Заязочка - И все заверте...
Результатом размышлений и плотного обеда стало письмо.
«Уважаемая синьора Руджиери!
Прошу меня извинить за недостойное поведение. Косвенным оправданием может служить только то, что на поиски мистера Поттера было потрачено много времени, сил и нервов. Не окажите ли Вы мне честь, позволив принести извинения лично? Возможно, я мог бы объяснить Вам существующее положение вещей.
С искренним уважением и надеждой на встречу,
С. Снейп».
Арендованная в гостинице сова ухнула и вылетела в окно. Теперь оставалось только ждать.
Глава 7.
Глава 7
— Это от твоего профессора, — сказала синьора Руджиери, — он извиняется и просит о личной встрече. Гарри, что между вами произошло?
— Я не знаю, — ответил Гарри, — он меня просто не любит. Причем с самого начала, даже когда в первый раз меня увидел. И частенько поминает моего отца, а я ведь папу совсем не помню. Хотя... — Гарри решил быть честным до конца, — я тоже не прав. Я все время подозревал профессора, что это он хочет украсть Философский камень. А он мне жизнь спас. И я его даже не поблагодарил.
Последнюю фразу мальчик проговорил совсем тихо. Синьора Руджиери покачала головой.
— Давай сделаем так, — предложила она, — я сейчас напишу твоему профессору и приглашу его в гости. Думаю, что поговорить с ним стоит в любом случае. Он может многое знать о том, что творится в Хогвартсе. А если ты не захочешь, то можешь с ним не разговаривать.
Гарри кивнул. Это был великолепный план. Так что сова вернулась в гостиницу с короткой запиской и порт-ключом.
Снейп несколько минут мрачно смотрел на небольшой металлический стержень и наконец решился. И через секунду материализовался в кабинете синьоры Руджиери.
— Добрый день, — поднялась на встречу гостю синьора.
Тот в ответ поклонился. Уселся в предложенное кресло. Домовичка принесла поднос с запыленной винной бутылкой, бокалами, фруктами и сыром.
— Прошу!
Северус сунул нос в бокал с вином и блаженно втянул восхитительный запах. Тролль побери, итальянцы всегда знали толк в хорошей кухне и винах.
— Большое спасибо, что согласились принять меня, — проговорил Снейп, — я еще раз прошу прощения, что был настолько несдержан. Вряд ли меня что-то может извинить, но поиски Гарри Поттера могут довести до белого каления любого.
Синьора насмешливо улыбнулась.
— Должна заметить, что Гарри на меня произвел приятное впечатление, как и на моих друзей Фламмелей и на фею Бефану.
Снейп бросил на нее косой взгляд.
— Извините мое любопытство, но как вы познакомились с Поттером?
— Все очень просто, он написал письмо.
— Вам?! — удивился Снейп.
— Нет, не мне, Фламмелю. А почему вас это интересует? По-вашему, мне нельзя написать письмо?
— Нет, что вы! Я не это имел в виду. Просто Поттер никогда не интересовался ничем кроме квиддича, и я удивился, что он мог узнать о вас.
— Гарри написал Николасу письмо с извинениями. Он был уверен, что из-за него пришлось уничтожить Философский камень. Это очень мучило мальчика. Я была в гостях у своих друзей, когда пришло это письмо. Николас страшно удивился, и мы все отправились к Гарри. Оказалось, что его обманули самым подлым образом. Кроме того, ребенку пришлось убить одержимого. Вы не могли бы мне объяснить, почему никто из руководства Хогвартса не озаботился этим? Гарри не мог спать из-за постоянных кошмаров.
Снейп вздохнул. Честно говоря, он и сам об этом не подумал. Со своими проблемами он всегда справлялся самостоятельно, а Поттер вызывал в нем слишком много противоречивых чувств и грустных воспоминаний, чтобы думать о его душевном состоянии.
— В свое оправдание могу сказать только то, что Поттер учится не на моем факультете. У него есть свой декан, да и директор является его опекуном. А все необходимые зелья для него я приготовил.
— Не сказала бы, что ваш директор хорошо справляется со своими обязанностями опекуна, — заметила синьора.
— Отобрать у него Поттера вряд ли получится, — Снейп положил в рот кусочек сыра и запил его глотком вина, — у Дамблдора на счет мальчишки большие планы. В которые он, впрочем, никого не посвящает.
— Я понимаю, что Гарри придется первого сентября вернуться в Хогвартс, — ответила синьора, — но до этого мальчика необходимо избавить от той гадости, что засела под его шрамом. И если Дамблдор будет продолжать портить ребенку жизнь, то будет иметь дело со мной. И не только. Я знаю, как в Англии относятся к темным семьям, но в данном случае репутация будет работать на меня.
Снейп кивнул. О репутации итальянских зельеваров он был наслышан.
— Надеюсь, проблем с уроками не было? — спросил он.
— О, он прекрасно справляется. Разумеется, у маггловоспитанного ребенка много вопросов, но он старается разобраться сам. Должна заметить, что английские учебники составлены не лучшим образом, почти нет объяснений — как именно работает то или иное заклинание, нет таблиц соответствия магических ингредиентов. Только сами формулы, заклинания, рецепты. Мы договорились с Гарри, что он выучит латынь и за учебный год переведет книгу про ядовитые растения и их использование в зельеварении.
— Выучит? — переспросил Снейп.
— Ну, не думаю, что он сможет вести на нем научный диспут или бытовой разговор, но читать научится. Надо же с чего-то начинать.
Снейп кивнул. Большинство научных работ в прошлом было написано на латыни, и многие современные ученые продолжали эту традицию. Прославленные мэтры как и несколько веков назад читали лекции и вели диспуты на этом мертвом языке. Даже русские, у которых подобной традиции не было, и которые колдовали на своем родном языке, не высказывали недовольства по этому поводу. Сам Мастер Зелий этот общий язык науки и религии тоже учил самостоятельно. Хочешь читать не только современные книги и общаться на равных — изволь соответствовать. Очень было обидно, что в Хогвартсе ничему подобному не учили. Представители старых семей справедливо считали, что это делалось для того, чтобы большинство довольствовалось малым и не лезло в дебри. Тем опаснее для этого большинства были те, кто обладал пытливым умом и был готов учиться и самостоятельно. А ведь были и другие языки. Колдовские традиции Европы не от одних кельтов пошли, которые ничего никогда не записывали, предпочитая устную традицию. Вот интересно, прекрасная синьора обычное образование получала, или она еще и стрега? Но о таком спрашивать никак нельзя — совсем уж неприлично!
Северус обвел взглядом книжные шкафы.
— У вас прекрасная библиотека, — проговорил он. — Не сочтите за наглость, но я в свое время очень интересовался работами ваших предков. Каждый из ядов Руджиери — шедевр. Как и противоядия к ним.
Синьора улыбнулась.
— Это так. Сейчас я в основном готовлю на заказ редкие зелья для госпиталя святых Козимо и Дамиана, но иногда так приятно тряхнуть стариной.
Снейп понимающе хмыкнул. Это вам не крыс по подвалам травить. Настоящие сложные яды были произведениями искусства. Они готовились индивидуально, и никакие уловки, знание чар и «постоянная бдительность» не спасли бы несчастного, на которого поступил заказ именитым Мастерам. Можно сколько угодно пить и есть только из своей посуды и лично приготовленное, это не поможет против отравленных печаток или ночной сорочки. Смерть таилась в огоньке свечи, в масле для светильника, на кончике дамской шпильки, на губах случайной любовницы. Даже совместная трапеза не спасала. Отравленным мог быть нож, которым разрезали спелый фрукт, но отравленным лишь с одной стороны, и убийце доставалась безопасная половинка. У Борджиа был знаменитый кубок со скрытым механизмом, яд из которого попадал в вино после того, как отравитель нажимал на определенное место в чеканном узоре. А кольца, о ядовитые грани которых так легко можно было оцарапаться? А знаменитый ключ Лукреции Борджиа, действующий аналогично? Яды прочно входили в быт богатых и знатных. Надменные патрицианки и жены купцов не отказывали себе в том, чтобы отравить супруга за завтраком. Противоядие полагалось на ужин, и тот, кто не ночевал дома, умирал. А нечего плодить бастардов и тратить состояния на глупости. Яды, следов которых было не отыскать, которые распадались через самое короткое время. Яды, не обнаруживаемые даже в простой воде! Какие были составы, какие методики! Какие Мастера! Вот бы хоть одним глазком взглянут в фамильные записи!
Синьора Руджиери улыбалась. Мысли гостя были перед ней как на ладони. И это было приятно. А то повадились обвинять Мастеров во всех смертных грехах. Праведники, замечающие соринку в чужом глазу и не видящие бревна в собственном. А с этим профессором можно работать. Он действительно понимает красоту кипящих котлов и готовящихся зелий. И может оценить мерцающую в хрустальном флаконе смерть.
— Надеюсь, вы не откажитесь поужинать с нами? — сказала она. — Будут Фламмели.
