Стивен Гуттенберг - Полицейская Академия
– Алло, полиция?…
Больше он сказать не успел – Дэн с необычайной ловкостью выбил у него из рук телефон и стукнул его о стену
– тот разлетелся на куски.
– А ты, я вижу, любитель пошутить,- сказал он полицейскому.- Так ведь на такие шутки надо отвечать шутками, не правда ли?…
Поняв, наконец, что силовыми методами тут ничего не сделаешь, Харрис попробовал изменить манеру обращения.
– Слушай, приятель, я вижу, тебе очень хочется выпить…- начал полицейский.
– Разумеется,- ответил тот,- я просто сгораю от нетерпения…
– Но ведь ты можешь сделать это где-нибудь в другом месте, у себя дома, например… Я сейчас вызову такси
и даже оплачу дорогу до твоего дома…
– А зачем мне ехать домой?- Поллак нагло посмотрел в глаза Харрису.- Зачем мне надо ехать домой? Дома мне выпить не с кем… Мне и тут хорошо…
Усевшись за стол, Дэн открыл холодильник и вытащил из него все содержимое.
– Да, маловато у тебя закуси, приятель,- сокрушенно сказал он,- но ничего, это тоже сгодится. Будем экономными – закусывать не обязательно, настоящие мужчины не закусывают, а занюхивают.
Харрис с тяжелым вздохом уселся на кухонной табуретке и страдальчески посмотрел на негра.
Послушай, чего ты от меня хочешь?…
Того же, чего хочешь и ты – выпить…
Но я не хочу пить! Я полицейский!
– А что, разве полицейские – не такие же живые люди, как и все остальные?- Поллак, вспомнив недавний разговор со своим другом Эриком Мартинесом, очень удачно ввернул в беседу с Харрисом цитату.
До Харриса наконец, дошло, что от наглого посетителя никакими способами отделаться не удастся. Поэтому он решил пойти на уступки.
– Ладно,- сказал он, давай выпьем, если ты уж так настаиваешь…
– Во, во, давно бы так,- обрадовался Поллак,- давай выпьем. Я вижу, ты парень сообразительный, понял, наконец, чего я от тебя добиваюсь уже полчаса…
– …выпьем по сто грамм и ты пойдешь к себе домой,- закончил капитан.
– Ну, и чем закончилась вся эта история?- спросил у Мартинеса МакКони, внимательно дослушав рассказ своего товарища и коллеги.
Тот ухмыльнулся.
– На второй бутылке он сломался,- ответил Эрик,- сломался наш капитан Харрис и пошел блевать в туалет, но до унитаза так и не успел добежать – вчистую
обрыгал моего друга Дэна!…
– Обрыгал? А тот что?…
– Страшно оскорбился. Снял с капитана его полицейский китель и заставил вытереть себя…
– Он, наверное, очень обиделся? Мартинес злорадно хмыкнул.
– Он к тому времени уже абсолютно ничего не соображал. Мычал только что-то нечленораздельное…
– Я говорю о твоем друге Поллаке…
– А, этот?- Мартинес сразу же вспомнил, на что способен его товарищ в таком состоянии,- конечно же! Он вообще очень обидчивый…
МакКони живо представил Харриса, вытирающего негра своим полицейским кителем.
– А что было дальше?- поинтересовался он.
– Как обычно, целиком и полностью в стиле Дэна. Он дал ему по чайнику для порядка, потом заехал в хохотальник, чтобы не базлал на весь белый свет о том, какие скверные люди эти черножопые, потом въехал ногой под яйца для профилактики, после чего устроил в квартире небольшой погром…
– И все?
– Не перебивай: отдохнув, он отломал ножку табуретки, еще немножко пошустрил с этим старым онанистом, а перед самым отходом со свойственной ему детской непосредственностью засунул эту ножку Харрису в задницу…
МакКони развеселился.
– Ха-ха-ха!… Говоришь, в задницу.
– Причем тем концом, который потолще,- уточнил Мартинес,- впрочем, Харрис к тому времени вырубился окончательно и ничего не соображал…
– Жалко, жалко… Ну, молодец, однако, этот твой приятель Дэн. Сколько фантазии, сколько настоящего чувства юмора!…
– Да, таким, как он, место либо в федеральной тюрьме, либо в нашей Полицейской Академии,- подытожил Эрик.
Вопреки ожиданиям, беседа, проведенная Поллаком с капитаном Харрисом, не только не успокоила последнего, а, скорее наоборот: капитан, и без того отличавшийся злобностью нрава и поступков, стал совершенно невозможен. Со всеми своими подчиненными – с кадетами, гражданскими, принимающими участие в программе ГНУ, с офицерами-инструкторами – он уже не разговаривал, а истерически орал. Атмосфера в Полицейской Академии стала совершенно невыносимой.
– Что будем делать?- спросил однажды МакКони у друзей, когда они после рабочего дня оттягивались в небольшом баре в районе Манхэттена,- этот дегенерат скоро нас совсем со свету сживет…
– Может, вновь подослать к нему моего хорошего друга Поллака?- предложил Эрик.
– Я слышал от кого-то, что Харрис заказал и установил у себя перед входной дверью какое-то хитроумное приспособление. Всех, кто приходит к нему, даже почтальона и рекламных агентов, он заставляет туда дуть. Чуть что – двери не открываются, а выпившего посетителя мгновенно бьет электрический разряд. К тому же такие номера – я имею в виду твоего замечательного друга – дважды не проходят…
– А что мог бы предложить ты?- поинтересовался у МакКони Эрик.
В это время в бар вошли двое подростков явно приблатненного вида – один из них, очень тощий и очень высокий, напоминавший складной метр, был одет в джинсовую куртку' с обрезанными или оторванными рукавами – голые мускулистые руки испещряли густые татуировки на сексуальные сюжеты. Его друг, одетый в потрепанную кожанку, был одноглазым – пустую глазницу прикрывала какая-то грязная повязка.
Заметив вошедших, МакКони только успел пробормотать своим коллегам «Минуточку!…» и, выскочив из-за столика, быстренько подбежал к криминализированным подросткам.
А, это ты, коп, агитатор вашей новой программы,- протянул татуированный, едва только Джерри с ним поздоровался,- ну как же, как же, конечно, помню, особенно, как ты замечательно матерился у нас в исправительном учреждении… Такое не забывается…
Очень рад, что вы, господа, меня еще не забыли,- с карикатурно-преувеличенной любезностью ответил МакКони,- как ваши дела, господа? Я, как понимаю, вас уже выпустили из вашего привилегированного учреждения?…
Да, как видишь. Уже неделю на свободе – ходим по Нью-Йорку, дышим свежим воздухом, набираемся новых впечатлений и возобновляем некоторые старые… Хотя, думаю, тюремной баландой будет отрыгаться еще лет десять…
– Так зашли бы к нам, в нашу Полицейскую
Академию… Или вам теперь это впадлу?… Тощий татуированный юноша заулыбался.
– Нет, не подумай, нам это совсем незападло,
просто – совершенно нету времени… МакКони сочувственно покачал головой.
Да неужели? Вы что, начали учить древние языки или кибернетику, намылились поступать в Йельский университет?…
Нет,- заулыбался татуированный,- в свое время я уже получил неплохое образование на улице – понимаешь, у семьи и школы не было желания мною заниматься. Я изучал преимущественно прикладные дисциплины – уличные драки, угоны автомашин… Я умею как никто быстро в нашем районе вручную забить косяк травкой. Но главная моя наука – шахноведение!…
Именно за это в свое время ты и погорел,- напомнил ему Джерри.
Что поделаешь, за все приходится платить… Да, так вот что я тебе хотел сказать: пока я протирал зад на нарах своего исправительного учреждения, малолетки, которых я оттрахал в школьном автобусе – помнишь, я тебе рассказывал, среди них не обнаружилось ни одной целки?-
так вот, эти малолетки набрались соков, подросли… сиськи подросли, письки и все такое…
Мне, честно говоря, уже и трахаться особо не хочется
член до волдырей стер, а эти девчонки все бегают, просят… Как только дорвутся – бадангу изо рта не вынимают!… Не отнимать же у детей любимую игрушку. Приходится терпеть.
Ну, а ты чем занимаешься?- спросил МакКони у спутника татуированного, одноглазого коротышки в кожанке.
Тот махнул рукой.
– Вот, помогаю другу в самых сложных ситуациях
– ты же слышал, как ему теперь непросто,- он кивнул в сторону татуированного.
МакКони подвел подростков к столику, где сидели его товарищи по Академии.
– Может быть, господа, изволите посидеть с нами?
Зачем стоять на проходе?… Те согласились.
– Хорошо, приятель, присядем… Ты же проставишь
нам чего-нибудь?… МакКони и его юные знакомые присели за столик.
– Позвольте вам представить,- обратился он к сослуживцам,- совершенно замечательных людей, выпускников исправительного учреждения для малолетних преступников,- он обернулся к Мартинесу,- кстати, коллега, того самого, где в годы юности сидел и ты,- людей настолько замечательных…- МакКони далее произнес такой длинный и запутанный комплимент, что дойдя до середины, начисто забыл, с чего начал,- короче, позвольте представить вам моих друзей.
– А чем же они так замечательны?- поинтересовался у Джерри Насименто.
– Прежде всего тем, что согласились принять участие в программе «Граждане на улицах», еще сидя в своей тюрьме для малолеток.
