Лев Лукьянов - Тысяча и одна бомба
— Так бы сразу и говорили! — обиженно сказал он.
— То-то! — сразу успокоился Бенц.
— Я же не знаю, может быть, вы — внутренний враг! А он не дремлет, — объяснил молодой офицер. — Не могу же первому встречному говорить, зачем мы здесь.
На этот раз обиделся владелец колонки.
— Я не первый встречный, а контуженный в голову! Если бы англичане угодили снарядом не в мою башку, а в твою, ты бы знал, кто имеет настоящие заслуги перед фатерландом!
— Не сердитесь, папаша, — примирительно сказал лейтенант. — В вас влепили англичане, в меня влепят другие. Какая разница… Раз вы контуженный в голову во время войны, значит, вы — именно та часть населения, на которую мы должны опираться…
— Опирайся, — разрешил Бенц.
— Чудная штука, — заметил военный, разглядывая желтую цистерну. — Скажите, папаша, вы не станете возражать, если я по соседству размещу свой штаб?
— Хоть два! — разрешил Бенц. — Люблю военных!
— Обойдемся одним, — улыбнулся лейтенант и направился к солдатам, ожидавшим его на шоссе.
Лейтенант не знал, что по шоссе, направляясь к колонке дядюшки Бенца со скоростью семидесяти миль в час, уже мчался штаб № 2. Это был симпатичный домик из гофрированного алюминия с круглыми окнами-иллюминаторами, кухонькой, холодильником, телевизором и двумя откидными диванами, похожий на перекочевавшую на сушу недорогую пароходную каюту. Под домиком было два колеса, послушно катившихся за четырьмя колесами черного посольского «кадиллака». Машину вел сержант Пулькин. Рядом сидела Ли. Оба удрученно молчали.
— А если махнуть за границу? — вдруг спросила Ли, уныло посматривая в открытое окно машины.
— Найдут, — вздохнув, ответил посол-сержант. — Этот парень из разведки ясно сказал — достанут из-под земли. И зачем я только подошел к телефону?..
— Черт тебя дернул связаться с мылом!
— Кто знал, что они пронюхают? — сердито буркнул Гарри и сильно нажал педаль газа. «Кадиллак» легко рванул вперед. — Обидно, что из-за каких-нибудь десяти ящиков паршивого мыла поймали, как мальчишку…
— Не надо было менять наши этикетки на французские! — Ли раздраженно хрустнула сцепленными пальцами. — Ну, спер себе со склада, как все люди делают! Так нет — связался с этикетками. Ясное дело — пришьют тебе оскорбление отечества…
— Но за французское мыло дороже давали! — в сердцах сплюнул Гарри. — Поэтому я и менял этикетки. И вообще, этот тип из разведки поступил неблагородно. Два года назад, когда я вел этот бизнес с армейским мылом, он молчал. А теперь за горло берет…
— А что это за Джон?
— Когда позвонили, трубку взял секретарь. Узнал, кто будет говорить, весь побелел и шепчет: «Джон — самый главный в разведке…» Их там, говорят, два главных…
Пассажиры «кадиллака» снова помолчали. Мотор уверенно и трудолюбиво гудел, монотонно шуршали шины, пожирая километр за километром. Ли грустно смотрела сквозь ветровое стекло на скучную серую полосу асфальта, бесстрашно бросавшуюся под колеса автомобиля. Однообразные рекламные щиты заслоняли зелень леса. Мчавшиеся навстречу машины то и дело надоедливо мелькали в глазах.
— Так и знал, — пробормотал Гарри, до отказа жавший на акселератор, — не к добру это повышение… Этот парень из разведки так и сказал: «Или установишь, где находится „Аида“, или мы тебя достанем из-под земли, и за мыло ты получишь на всю катушку». И слышно было, будто из соседней комнаты говорил.
— А может, она и не взорвется? — неожиданно улыбнулась девушка. — Как ты думаешь, что мне больше пойдет — шуба из норки или из каракуля?..
Гарри от удивления даже рот раскрыл и, забыв о летевшем навстречу шоссе, уставился на спутницу.
— Нет, я серьезно говорю, — продолжала Ли. — Представляешь, эта штука не взрывается. Мы благополучно возвращаемся. И они, как обещали, выплачивают тебе десять тысяч…
— И я?..
— И ты покупаешь мне манто!
Ли вдруг показалась такой милашкой, а солнце в этот момент так щедро плеснуло тепло на весеннюю землю, что Гарри развеселился. В конце концов, даже если эта штука взорвется, то тогда не придется выкидывать тысяч пять на манто. Это тоже не так уж плохо…
Вдалеке показалась бензоколонка. Она ничем не отличалась от других колонок, оставшихся позади. Разве только ярко-желтой цистерной, стоявшей рядом с ней…
Гарри сбавил ход и всмотрелся. На цистерне была видна четкая надпись: «Benz — Benzin»…
— Где-то здесь, — негромко заметил сержант. — Девяносто седьмой километр.
Действительно, мимо «кадиллака» мелькнул столб с табличкой. На табличке белела цифра — 96…
8
— Все ослы! — коротко заявил фельдмаршал, когда окончился первый день безрезультатных поисков «Аиды». — Знать точные координаты и ничего не найти! Этот мальчишка-посол найдет в три раза быстрее!..
— Не найдет, — почтительно возразил политический советник. — Господин фельдмаршал, я предусмотрел…
На следующее утро, едва рассвело, неподалеку от колонки дядюшки Бенца остановился дряхлый фургон для перевозки мебели. «Наверное, шина спустила, — подумал бывший ефрейтор, глядя, как водитель фургона — нескладный человечишка, в нелепой, будто с чужого плеча куртке, военных бриджах и поразительно начищенных сапогах, — неторопливо достал инструмент и принялся поддомкрачивать огромную машину, — С таким слоном ему на полдня работенки хватит…» Старика отвлекли звуки рожка. Поднимались солдаты. Они выбегали из палаток, приютившихся под боком желтой цистерны, строились, потом под предводительством лейтенанта пошли умываться к ручью…
— Бездельники, — проворчал старик, провожая солдат недобрым взглядом. — Слоняются по лесу, словно грибы собирают. И зто у них называется службой…
Гораздо больше дядюшке Бенцу нравилась иностранная пара, приехавшая накануне на роскошном черном «кадиллаке». Молодые люди рассказали, что совершают свадебное путешествие по Европе, и попросили разрешения остановиться на недельку-другую…
— Замечательные у вас места! — весело щебетала хорошенькая иностранка. — Дивные! Мой муж — колоссальный любитель природы. Он с утра до вечера не расстается со мной и с фотоаппаратом…
Дядюшка Бенц не успел и рта раскрыть, как женщина, обворожительно улыбаясь, сунула ему бутылку доброго шнапса.
— Это в честь знакомства!
Бутылку сразу же распили, и у владельца колонки с симпатичными иностранцами, устроившимися в алюминиевом домике на колесах, установились милейшие отношения.
Весь день Гарри бродил с фотоаппаратом по лесу. Его жена сидела на крылечке домика, листала журналы и болтала со стариком. Днем Ли решила вздремнуть, а дядюшка Бенц забрался на цистерну и принялся откручивать гайки на фланце. Их была добрая сотня, если не больше. Но старик, твердо решивший посмотреть, что делается внутри этой бочки, терпеливо возился с разводным ключом…
Наскоро позавтракав сухим пайком, солдаты снова построились и в сопровождении крикливого лейтенанта двинулись в лес. Вскоре проснулись и иностранцы. Первой из домика на колесах выпорхнула Ли. В полосатой ночной пижаме она примостилась с зеркальцем на ступеньке «каравана» и начала приводить себя в порядок. Затем вышел заспанный Гарри с фотоаппаратом.
— Доброе утро! — приветливо сказал старик. — Ну как, детки, спалось на воздухе?
— Отлично! — Гарри растянул рот в улыбке. — Воздух у вас, папаша, целебный!
— Замечательный воздух, — обрадованно согласился дядюшка Бенц. — Только чуть бензином попахивает. Но бензин нынче в цене — по две монеты за литр. Так что не каждый может себе позволить даже нюхать…
— Пора! — приказал политический советник, сидевший с биноклем в кузове мебельного фургона.
Радист, торчавший у него за спиной, мгновенно повторил в микрофон:
— Пора!
Тотчас за поворотом шоссе взвыл мощный мотор. Водитель мебельного фургона торопливо принялся вытаскивать из-под машины домкрат.
Минут через двадцать из леса, в котором недавно скрылисъ солдаты, натужно завывая, медленно выполз грузный тягач. Выдыхая густую струю сизого дыма, он осторожно волочил за собой длинную неуклюжую платформу с песком. На песке лежал какой-то большой продолговатый предмет, заботливо укрытый зеленым брезентом.
Тягач неторопливо проследовал мимо колонки и выкатил на шоссе. Здесь его уже ожидала суетливая, вовсю стрекотавшая стайка военных мотоциклистов.
Как только Гарри увидел тягач, торжественно проследовавший в двух десятках шагов, он начал лихорадочно щелкать фотоаппаратом.
— Собирай тряпки! — крикнул Пулькин своей спутнице и, бросив фотоаппарат в вагончик, побежал к «кадиллаку», дремавшему у обочины…
Дядюшка Бенц соображал очень медленно. Пока он раздумывал, по какой дороге этакий обоз пробрался в лес, иностранцев и след простыл. Бенц изумленно хлопал глазами, разглядывая обрывки журналов и примятую траву на том месте, где только что стоял металлический фургончик…
