Алексей Захаров - Три ДАртаньяна и мушкетер
Кардинал в это время жевал пирожное и чуть не поперхнулся. Ему сразу же представился строгий серый гранит рядом с холмиком. На граните золотыми буквами было выгравировано :
"Кардинал Ришелье. Почил в бозе от поперхнения".
От этого видения кардинал даже вздрогнул, потом, немного подумав, вздрогнул еще пару раз, пока не пришло долгожданное облегчение.
- Так вот, - так и не дождавшись ответа продолжил король, - он ему и говорит : "Не подскажите ли который час?" ...
- Без пятнадцати два, - машинально заметил Де Тревиль.
- Спасибо большое, - сказал король.
- Пожалуйста, тоже не маленькое, - скромно ответил Тревиль.
- Кстати, кардинал, - спохватился король, - расскажите нам о банкете, который Вы устраиваете на следующей неделе.
Ришелье радостно потер руки, словно какая-то мысль согрела вдруг его сердце.
- Сначала будет праздничный ужин, потом танцы, фейерверк, а затем неофициальная часть.
- А какие собственно танцы Вы предполагаете? - уточнил король.
- Менуэт, мазурка и танец живота, - ответил Ришелье.
- А что будет входить в неофициальную часть? - допытывался Людовик.
- А Вы как думаете? - развязано переспросил кардинал.
Король густо покраснел.
- Вот именно, - согласился Ришелье.
- Кстати, - спохватился Людовик тринадцатый, - пойду поиграю с королевой в покер на раздевание.
Однако король отсутствовал на удивление недолго, так что Тревиль и кардинал не успели даже подраться, что с ними обыкновенно случалось как только их оставляли наедине. Людовик являл собой красноречивый образ и был похож на себя, как никто другой. Из одежды на нем остались панталоны и один чулок. На покрасневшем участке щеки отчетливо было заметно прикосновение ладони.
- Что, Ваше Величество, проигрались? - язвительно спросил кардинал.
- Это я еще отыгрался, - серьезно ответил король и потребовал новое платье.
- Эта история напоминает мне случай с одним из моих мушкетеров, заметил Де Тревиль, - Его звали Де Кубертен. Однажды во время своего путешествия по Испании сел он играть в очко с каким-то местным грандом и для начала выиграл пятьдесят песет, потом само собой увлекся и проиграл под честное слово корону Габсбургов и клад в Южной Америке. Парень был честный малый и потому поехал в Австрию и потребовал полной капитуляции под тем предлогом, что он мол все продул. Там его не поняли и вышвырнули вон. Правда надо заметить что Куберетен успел немного порезвиться и спалил пару деревушек. Рассказывают, что он ходил с факелом и кричал: "А на хрена мне это - все равно придется отдавать". Чтобы как-то рассчитаться с карточными долгами ему пришлось вызвать испанца на дуэль.
- И что же? - спросил кардинал.
- Кубертен победил за явным преимуществом, но оказалось что испанец успел оформить завещание, где недвусмысленно говорилось, что все долги переходят по наследству. Ничего не поделаешь пришлось драться с наследником. Так продолжалось года три, пока во всей тамошней округе не осталось более менее подходящих соперников. Воспользовавшись моментом крестьяне объявили республику, но по счастью как раз там случилась эпидемия холеры и монархия была спасена.
- А что случилось с Кубертеном? - поинтересовался король, уже успевший переодеться, что явно пошло ему на пользу, так как Ла Шене успел натереть корону зубным порошком и она ослепительно сияла и переливалась перламутровым оттенком.
- Кубертен после этого отправился путешествовать по Европе. Последний раз его видели в Албании, говорят он ведет там оседлый образ жизни и уже почти стал коренным. Однако по другим источникам он, собирает там антиавстрийскую коалицию.
- И много он собрал? - переспросил кардинал.
- Порядка десяти голов, двое из них крупного рогатого.
- Из этого можно сделать вывод, что не всегда ожидания соответствуют внутреннему мироощущению, - заметил кардинал.
- В самом деле, - согласился Людовик, - это все равно, что лезть на яблоню и сорваться у самой цели. А потом еще тем же яблоком получить по макушке.
- Лично меня это не удивляет, - вставил Де Тревиль, - на военной службе я много повидал и могу судить о жизни исходя из собственного опыта. Однажды штурмовали мы крепость во Фландрии, вдруг какое-то шальное ядро начисто снесло голову гвардейцу Ля Ломбу. А он вместо того, чтобы упасть и спокойно отдать концы, схватил знамя и первый пошел на приступ. И только после полной виктории, он пошел в лазарет и наш лекарь сделал ему кровопускание.
- И он выжил, - удивленно спросил кардинал.
- Да какое там, - махнул рукой Де Тревиль, - из нашего лазарета никто живым не уходит. Был у нас один герцог, так тот как-то зашел в лазарет, дескать чирей у него вскочил.
- И что же? - поинтересовался король.
- Чирей вылечили без проблем, но герцога спасти не удалось.
- Как бы там ни было, - напыщенно сказал кардинал, но для меня ясно, что гвардеец Ля Ломб проявил выдержку и самообладание в трудную минуту.
Причем слово "гвардеец" кардинал выделил особо.
- Прежде всего он показал свое неуважение к воинским традициям, - не согласился с ним Де Тревиль, - если каждый боец начнет шляться без головы, либо тем паче без какого-нибудь другого атрибута воинской доблести, то это уже не армия получиться, а какой-то заштатный бордель. Кстати Ля Ломб был не вашим гвардейцем, а из роты Де Зессара.
Кардинал молча проглотил эту пилюлю и стал прощаться, якобы его ждут государственные дела. Но ему никто не поверил и безусловно сделали правильно, потому что кардинал был хитрой натурой и запросто мог наврать.
Глава 9. Дорога к побережью.
Мушкетеры остановились на отдых в какой-то сельской деревушке.
Заказали для начала баранину и что-нибудь для души.
- Странное дело, - задумчиво произнес Арамис, - мы во весь галоп несемся в Англию ...
- Аллюр, - вставил Атос, который во всем любил точность. (Поговаривали, что за это ему как-то доверили произвести расчеты для строительства Пизанской башни.)
- Можно я выскажу одну мысль, - неожиданно вклинился в разговор Портос.
Мушкетеры внимательно посмотрели на Портоса - такая деликатность была ему совсем не свойственна, и даже противопоказана. У Портоса на этот счет даже была справка от личного стоматолога господина Де Тревиля, в которой сообщалось :
"Податель сего, обладает потенциальной возможностью экспульсивного характера, что отличает его личность как неординарную и расположенную к бурным всплескам эмоций."
Поэтому когда Портос во время вечеринки у маркизы Де Лякур выбросил в окно рояль и восемьдесят шесть предметов китайского фарфора, это не только сошло ему с рук, но даже приветствовалось.
- Отображение внешнего мира, являет сущность нашего внутреннего мироздания и представляется уникальным для каждого отдельного индивида, сказал Портос.
После этих слов Д'Артаньян залпом выпил стакан вина, а Арамис неуверенно проговорил :
- Пойду проверю лошадей.
Атос же не проявил ни малейших признаков беспокойства и с полным равнодушием смотрел куда-то в даль.
- Развивая это высказывание, - продолжил Портос, - хотелось бы задать Вам несколько вопросов. Вы можете хранить полное молчание, ибо все сказанное Вами вылетит как воробей и может быть использовано в качестве наглядной иллюстрации для создания общего образа.
- Что это за хреновину Вы несете? - послышался голос из-за соседнего столика.
- Молчи, блаженный! - ласково ответил ему Портос.
- Что-то я плохо улавливаю нить размышлений, - осторожно заметил Д'Артаньян.
- Все дело в том, что существование чего-либо зависит от того насколько мы это ощущаем, - объяснил Портос, - возьмем к примеру эту бутылку вина. Что она есть из себя представляет? Только наше ее ощущение, как-то зрительное восприятие бутылки, осязание оной, равно как и обоняние со вкусом.
- А Вы ничего не забыли? - спросил его Атос.
- Как-то раз, - ответил Портос, - когда мне было пять лет я пошел в одно заведение и забыл снять штаны. Но это секрет и Вам я его рассказываю как моим друзьям. А если кто-нибудь другой узнает про этот случай, то я его насажу на шпагу как гуся на вертел.
Все, кто был в этот момент в кабаке, на мгновение замолчали, а потом заговорили все разом и хором :
- Мы ничего не слышали и ничего не знаем.
А один голос уточнил:
- Я тоже не слышал как господин мушкетер обделался, когда пошел в одно заведение и забыл снять штаны.
- То-то же, - грозно сказал Портос и миролюбиво улыбнулся.
Все радостно выдохнули, послышался смех, шутки и тот же самый голос громко произнес, обращаясь к Портосу :
- Вы не расстраивайтесь, это с каждым может случится, особенно с похмелюги и от соленных огурцов.
В это время вернулся Арамис.
- Ну как там лошади? - спросил его Д'Артаньян.
- Просили не беспокоиться и передают Вам привет.
- Как это мило, - признался Д'Артаньян.
- Это еще что?, - заспорил с ним Атос, - у меня Во время испанской кампании был арабский жеребец. Так я его научил приносить мне по утрам тапочки и воровать кур. Но он плохо кончил - однажды, на званном балу он нажрался как скотина и подрался с гусарами.
