Алекс Экслер - Свадебное путешествие Лелика
— В каком смысле? — удивился Лелик.
— Ну, что ты такой прикольный и веселый, — объяснила Светка. — В школе ты, конечно, умел рассказывать всякие забавные истории, но всегда был очень зажатый. Помнишь, на дискотеке никогда не танцевал, в кафе тебя было не затащить, а уж привести тебя в какую-нибудь компанию… Ты когда сказал, что путешествуешь по Европе, — я тебя сразу представила в костюме с галстуком, ведущего скучные переговоры с какими-нибудь кретинскими менеджерами. Всякие коктейль-пати, обязательное посещение оперы и прочая тоска зеленая, от которой меня здесь уже тошнит. У меня же Вадик — как раз из таких. Минимум раз в две недели нужно нацеплять вечернее, блин, платье и шуровать на официальный прием. И хорошо еще, если перед приемом не заставят слушать эту чертову оперу. Мужики, вы не представляете, что такое опера на немецком. Это просто какая-то трагедия! А главное — смеяться-то нельзя ни под каким видом, — сообщила Светка и взяла бокал с пивом.
Лелик начал оттаивать. Он и не предполагал, что Светка посмотрит на их путешествие с такой неожиданной стороны. И никак не предполагал, что Макс со Славиком своими подлыми рассказами выставляют его перед Светкой в выгодном, а вовсе не в дурацком свете.
— Я ничего не хочу сказать, — продолжила Светка, отхлебнув глоток пива, — Вадик — он классный парень! Умный, заботливый, внимательный. Деньги зарабатывает опять же, причем очень даже неплохие… Но проблема в том, что здесь он стал — чистый немец! Причем не такой немец, как, например, эти прикольные мужики, — Светка мотнула головой в сторону входа в кабачок, перед которым как раз стояли два пышноусых официанта, — а как эти чертовы «истинные арийцы» — кисло-сладкие, неизменно вежливые, никогда не улыбающиеся сухие воблы. В России он был не такой. Но здесь его скрутила вся эта неметчина. Она ему нравится. А я ее не переношу…
Светка опять отхлебнула пива.
— Вы не представляете, что такое все эти деловые приемы. Вадик триндит по-немецки с руководством, а я должна торчать с бокалом шампанского в руке и поддерживать разговор с начальственными женами. Эти крашеные суки интересуются, по какому рецепту я готовлю своему мужу этот чертов рольмопс и этот дебильный айнтопф, мать его двадцать раз! — почти прокричала Светка, после чего выдала довольно длинную фразу на немецком — явно ругательную. За двумя соседними столиками большие компании пару раз прокричали «браво» и подняли вверх свои бокалы с пивом — мол, фройляйн, за вас.
— А как ты готовишь рольмопс и этот… как его… айнтопф? — вдруг заинтересовался Макс.
— Да никак, — продолжая кипятиться, ответила Светка. — Что я, дура, что ли, готовить ему этот немецкий дурдом?!! Я — русская женщина, между прочим! Любого коня в горящей избе испеку на раз!
— Классно, — восхитился Макс. — Значит, Вадик питается борщом с котлетами?
— Нет, — как-то разом сникнув, сказала Светка. — Он тут как-то отвык от нашей еды. Требует рольмопсов, фашист. А я их из принципа не буду готовить. Тем более что я вообще не в курсе, что это такое.
— Так как же, — осторожно поинтересовался Лелик, — вы решаете эти проблемы? Надо же приходить к какому-то компромиссу…
— Здесь, Лелик, не Америка, — объяснила Светка. — Это там они по любому поводу спрашивают: «Хочешь об этом поговорить?» — после чего часами обсуждают, как бы им прийти к этому чертовому компромиссу.
— Ну и что в этом такого? — пожал плечами Лелик. — Вполне логично. Сели, поговорили, сошлись на том, что борщ с рольмопсом — это то, что устроит обе стороны, после чего в семье воцарятся мир и согласие.
— Рольмопс — это селедка, — вдруг сообщил Славик, оторвавшись от своего горячего.
— Как это? — удивился Макс.
— Очень просто, — пояснил Славик. — Скрученные куски селедки, накрытые специальным салатиком. Фактически — наша родная «селедка под шубой».
— Вот! — совсем загрустила Светка. — В этом-то и проявляется весь дебилизм ситуации. Ему же не селедка под шубой нужна, которую он дома вообще и на дух не переносил, а именно рольмопс! Понимаешь, парень со страшной силой адаптируется. Ему тут так хочется стать своим, что он уже почти и не Вадик, а Вольдемар какой-то — его на работе так и называют. Вольдемар! — фыркнула Светка. — Поэтому он даже крысу под шубой съест, лишь бы она называлась как-нибудь вроде раттентопф.
— Тогда все решается элементарно, — заявил Лелик, радуясь, что он наконец-то включился в общий разговор. — Вари ему борщ и называй его айнтопф. Эскалоп называй швейнефлих. Жареного карпа — сильвестеркарпфен. Домашнее печенье — манделах. Какая разница, по какому рецепту приготовлено? Ну, раз он даже селедку под шубой готов жрать, если она рольмопс называется, и не готов, если она зовется ностальгически-пикантно рыбка в дубленке.
— Точно, точно, — заволновался Макс. — Еще можно утку пожарить и назвать ее… ща… — Макс на минутку напрягся, а потом выдал: — Ente, gebraten mit hackfleisch-rosinen-fuellung.
За столом все так и офонарели от этого потрясающего заявления.
— Боже, — потрясенно спросил Лелик, — откуда такие глубокие познания?
— Ну так я же перед посещением посольства тренировался, — признался Макс, которому явно польстило всеобщее восхищение. — Специально учил фразы из разных жизненных направлений.
— Надеюсь, — поинтересовался Лелик, — это все-таки имеет какое-то отношение к еде?
— Да точно! — заверил его Макс. — Причем даже к утке имеет прямое отношение. Я помню, что там в учебнике была очень красивая утка изображена.
— Парни, вы не въезжаете, — решительно прервала их Светка. — Дело не в том, что я не могу сварить борщ и назвать его айнтопфом под шубой. Дело в том, что меня это все раздражает — вся эта неметчина. А он от нее тащится.
— Свет, ну ты же здесь живешь, — попытался урезонить подругу Лелик. — С немцами жить — «Розамунду» петь. А как иначе? Вадик правильно поступает. Вы же здесь надолго осели, правильно?
— Еще бы, — печально сказала Светка. — Вадик тут так окопался, что его обычной гранатой уже и не возьмешь.
— Ну а ты что? — спросил Лелик. — Хочешь обратно?
— Нет, — подумав, ответила Светка, — обратно я не особо хочу. У вас там, может, и борщ, однако я помню, что творилось, когда мы уезжали, — я чуть с ума не сошла. Нет уж, лучше буду здесь. На самом деле здесь классно. Только немцы раздражают.
— Это звучит парадоксом, — заметил Лелик. — Германия без немцев — даже для меня подобные лозунги неприемлемы.
— Я не говорю о Германии вообще без немцев, — объяснила Светка. — Есть куча немцев, которые мне очень нравятся, — вот, например, такие, как эти ребята-официанты. Простые, веселые, прикольные, поболтать обожают. Я не люблю этих напыщенных уродов с Вадькиной работы. А таких там — большинство. Все менеджеры среднего и высшего звена. Ну и плюс низшее звено, которое надеется продвинуться. Плотно сжатые губы, обязательные очки и слащаво-презрительный тон. Убила бы!
И Светка сердито припала к своему стакану с пивом.
— Да, в России не так, — задумчиво сказал Лелик. — Вот, например, взять мою контору. В директорате сидят мужики, зарабатывающие очень нехилые деньги. А ведут себя — вполне по-свойски. Нет, конечно, вздрючить-то могут, как без этого, однако общаться — одно удовольствие.
— Во-во, — поддержал Макс. — И у меня главред — тоже мужик вполне свойский! Сколько мы с ним коньяковского приговорили — и не сосчитать! Правда, сволочь, не берет меня в штат, — вдруг загрустил Макс, — но уверяет, что это для моего же блага.
— Правильно, для твоего, — поддержал главреда Лелик. — Ты же на радостях, что тебя в штат взяли, тут же напьешься до двухнедельного неприсутствия в самом себе. И что, сразу тебя увольнять? Нет, пусть лучше ты держишься в преддверии штатной вакансии. Которая, — веско заметил Лелик, — никогда для тебя не откроется. Для твоего же блага.
— Как никогда? — потрясенно спросил Макс.
— Вот так, — бессердечно ответил Лелик. — По крайней мере, в этой жизни.
Макс замолчал. Все с интересом посмотрели на него, даже Светка.
— Мне нужно выпить, — печально сказал Макс. — Чего-нибудь крепкого.
— Понимаю, — откликнулся Лелик. — Давай закажем. Я тоже приложусь, а то надоело мне это пиво.
— И мне, — потребовала Светка. — Всколыхнули пласты грусти у меня в душе, теперь точно придется напиться.
— Напейся, Светик, — обрадовался Лелик. — Ты всегда напиваешься просто очаровательно. Между прочим, это довольно редко бывает. Обычно пьяная женщина — это ужасное зрелище. А ты — совсем другое дело.
— Будем пить шнапс? — поинтересовался Славик.
— Да, — решительно сказал Лелик. — С волками жить — по-волчьи пить.
— Может, — состорожничал Макс, — лучше вискаря? Я, конечно, против шнапса ничего не имею, но штука это до предела ядреная, а ее последствия — совершенно непредсказуемы, вплоть до попыток взятия мною Рейхстага в городе Кельне.
