Анатолий Софронов - Стряпуха
Дарья Архиповна. Грамота твоя — замуж надо! (Соломке.) Ходил за ней человек, добрый, хороший...
Сахно (резко). Будя, мама!
Соломка. Ладно, ладно вам... (Увидев проходящую мимо Павлину, идет к забору.)
Слива (появляясь у калитки). Честной компании! С солнышком вас! О, и самоварчик! Тетка Дарья, ты по старой дружбе налила б мне чайку рюмочку!
Дарья Архиповна. Заходи, дед.
Соломка. Павлина? Куда ты?
Павлина. В больницу, к доктору... Лихорадка замучила.
Соломка. Где это ты ее подобрала?
Павлина. Не знаю, Трофим Григорьевич. Ой!
Дарья Архиповна (Павлине). Заходи, что ли, девушка... Чайку выпьешь... Пропотеешь... Може, полегчает...
Павлина. Нет уж, спасибо... Доктор назначил. (Уходит.)
Слива. Чевой-то Павлину к доктору потянуло?
Дарья Архиповна. Простыла, видать...
Соломка (Сахно). Ты бы, Галина, поласковей с ней была... Слово бы теплое сказала. Стряпуха все же у тебя...
Сахно. Стряпуха? Яду готова мне подсыпать!
Казанец (с повышенным интересом). Чего все же, Галина Дмитриевна, вы свою стряпуху не любите?
Сахно (с некоторым ехидством). Вас интересует?
Казанец. Не то чтобы, но, промежду прочим, любопытно.
Сахно. Когда к нам появилась? А уже подолом метет...
Казанец. Это в каком же смысле?
Сахно. В том самом...
Дарья Архиповна. Креста на тебе нет, Галина!
Сахно. Чего нет — того нет!
Дарья Архиповна. Зачем на молодую женщину напраслину возводишь?
Сахно. На нее возведешь!
Соломка. Нет в тебе объективности, Галина... Зачем по-бабски рассуждаешь?
Сахно. А что ж я, по-мужски должна рассуждать?
Соломка. У нее муж два года назад утоп...
Сахно. Не иначе с горя в реку кинулся!
Казанец (стараясь говорить рассудительно). Она жила с мужем хорошо, любила его...
Сахно (Казанцу). А вам откуда известно?
Казанец. Слышал... Человек она порядочный.
Сахно. Я б сказала, да воздержусь!
Слива. И напрасно... Вот когда я воздерживаюсь, у меня настроение такое печальное, печальное... А между прочим, должна быть у Павлины лихорадка.
Казанец (не удержавшись). Почему это должна?
Слива. А как же? Ты б, Дарьюшка, налила мне чего-нибудь горяченького. А то от чая меня в холодную дрожь бросает.
Дарья Архиповна. Пей, пей, водкой по праздникам угощаем.
Слива. Так сегодня ж праздник!
Соломка. Какой?
Слива. В календарь не заглядывал, но носом чую, что праздник.
Казанец (Сливе, настойчиво). Вы сказали, у Павлины почему-то должна быть лихорадка?
Слива. А чего ж нет? Должна.
Казанец (еще настойчивей). Я спрашиваю, почему?
Сахно (Казанцу). Вы, случайно, не собираетесь на фельдшера учиться?
Слива (не обращая внимания на Казанца). Вот у меня была однажды лихорадка... Это когда-сь еще сторожевал в кооперации. Тулуп у меня был, кожух, значит... овчинный... Как влитой на мне сидел, шикарный кожух...
Казанец (нетерпеливо). А простуда при чем?
Слива (Казанцу). Простуда! Сам ты простуда! Послушай... Опыт пригодится!
Соломка. Старые байки рассказываешь, дед.
Дарья Архиповна (нетерпеливо). Та дайте ему сказать! Бо если он через кожух не переступит — другого слова от Сливы не добьетесь.
Слива. Да. Вот именно... Так вот... Стою я на дежурстве, в кожухе теплынь, аж пар идет... Но в тую пору одна вдовушка мне приглянулась, ну, как говорится, мой покой смутила... А хата моя наискосок от кооперации метров на сто стояла... Жинка моя глянет в окошко — Тимошка ее, то есть я, на посту, под лампочкой стоит — государственное добро охраняет. Только вдовушка очень сильно в душу вошла. Но душа душой, а следующий момент — свиданье. Но как? Сказал я ей — приду! Но как? У полночь. Придумал я одну штуковину... Дрючок с крестовиной врыл в землю сбоку лампочки, и как полночь — кожух на крестовину, шапку сверху и айда к Нюрке... (Спохватившись.) Чего? Э-э, нет, имени я не произносил. Побыл, значит, выхожу — висит кожух... А наутро мне жинка вареников горку кладет — поешь, Тимоша, погрейся, — четвертинку ставит, замерз, мабуть. Я, говорит, смотрю в окошко, ты всю ночь стоишь, не шевелишься. Я молчу-помалкиваю, рот, конечно, варениками занят... Одним словом, одна ночь — кожух висит, другая ночь — кожух висит, на третью выхожу — кожуха нема! Туды-сюды, нема, и все! А между прочим, зима — мороз, декабрь... Кожух — казенный! Ходю ищу час-другой. Ну замерз, як той цуцик... Как дал стометровку до дому! Стучу!.. Жинка не открывает. Двери зачинила — не открывает! Часа два колотился об дверь! Ну, наконец сжалилась, открыла да качалкой как даст по башке, как даст!.. Кожух, конешно, она подобрала. Вот с тех пор я и слег от простуды! Вот до чего тайная любовь доводит!
Соломка (смеется). Оно конечно, раньше были другие вариации, но в основном правда. Происшествие такое состоялось.
Казанец (зло). Но Павлина тут при чем?
Слива. При чем? Третьего дня сторожую возле амбара, где рис хранится... Вдруг слышу, шорох, шум, смех, плеск у протоки... Приподнимаюсь, гляжу — двое! Одна, видать по голосу, — Павлина, а другой — голос не подает, но по хвигуре видать — Чайка!
Сахно (не ожидала). Чайка?
Слива. По хвигуре... Оно конечно, луна вперемежку с облаками... но вроде Чайка.
Казанец (напряженно). И что они там?
Слива. Они там... (хохочет) вроде купались... А вода леденющая с гор идет...
Сахно. Чи вам не пригрезилось, дед?
Казанец (в тон Сахно). В самом деле?
Слива. Так к доктору пошла — вещественное доказательство. За тайную любовь наказание должно быть! Из практики знаю...
Соломка (поднимаясь). Брешешь, дед... Там и перехода нема. Чего их к протоке понесет?
Слива (поднявшись). Це мне неведомо. Спасибо, Дарьюшка, за чай, за сахар! Оно конечно, можно бы и покрепче...
Дарья Архиповна. Другим разом.
Соломка (всем). Бувайте!
Слива (уходя вместе с Соломкой). Слушай, председатель, а чего в уборку горилку в кооперации не продают?
Дарья Архиповна убирает самовар, чашки.
Казанец (возмущенно). Хорош лейтенант! Зеер гут!
Сахно. Та вы не беспокойтесь об нем, Степа! Хай ему грец. Но эта выдра?! Они все такие, смирные!
Казанец (вдруг). А чего вы ее все ругаете?!
Сахно (не ожидала). Та как же ее не ругать? Людей совращает!
Казанец. Ну, это еще неизвестно, кто кого совращает! (Уходит в хату, едва не столкнувшись с Дарьей Архиповной).
Дарья Архиповна. Сбесился, чи шо?!
Сахно. Сбесишься тут!
Дарья Архиповна. Ты, Галина, при твоих переборах, не иначе в старых девах останешься.
Сахно, Опоздали, мама!
Дарья Архиповна. Нашла чем похваляться!
Сахно. Я свободная! Независимая!
Дарья Архиповна. Голову тебе закружили: бригадир передовой, равняйтесь... Одно дело — кукуруза, а другое — личная жизнь. В бригаде хорошо перевыполнение, а в личной жизни не рекомендуется.
Сахно. Не хочу под мужиками ходить!
Дарья Архиповна. Тебе уж и равноправия мало?
Сахно. У них равноправие до загса.
Дарья Архиповна. Двух уже спровадила... Не сгодились?
Сахно. У меня культурные запросы выше!
Дарья Архиповна. Э-э... доченька... У нас все запросы одним кончаются.
Сахно. Не понимаете вы, мама, моих стремлениев.
Дарья Архиповна. Вижу я твои стремления — на постояльца облизываешься.
Сахно. Так это, мама, тактический шаг.
Дарья Архиповна. Чайка плох тебе оказался?
Сахно. Вы мне, мама, об Чайке не говорите! Едва стряпуха появилась — куда там, сам в котел готов влезть! Опять же купания ночные? Чай слышали?
Дарья Архиповна. Э-э, дочка, этот старый пустобрех чего хочет придумает. Чего и не увидит — придумает! Всю жизню по вдовам бегал — пока сам не овдовел. Ну, чисто ястреб! Как, не дай бог, вдова... Срок даст слезам обсохнуть, а опосля камнем — и вся тут. Он и на меня нацеливался!
