Коростышевская Татьяна - Мать четырех ветров
Одеться мне удалось только в комнате Агнешки. Даже и платье ее пришлось одалживать — узкое в груди, зато длинное просто до безобразия.
— Малявка, — дразнилась водяница.
— Дылда! — не отставала я, пытаясь подколоть булавками волочащийся по полу подол.
— Может, все-таки служанок позвать?— И не подумаю. У меня с некоторых пор образовалось стойкое отвращение к местной прислуге.
Из зазеркалья за нашей перепалкой наблюдала расслабленная Иравари.
Зеркало наколдовала Агнешка, после того как я чуть не десять минут клянчила и уговаривала.
— Дон Акватико меня от дома отлучит!
— Плевать! Скажешь «не очень-то и хотелось» и гордо удалишься в закат.
— Я никогда этого не делала.
— Все бывает впервые. Колдовство точно водное, так что тебе и карты в руки. Между прочим, Дракон одним щелчком пальцев такие линзы овеществляет!
— Так то Дракон.
— А ты не прибедняйся!
В общем, уговорила я ее, на «слабо» взяла. Агнешка на самом-то деле барышня азартная, только скрывает это под маской скромницы.
В нашей истории, как я погляжу, все подряд маски надевали по любому поводу.
— Что теперь с графиней будет? — спросила Агнешка, когда возня с булавками закончилась нашей маленькой победой.
— Ну, глаза, положим, она себе новые отрастит, — пожала я плечами. — А дальше… Влад сказал, что ее нужно в Романию доставить. Семья погибшего Игоря Стрэмэтурару требует ее выдачи.
— А ты не хочешь мне подробности вкратце пересказать?
— В особенности ту часть подробностей, которая касается подозрений, — саркастически поддержала Иравари. — Меня, знаешь ли, в предательстве еще не обвиняли.
— Ой, ну какие там подробности, — пробормотала я. — Просто все одно к одному складывалось. Сначала твой Ленинел мне рассказывает, что вы, демоны, не можете перед божественной кровью устоять, потом Игоря иссушают. А у него в родителях богиня романская…
— И все? — вскричала Иравари. — Тебе этого хватило?
— А мажордом, который одержимым через зеркало стал? — возразила я. — Для меня это вообще последней каплей оказалось. Знаешь, как я рыдала?
— Меня это должно утешить? Ты просто спросить меня не могла?
— Вы так и будете вопросами разговаривать? — встряла Агнешка.
Я фыркнула и покаянно сложила руки перед грудью.
— Прости, Иравари!
— Да ты мне теперь тысячу имен-перевертышей должна.
— Хоть две. Вот времени немного свободного образуется, сразу за работу засяду.
— Ага, лет через пять, когда твой Дракон тебя из постели выпустит.
Агнешка неприлично захихикала. Я покраснела, как маков цвет. Дела постельные в этой компании обсуждать я готова не была.
Князь осчастливил нас своим посещением в полдень. Ворвался черной молнией в разморенную сиестой комнату и скептически оглядел наш девичник.
— Собирайся, нас ждут в паляссо дель Терра!
Я сомнамбулой сползла с оттоманки, на которой расслабленно валялась, прихлебывая то вино, то каффа, вот уже битый час. В животе булькнуло.
Подруженьки захихикали. Иравари быстренько затемнила зеркало со своей стороны, а Агнешка удостоилась моего гневного взгляда.
Князь взял меня за руку и вывел в коридор.
— Я присутствовал на допросе Стефании. Смотри!
На ладони Влада лежало мое венчальное колечко.
— Она нашла его в твоей постели.
Я сглотнула.
— Влад, я очень хотела отыскать именно это кольцо. Вот правда, очень-очень хотела. Но сейчас, после всего, что произошло, и в чьих руках оно побывало… На нем же кровь!
Я опасалась, что Дракон не воспримет серьезно мои «девчачьи фанаберии». Но он серьезно кивнул.
— Примерно так я и думал. — Золотой обруч вспыхнул на его ладони и рассыпался в пыль.— Поэтому посетил ювелира…
Вот, честное слово, хотелось, чтобы он извлек из-за пазухи атласную коробочку, преклонил передо мною колено и хрипловатым от сдерживаемых слез голосом попросил моей руки. Но мечты мои разбились о действительность.
Нет, голос, конечно, был хрипловат — от страсти, я полагаю, потому что, прислоненная к шершавой стене коридора, я эту страсть очень неплохо ощущала.
— Не смей без крайней необходимости снимать! — велел супруг и повелитель, надевая на мой палец драгоценный ободок. — Снимешь — я почувствую и сразу примчусь.
Я ответила поцелуем.
Замок клана земли, окруженный со всех сторон вековечными соснами, расположился на холме, с которого открывался чудесный вид на Кордобу. Сам замок, приземистый и основательный, как и стихия, адепты которой здесь обитали, построен был из гладкого серого камня. Таким же серым камнем были выложены внутренний двор и подъездные дорожки. И если девиз, под которым, возможно, строился паляссо дель Акватико был «Роскошь и богатство», то девиз паляссо дель Терра звучал для меня скорее как «Удобство и аккуратность».
Пахло солнцем и хвоей. Я улыбнулась и спрыгнула с подножки кареты в объятия своего супруга.
— Кажется, сиятельный дон Филиппе Алехандро решил не утруждаться нашей встречей? — пробормотала я, рассматривая группу приветствующих. — Не очень-то и хотелось!
— Не паясничай, — с улыбкой приказал Влад. — Твой дедушка не совсем здоров, поэтому поджидает нас в замке.
— И что послужило причиной его неожиданной болезни?
Влад пожал плечами, поприветствовал донью Крессенсию дель Терра, величественно поджидающую нас у парадного подъезда в окружении парочки магов земли и ливрейных слуг, и ответил уже на лестнице:
— Старость и время никому не удавалось обмануть. Постарайся быть со стариком если не ласковой, то хотя бы справедливой.
Крессенсия бросала на меня укоризненные взгляды, я отвечала саркастичными улыбочками. Потому что рутенских девушек обижать не смей! Они думали, я тут на поклон сразу же отправлюсь? Не на такую напали!
Привычные злобные мыслишки копошились в голове, каждая из них становилась на отведенное для нее место. Моя мама ни в чем виновата не была. Разве можно наказывать за любовь? А ежели кому-то здесь аристократизма в невестке недоставало, так могли бы и помягче с ней обойтись. Как можно?
Сиятельный дон Филиппе Алехандро дель Терра ждал нас в своей спальне. Я рассеянно кивнула, во все глаза рассматривая гранда земли. Странно, он же еще вчера, на балу, огурцом выглядел. Я-то, конечно, специально его не разыскивала, но уголком глаза видела. Высокий был, как сосна прямой. (Эх, жаль мне его рост по наследству не передался, коротышкой я оказалась, в мамину родню.) А сейчас — не человек, оболочка от человека. Кости черепа просматриваются под тонкой кожей, влажные пряди абсолютно седых волос облепили лоб. И только глаза — огромные, карие, с золотистыми крапинками вокруг зрачков, смотрят на посетителей с живым интересом.
Я потянула носом. Густой полынный аромат перебивал запахи болезни и старости. Кажется, кое-кто возбуждающими эликсирами вчера злоупотребил. Вот секрет неожиданной бодрости и раскрылся, впрочем, как и сегодняшней слабости. Похмелье от зелий тяжелое, по себе знаю.
— Девочка, — прошептал возлежащий на постели старик, — подойди…
Я приблизилась. Влад почтительно остался стоять в дверях, что уверенности мне не добавляло.
— Ваше здоровье, сударь… Как вы себя чувствуете?
— Пустое, — прошелестело в ответ. — Старики должны умирать, это жизнь. Присядь.
Ёжкин кот! И как мне теперь прикажете? На смертном одре плеваться?
Я присела на краешек постели и не протестовала, когда сухая старческая ладонь нашла мою руку.
— Нам нужно было с тобой поговорить. Очень нужно. Многое в жизни я делал не так, но… девочка, Лутеция, ты должна меня выслушать. Я знаю, тебя воспитали в неприятии нашего дома.
Обвинений в сторону бабули я снести не могла.
— Уж как сумели, раз клан Терра в моей судьбе участие принимать отказывался. Может, вместо слова «неприятие» уместнее будет использовать «справедливость»? Вы, сиятельный дон, изгнали моего отца, не одобрив его мезальянса, вы отказали в помощи моим родителям, когда они более всего в ней нуждались, когда в Кордобе свирепствовала Черная смерть. Неужели всего этого недостаточно, чтобы оправдать мое отношение?
Старик зашелся сухим кашлем, судорожно сжав мою ладонь. Крессенсия, подскочившая к ложу, протянула дону Филиппе Алехандро льняную салфетку. Тот кивком поблагодарил и поднес ткань к лицу.
— Мои оправдания сейчас будут звучать нелепо, Лутеция. Но, поверь, изгнание наследника было лишь представлением, временной мерой. Браки магов обычно бесплодны, и то, что у адептов земли и ветра появился отпрыск, привлекло нежелательное внимание других домов. Поэтому я не протестовал, когда твои родители решили отправить тебя к бабушке в Рутению. Их действиями руководило вовсе не равнодушие к твоей судьбе, но забота о твоей безопасности. Тебя успели вывезти незадолго до начала эпидемии. Дитя двух стихий, девочка, появившаяся на свет, чтоб разбудить Источник. Нам нужно было беречь тебя.
