Елена Бушаева - В поисках короля
— Где Рут?
— Я здесь. — Кокетливо ответила ведьма, поправляя рыжие волосы.
Хольт поморщился, он был не настроен шутить. Рут Тринидад для него была только одна, несмотря на то, что всех дочерей Тринидада звали одинаково.
— Она ушла два дня назад и не вернулась.
— Хольт, ты думаешь я ее прячу здесь?
— Думаю, под пытками ты будешь разговорчивее.
— И после всего, что между нами было, ты отдашь меня в руки палачу?
— В память об этом я буду пытать тебя сам.
Ведьма неуверенно рассмеялась, похоже, Хольт не шутил.
— Ну? — Ледяным тоном потребовал советник, выразительно постучав кончиками пальцев по рукоятке ножа.
— Ты ничего мне не сделаешь. — Фыркнула ведьма.
Нож Хольт все-таки доставать не стал, обошелся кулаком, который ведьма не успела ни отбить, ни даже заметить. Варвар забросил легкое тело на плечо и намотал длинные волосы на кулак. Тринидад был мертв, а его дочери были только его тенью.
— Где Рут? — Расслышала лекарка сквозь звон в ушах и подняла мокрую голову.
Хольт поставил ведро с ледяной водой на землю и сел на деревянный чурбак, лениво остругивая ножом какую-то деревяшку, только чтобы чем-нибудь занять руки, чесавшиеся взяться за пытку по-настоящему. Лекарка повернула голову и увидела сестру, безвольно свисавшую с деревянного перекрестья. Им ничего не сделали, просто оглушили и привезли сюда, привязали и окатили водой. Лекарка содрогнулась, отчасти от холода, отчасти от мысли, что может сотворить с ними разозленный Хольт. И о том, чем проделка ведьмы грозила не только им, но и всего три дня как установившемуся миру.
— Ну, так как? — Переспросил Хольт и вдруг бросил нож, вонзившийся так близко от ее лица, что девушка щекой почувствовала холод лезвия.
— Отпусти нас! — Попросила ведьма хриплым голосом.
— Нет. — Любезно ответил Хольт. — Пока вы не скажете мне, где Рут. И быстрее, пока я не начал злиться.
Вот тут лекарка почувствовала самую настоящую панику. Все видели леди Марджери, тень былой надменной хозяйки дома.
— Она отправилась искать короля. — Выдавила ведьма.
Хольт был готов услышать все, что угодно, даже то, что своенравная Тринидад вздумала сбежать и оставить ему заниматься делами королевства, считая свою миссию оконченной, но это…
— Она сказала, что должна найти короля, потому что сама не может управлять государством. — Захлебываясь, затараторила лекарка.
— Она сказала? — Обманчиво мягко уточнил советник.
— Да! — Выпалила ведьма. — Она пришла и попросила осветить ей путь! И я выбрала лучшую дорогу!
— Где она сейчас?
— Ты ее не найдешь. Она не сможет вернуться, пока не выполнит предназначение!
— А если не сможет? — На скулах у Хольта выступили желваки. — Значит, не вернется? Да вы понимаете, что вы сделали?! Вы понимаете, кто она, и что для нас значит?! У нее под началом армия! Понимаете вы, армия! И не лордских выродков, а дикарей, которые только и ждут, как начать резать друг другу глотки!
— Она сама захотела! — Захныкала ведьма.
— Как с ней спорить?! — Поддержала лекарка.
— Мне плевать. — Хольт резко вытащил из столба нож, еле удержавшись, чтобы не смазать им лекарку по лицу. — Если она не вернется через год, я отдам вас своим людям. И послежу, чтобы вы оставались живы как можно дольше.
— Высочайший лорд! — Мальчишка пробежал через двор и упал под ногами, облобызав грязный варварский сапог.
Хольт дернул ногой, чуть не разбив ему лицо.
— Встать! Чего тебе?
— Ваши люди нашли обитель сестер Смерти! Они готовятся принести жертву!
— Ну и что?
— Они не служат Троеликой!
— Мне-то что?
— Сгинь! — Велел мальчишке Дункан, влетая на замыленном коне во двор. — Лордский выродок, еще раз посмеешь унижаться перед сыном вольного народа, я схвачу тебя за ногу и разобью голову о камни.
— Что там за обитель? — Нехотя осведомился Хольт, не любивший спорить из-за богов.
— Сестры смерти готовят жертву. Сегодня перед рассветом!
— Откуда узнали?
— Разведали. Ох и красотки там, ты бы видел. Пощупаем их во славу Троеликой? Поваляем и в расход, или пусть полы тебе в замке моют, ты ж теперь лорд.
— Сестры Смерти? — Хольт рассмеялся. — Эти, пожалуй, вымоют.
— Научатся. — Отрезала безносая Пэг. — Я не для того прошагала все королевство, чтобы в замке лорда остаться служанкой.
— Поехали. — Хольт кивнул. — К вечеру там будем?
— Будем. — Заверил Дункан. — А с этими что?
Хольт обернулся на ведьму и лекарку.
— Пусть повисят два дня. Пить не давать, следить, чтобы не сдохли.
— Хольт, а Рут-то что скажет?
— Если все так, как я думаю, то поблагодарит.
Обитель сестер Смерти могли заметить только варвары, всю жизнь проведшие на вольном воздухе. Городской и даже деревенский житель ни за что не догадался бы, что нагромождение камней посреди леса — на самом деле обитель скорби и слез. Культ сестер уже умирал, и тем сильнее были последние его фанатики. Место было дикое, сюда старались не ходить, чуткий слух сына дикаре уловил тонкое многоголосое пение, пробивающееся сквозь камни. Сестры жили под землей, выходили только ночью, собирая страшную дань — по только что родившемуся младенцу каждый год. Их культ попирал Смерть, воплощавшуюся в избранную девочку. Смерть растили, невидимую солнцем, в камне, одинокую и дикую, а потом, когда она вступала в силу, ее жестоко убивали, прославляя жизнь, иначе самая жизнь могла погибнуть. Маленькая Рут однажды показывала Хольту разоренную обитель, и он до сих пор помнил ощущение пронзающей душу тоски и ледяного холода, сжимающего сердце.
— Не бойся. — Шептала Рут, успокаивающе гладя его руку, и ему дико было слышать, что она не обзывает его трусом. — Это просто камни. Отец убил всех сестер. Это просто камни. Они обещали, что он заплатит, но вот они все мертвы, а отец жив.
От этих камней веяло таким холодом, будто солнце никогда не светило им.
— Как туда войти? — Хольт проверил, хорошо ли выходит меч из ножен.
— Вон под тем деревом лаз. — Двенадцатилетняя разведчица Омра, гибкая и тонкая как тростник, показала на страшный выворотень. — Пройдет даже медведь, если подкопать корни.
— А Сиг? — Спросил советник, улыбаясь.
— Если Сиг пойдет первым, мы можем влететь в обитель, не слезая с коней!
— Пойдем тихо. — Азартно распорядился Хольт. — Сперва посмотрим, что они там творят.
Воплощенная Смерть ждала своей участи в каменном мешке, в котором невозможно было даже лечь. Сколько она себя помнила, вокруг были все те же камни, пение скорбных сестер, темнота, дым благовоний, да иной раз таинственное мерцание гнилушек. Смерть не знала, сколько ей лет, какого цвета ее глаза и волосы, как ее зовут, она не знала ничего и не хотела ничего, сестры властвовали над ней, насколько человек может властвовать над Смертью, и она чувствовала, что они ее боятся, потому что она была выше самой высокой из сестер и самой сильной, несмотря на то, что пила только воду и ела только хлеб. Ей было больно и холодно, но она не знала, что может быть по-другому.
Сестры пришли за ней и одели ее для жертвоприношения. Она ненавидела их, но не знала, что это ненависть, потому что ничего другого она не чувствовала. Она была Смертью, и хотела, чтобы они умерли. Она хотела, чтобы все умерли. Ее провели в каменный зал, где горели факелы, и она впервые увидела свет и заслонила глаза, потому что он ослепил ее. Ей захотелось убить и его, но потом она почувствовала его дыхание на своей зимне-белой коже, и впервые ощутила что-то другое.
— Сегодня ты умрешь. — Сказала самая старая сестра, ее морщинистое высохшее лицо никогда не улыбалось.
— Смерть не может умереть. — Тихо сказала Смерть и улыбнулась, и эта улыбка испугала сестер больше, чем ее слова, истину которых они знали сами.
Никто из сестер Смерти не умел улыбаться.
— Смерть не может умереть. — Повторила старшая сестра слова ритуала. — Но может ослабнуть и не нести в мир черную болезнь и мор. И мы — залог спокойствия и обильного деторождения. Сестры, мы послужим жизни.
— Послужим! — Эхом отозвались сестры. — Убьем Смерть!
В руках у них появились камни и ритуальные ножи. Смерть дико взвизгнула и отпрянула к стене, налетев спиной на факел, так, что волосы загорелись. Смерть руками сбила пламя и схватила факел, потому что если больно было ей, больно будет и тому, кого она ударит им. Огонь осветил все вокруг, раскрасил в немыслимые цвета. Сегодня она умрет, и сестры, которых она убьет, защищаясь, послужат жертвой Великой Жизни, и воссядут вокруг ее ног на золотом престоле у солнца.
Сестры синхронно двинулись вперед, раскачиваясь из стороны в сторону, опьяненные дурман-травой и ужасом предстоящего убийства. Смерти же, наоборот, ужас придал силы, она что-то крикнула и размахнулась факелом, первая сестра упала с проломленной головой и уже не поднялась.
