Николай Бораненков - Тринадцатая рота (Часть 2)
- Вы о чем-то задумались, молодой человек? - спросил Брехт.
- Да, профессор. Я думаю, удастся ли этому больному найти свою голову до конца войны или он и после нее будет еще долго останавливать в Германии прохожих и спрашивать: "А где моя голова, с которой меня посылали в Россию?"
- Этому не придется надоедать прохожим, - сказал грустно профессор. - У него в затылке смертельный осколок. А вот другие могут, конечно, об этом спросить. Но не будем гадать на кофейной гуще. Кофе ныне - дрянной эрзац. Пройдем лучше в ту дальнюю палату, что в конце коридора. Полагаю, вам будет небезынтересно взглянуть на одного весьма примечательного больного.
- С удовольствием, - поклонился Гуляйбабка, и они зашагали в конец коридора, где чернела дверь, обитая не то толем, не то дерматином. По пути Волович и Гуляйбабка успели обменяться впечатлениями.
- Коллекция уникальная, - сказал Волович. - Но удалось ли вам заметить: среди них нет симулянтов. Все идиоты чистейшей воды.
На эти слова Гуляйбабка ответил:
- Вы отстаете от жизни, Волович. В современных армиях за симуляцию не ставят клизмы, а ставят к стенке.
- Как бы нам не угодить к ней. У старика в глазах какая-то шельма.
- А "массаж" Хопке?
- Мог быть и маскарад.
- Волович, нас ждут.
- Где же Хопке?
Хопке куда-то исчез. У распахнутой двери таинственной палаты стоял один профессор. В стеклах очков его, как и прежде, играл какой-то хитрый бес.
- Прошу, господа! - сказал он и распахнул дверь. Гуляйбабка шагнул через порог и едва удержался от того, чтобы выбросить руку и крикнуть "хайль". За тяжелым канцелярским столом, заваленным бумагами, сидел, что-то усердно сочиняя, штурмбанфюрер Поппе, тот самый Поппе, которому была подарена уникальная собачка и который в письме шефу смоленского гестапо просил начать за БЕИПСА неослабную слежку.
Когда нет времени на раздумье, выручают действия. Волович наставил в грудь профессора наган. Гуляйбабка подскочил с гранатой-лимонкой к столу, где сидел штурмбанфюрер:
- Встать! Ни звука!
Штурмбанфюрер был зряч. Он конечно же видел перед своим носом толкушку ручной гранаты, слышал, что ему было приказано, но увы! Он невозмутимо сидел и продолжал свои сочинения. Тогда Гуляйбабка постучал гранатой по столу и снова скомандовал:
- Встать!
Штурмбанфюрер не повел и бровью, лишь буркнул:
- Не мешайте работать.
- Не пытайтесь, - сказал профессор, держа поднятые руки. - Он из серии тех, что в вольере. Не верите? Возьмите листок, прочтите. Весь стол забит рапортами.
Гуляйбабка вырвал из рук штурмбанфюрера листок, быстро пробежал глазами по пьяным строчкам:
"Мой гауляйтер! Имею честь донести. Лично раскопал могилы казненных императором Гуляйбабкой. В них две дохлые лошади и пять тысяч музейных картин. Высылаю десять тысяч вам, а остальные оставил себе подкармливать зеркального карпа и овчарок. Собачек, гавкающих "хайль Гитлер", не берите. Это все партизаны. Я преследую их на танке, который буксирует мой "оппель-капитан". Мой поклон жене вашей бабушки. А все, кто вас окружает, шакалы и карьеристы. Я люблю сосиски с капустой и вареных раков. Кого бы мне убить? А жена уехала... Встать! Ни звука. Я гауляйтер Европы! Нужно в баню. Меня заели вши. Предатели! В гестапо! Всех, всех, всех..."
Гуляйбабка бросил в лицо Поппе скомканный бред, круто повернулся к начальнику лазарета:
- Что сие значит? Что за подвох?
- Никакого подвоха, друзья, - сказал спокойно профессор. - Гестапо могло давно вас схватить, но, к счастью... Больного привезли неделю тому назад. Он помешался во время каких-то раскопок.
- А может, симуляция? Хитрит?
- Не беспокойтесь. Проверено. Законченный идиот.
- Тогда зачем нас зазвали сюда?
- А затем, друзья, чтоб вы знали, что Германия не из фюреров, гауляйтеров, эсэсовцев и прочих идиотов состоит, что немало и там честных, добрых людей. И еще затем, чтоб вы подумали: успел ли этот кретин послать до своего сумасшествия разоблачающее вас письмо. Если успел, не взыщите. Нам будет трудно вам чем-либо помочь.
7. СМОЛЕНСКОЕ СОВЕЩАНИЕ ПОМОЩНИКОВ ГУЛЯЙБАБКИ
После ряда коротких визитов к городским марионеткам и посещения знаменитого лазарета Гуляйбабка созвал в своем номере гостиницы совещание своих помощников. Председательствовал он сам. Протокол вел Чистоквасенко.
- Друзья, - заговорил Гуляйбабка. - Мы собрались сегодня обсудить неотложные вопросы. Я не буду излагать те задачи, которые поставил перед нами наш "президент". Они каждому из нас известны. Я лишь подчеркну, что они очень ответственны и требуют от каждого из нас огромного напряжения. Помощь фюреру и войскам рейха не должна прекращаться ни на минуту. В ближайшее время мы направляемся под Москву.
- Может, назовете точную дату? - спросил Волович.
- Нет, не могу. Все зависит от генерала Шпица. Он только что перебазировался со своим штабом в Смоленск и меня пока не принял. Занят.
Лейтенант Бабкин хорошо понимал, почему об этом спросил Волович. Вчера он беседовал с красноармейцами своего взвода, работающими на полевой почте майора Штемпеля, и они наверняка засыпали его вопросами:
"Когда? Когда же двинемся под Москву?" Всем не терпелось поскорее туда, где кипит сражение с фашистской грабьармией. Одни мечтали перейти линию фронта и встать в ряды защитников Москвы, другим не терпелось вместе с партизанами "погулять" по фашистским тылам... "Дай волю мне, - думал Гуляйбабка, - и я тоже бы на крыльях улетел под Тулу, Рузу, Клин, грудью бы встал за столицу свою, но в сердце, в голове приказ: "Разыскать в Смоленске лавчонку с дегтем, хомутами; продавца с козлиной бородкой; через него связаться с подпольным Смоленским горкомом и вместе с партизанами разгромить смоленскую школу полицаев".
Сохраняя конспирацию, Бабкин не мог раскрыть все это и потому сказал:
- Не будем торопиться, друзья. У нас и здесь работы на сто богатырей. Посмотрите, сколько заявок! Полицаи просят обвенчать их. Старосты и бургомистры рвутся заключить контракты на поимку партизан, наместники и коменданты ждут подмоги собрать налоги. А сколько заявок на похороны! Одних господ полицаев хоронить не перехоронить. Их в обозе фюрера привезли немало.
- От этих похорон наш отец Ахтыро-Волынский совсем запарился, - проговорил Цаплин. - Пора пощадить его и заявки на похороны полицаев-одиночек не принимать. Пусть отпевает на кладбище всех сразу.
- Согласен. Обсудим. А теперь, товарищи, позвольте изложить вам конкретные задачи по работе в Смоленске. Команда личной охраны, полагаю, останется пока на полевой почте и окажет помощь майору Штемпелю. Волович, назначьте в команде старшего и пришлите его ко мне на инструктаж. Вам же придется на несколько дней отлучиться с моим особым заданием.
- Слушаюсь! - приподнялся и сел Волович.
- Ваша задача, Трущобин: срочно открыть контору по заключению контрактов на разработку планов поимки партизан. Немецкая администрация отказывается взять нас на довольствие. Поэтому нам нужны деньги на питание, обувь, одежду... А на контрактах можно хорошо заработать.
Трущобин понимающе кивнул.
Да, он отлично понимал. Нужны не деньги. За фальшивые оккупационные марки и дохлой кошки не купишь. Деньги лишь предлог. Нужны списки изменников, предателей. Партизаны бьют их. Они конечно же потянутся в контору за помощью, и Трущобин снабдит их "контрактами". Беспокоило лишь одно: где разместить контору? И потому Трущобин тут же спросил:
- А разрешение бургомистра на открытие конторы есть?
- Разрешение будет.
- А помещение?
- Разместитесь пока в конторе кладбища.
- А чем заниматься мне? - спросил Цаплин.
- Вы нетерпеливы, Цаплин, как жених перед свадьбой.
- Служба такая, - развел длинными руками Цаплин. - Тороплюсь побольше закопать. И обвенчать, конечно.
- Этим и займетесь. "Бюро свадеб и похорон" разместите по соседству с конторой Трущобина. Ясно?
- Яснее, чем в глазах невесты. Бюро будет открыто. Контракты, надеюсь, будут. Но где взять людей копать могилы?
- Да-а, - вздохнул Гуляйбабка, зажав большим и указательным пальцами усики. - Люди заняты у майора Штемпеля. Но ничего. Найдем выход. Пока контракты. Побольше контрактов!
- Ясно!
- Вот и отлично. Теперь о ваших делах, Волович. - Гуляйбабка взял из пачки письмо. - К нам обращается со слезной просьбой некий барон Грюнтер-Брюнтер. В письме он сообщает, что в молодости здорово щелкал шпорами и танцевал с молоденькими барышнями "алям-алям". Теперь на старости лет вернулся на родину и получил недалеко от Смоленска поместье в пять сел. Но вот беда - жители не хотят платить налоги, особенно за кошек и собак. Старый петлюровец просит помочь ему собрать этот налог. Как ваше мнение? Поможем? А?
- Поможем, - хлопнул по коленке черных кожаных брюк Волович. - Такой персоне неудобно отказать. Барон! Петлюровец!
Гуляйбабка вручил письмо Воловичу:
- Возьмите. А как помочь - обговорим особо. Гуляйбабка немного подумал, потом вынул из лежащего на тумбочке портфеля небольшой листок газетной бумаги, где был нарисован барьер со стеклом и длинная очередь к нему.
