ОБЭРИУТЫ - ВАННА АРХИМЕДА СБОРНИК
Царь мира преобразил мир.
Он был небесный бригадир, а мы грешны.
Мы стали скучны и смешны.
И в нашем посмертном вращении спасенье одно в превращении. • Господа, господа, глядите: вся земля – вода.
Глядите: вся вода – сутки.
Выходит летающий жрец из будки и в ужасе глядит на перемену, на смерть, изображающую пену.
Родоначальники, довольны ли вы? Народ Мы не можем превращенья вынести.
После этого Фомин пошел в темную комнату, где посередине была дорога.
Фомин Остроносов, ты здесь? Остроносов Я весь.
Фомин Что ты думаешь, о чем? Остроносов Я, прислонясь плечом к стене, стою, подобно мне.
Здесь должно нечто произойти.
Допустим, мы оба взаперти.
Оба ничего не знаем, не понимаем.
Сидим и ждем.
Фомин Война проходит под дождем, бряцая вооруженьем.
Война полна наслажденьем.
Остроносов Слушай, грохочет зеркало на обороте, гуляет стул надменный.
Я вижу в этом повороте его полет одновременный.
Фомин Дотронься до богатого стола.
Я чувствую присутствие угла.
Остроносов Аи, жжется! Фомин Что горит? Остроносов Диван жжется. Он горячий.
Фомин Боже мой. Кове'р горит.
Куда мы себя спрячем? 358 359 I Остроносов Аи, жжется! Кресло подо мной закипело.
Фомин Беги, беги, чернильница запела.
Господи, помоги.
Вот беда так беда.
Остроносов Все останавливается.
Все пылает.
Фомин Мир накаляется Богом, что нам делать? Остроносов Я в жизни вина не знал и не пил.
Прощайте, я превратился в пепел.
Фомин Если вы, предметы, боги, где, предметы, ваша речь? Я боюсь, такой дороги мне вовек не пересечь.
Предметы (бормочут) Да это особый рубикон. Особый рубинон.
Фомин Тут раскаленные столы стоят, как вечные котлы, и стулья, как больные горячкой, чернеют вдали живою пачкой.
Однако это хуже, чем сама смерть, перед этим всё игрушки.
День ото дня все становится хуже и хуже.
Фомин Успокойся, сядь светло, это последнее тепло.
Тема этого событья – Бог, посетивший предметы.
Понятно? Б у р н о в Какая может быть другая тема, чем смерти вечная система? Болезни, пропасти и казни – ее приятный праздник.
Фомин Здесь противоречие, я ухожу.
Лежит в столовой на столе труп мира в виде крем-брюле.
Кругом воняет разложеньем.
Иные дураки сидят, тут занимаясь умноженьем.
Другие принимают яд.
Сухое солнце, свет, кометы уселись молча на предметы.
Дубы поникли головой, и воздух был гнилой.
Движенье, теплота и твердость потеряли гордость.
Крылом озябшим плещет вера, одна над миром всех людей.
Воробей летит из револьвера и держит в клюве кончики идей.
Все прямо с ума сошли.
Мир потух. Мир потух.
Мир зарезали. Он петух.
Однако много пользы приобрели.
Миру, конечно, еще не наступил конец, еще не облетел его венец.
Но он действительно потускнел.
Фомин лежащий посинел и двухоконною рукой молиться начал. Быть может только Бог.
Легло пространство вдалеке.
Полет орла струился над рекой.
Держал орел икону в кулаке.
На ней был Бог.
Возможно, что земля пуста от сна, 360 361 худа, тесна.
Возможно, мы виновники, нам страшно.
И ты, орел аэроплан, сверкнешь стрелою в океан или коптящей свечкой рухнешь в речку.
Горит бессмыслицы звезда, она одна без дна.
Вбегает мертвый господин и молча удаляет время.
(1931} ПОТЕЦ 3 части Часть первая Сыны стояли у стенки, сверкая ногами, обутыми в шпоры. Они обрадовались и сказали: Обнародуй нам, отец, Что такое есть Потец? Отец, сверкая очами, отвечал им: Вы не путайте, сыны, День конца и дочь весны.
Страшен, синь и сед Потец.
Я, ваш ангел, я, отец, Я его жестокость знаю, Смерть моя уже близка.
На главе моей зияют Плеши, лысины – тоска.
И если жизнь протянется, То скоро не останется Ни сокола, ни волоска.
Знать, смерть близка.
Знать-глядь тоска.
Сыновья, позвенев в колокольчики, загремели в свои языки: Да мы тебя не о том спрашиваем.
Мы наши мысли, как чертог, вынашиваем.
Ты скажи-ка нам, отец, Что такое есть Потец? И воскликнул отец: Пролог.
А в прологе главное Бог.
Усните, сыны, Посмотрите сны.
363 I I Сыновья легли спать, спрятав в карманы грибы Казалось, что стены и те были послушны Ах, да мало ли что казалось. Но, в общем, немногое и нам, как и им, казалось. Но чу! Что это? Отец опять не прямо отвечал на вопрос И вновь проснувшимся сыновьям он сказал вот что, восклицая и сверкая бровями: Пускай поет и пляшет Седой народ.
Пускай руками машет, Как человек.
В мирный день блаженства Ты истекаешь.
Как скоро смерти совершенство ^ Я сам постигну.
Несутся лошади, как волны, Стучат подковы.
Лихие кони, жаром полны, Исчезнув, скачут.
Но где ж понять исчезновенье, И все ль мы смертны? Что сообщишь ты мне, мгновенье, Тебя ль пойму я? Кровать стоит Передо мною, Я тихо лягу.
И уподоблюсь под стеною Цветам и флагу.
Сыны, сыны. Мой час приходит.
Я умираю. Я умираю.
Не ездите на пароходе – Всему конец.
Сыновья, построясь в ряды, сверкая ногами, начинают танцевать кадриль.
Первый сын, или он же первая пара: Что такое есть Потец, Расскажите мне, отец.
Второй сын, или он же вторая пара: Может быть, Потец свинец, И младенец, и венец? 364 Третий сын, или он же третья пара: Не могу понять, отец, Где он? кто же он, Потец? Отец, сверкая очами, грозно стонет: Ох, в подушках я лежу.
Первый сын: Эх, отец, держу, жужжу.
Ты не должен умереть, Ты сначала, клеть, ответь.
Второй сын, танцуя, как верноподданный: Ах, Потец, Потец, Потец.
Ах, отец, отец, отец.
И третий сын, танцуя, как выстрел: Кукли все туша колпак, Я челнок, челнок, челнак.
Сыновья прекращают танцевать – не вечно же веселиться – и садятся молча и тихо возле погасшей кровати отца. Они глядят в его увядающие очи. Им хочется все повторить. Отец умирает. Он становится крупным, как гроздь винограда. Нам страшно поглядеть в его, что называется, лицо. Сыновья негласно и бесшумно входят каждый в свою суеверную стену. Потец – это холодный пот, выступающий на лбу умершего. Это роса смерти, вот что такое Потец.
Часть вторая Отец летает над письменным столом Но не думайте, он не дух.
Я видел, пожалуйте, розу, Сей скучный земли лепесток.
Последние мысли, казалось, Додумывал этот цветок.
Он горы соседние гладил Последним дыханьем души 365 Над ним проплывали княгини И звезды в небесной глуши.
Мои сыновья удалились.
И лошадь моя, как волна, Стояла и била копытом, А рядом желтела луна.
Цветок убежденный блаженства, Приблизился божеский час.
Весь мир, как заря, наступает, А я, словно пламя, погас.
Отец перестает говорить стихами и закуривает свечу, держа ее в зубах, как флейту. При этом он подушкой опускается в кресло.
Входит первый сын и говорит: «Не ответил же он на вопросы». Поэтому он сразу обращается к подушке с вопросом: Подушка, подушка, Ответь наконец, Что такое есть Потец? Подушка, она же отец: Я знаю.
Знаю! Второй сын спрашивает в.торопях: Так отвечай же, Почто безмолвствуешь? Третий сын, совершенно распален: Напрасно вдовствуешь, Уютная подушка.
Давай ответ.
Первый сын: Отвечай же.
Второй сын" Третий сын' Огня сюда, огня! Я сейчас кого-нибудь повешу.
Подушка, она же отец: Немного терпенья.
Может быть, я на все и отвечу.
Хотелось бы послушать пенье, Тогда смогу разговаривать.
Я очень устал.
Искусство дало бы мне новые силы.
Прощай, пьедестал.
Я хочу послушать ваши голоса под музыку.
Тогда сыновья не смогли отказать этой потрясенной просьбе отца. Они стали гуртом, как скот, и спели всеобщую песню: Был брат брит Брут, Римлянин чудесный.
Все врут. Все мрут.
Это был первый куплет.
Второй куплет: Пел, пил, пробегал Один канатоходец.
Он акробат. Он галл.
Третий куплет: Иноходец С того света Дожидается рассвета.
И пока они пели, играла чудная, превосходная, все и вся покоряющая музыка. И казалось, что разным чувствам есть еще место на земле. Как чудо стояли сыновья вокруг невзрачной подушки и ждали с бессмысленной надеждой ответа на свой незавидный и дикий, внушительный вопрос: что такое Потец? А подушка то порхала, то взвивалась свечкою в поднебесье, то как Днепр бежала по комнате. Отец сидел над письменным, как Иван да Марья, столом, а сыновья, словно зонты, стояли у стенки. Вот что такое Потец.
367 366 Часть третья Отец сидел на бронзовом коне, а сыновья стояли по его бокам. А третий сын то стоял у хвоста, то у лица лошади. Как видно и нам, и ему, он не находил себе места.
А лошадь была как волна. Никто не произносил ни сло- ва. Все разговаривали мыслями.
Тут отец, сидя на коне и поглаживая милую утку, воскликнул мысленно и засверкал очами: Все ждете, что скажет отец, Объяснит ли он слово «Потец»? Боже, я безутешный вдовец, Я безгрешный певец.
Первый сын, нагибаясь, поднял с полу пятачок, и простонал мысленно, и засверкал ногами: Батюшка, наступает конец.
Зрю на лбу у тебя венец.
