Алексей Ивакин - Кактусятина. Полное собрание сочинений
Кактусов поставил точку.
Потом отправил файл в издательство.
Через пару месяцев читатели плакали, но покупали уникальный шедевр от автора 'Новой Хренологии' Брезунова Виктора Марковича. Двадцать восьмой, между прочим...
А Кактусов регулярно ходил на почту получать гонорар. Злобная бухгалтерия перечисляла ему всего по тридцать евриков. Зато еженедельно. Правда, через полгода перестали... Однако, выгодный проект!
ПИСАТЕЛЬ КАКТУСОВ И ГИПЕРРЕАЛИЗМ
Однажды, Петя Кактусов поставил себе скайп. Зачем? - он не знал. Но поставил. Единственным собеседником Кактусова был его редактор. Вот и сейчас, как только Кактусов собрался было в думательную комнату - покурить с белым другом - комп мелодично запиликал.
Кактусов чертыхнулся, но ответил.
-Ты это читал? - сердито сказал редактор.
"Даже не поздоровался... Недобрый знак!" - мрачно подумал Кактусов. А вслух сказал:
-Чо это?
-Вот это!! - рявкнул редактор. И послал ссылку. - Сиди и читай!
Кактусов распечатал файл и отправился читать. В смысле думать. На белом друге. Подводить, так сказать, итоги обеда.
Сидел долго. Читал. Много думал. Потом вернулся к компьютеру и расслабленно сказал в микрофон:
-Я так не умею...
-А кого волнует чужое горе! - взревел редактор. - Чтобы немедленно научился. И чтобы через месяц бестселлер лежал на столе! У меня!
И связь прервалась.
-Удод, - сказал Кактусов.
Кот осторожно приподнял башку и нехорошо посмотрел на писателя.
-Да не ты на этот раз!
Кот облегченно вздохнул и обратно положил башку, мечтая о том дне, когда он сможет безнаказанно гадить в тапки.
А Кактусов со вздохом сел за комп. И стал писать...
"Она всю свою жизнь жила в лесу. Он был ее домом. Зимой и летом, она была одного цвета. Ей так нравилось. Росла она, росла, никого не трогала. Потому что нечем. Лапы у нее хоть и были, но они были хвойные. Мягкие, нежные и совсем не колючие. На них любили сидеть снегири и ангелы. Правда, первые гадили, но ангелы оттирали их пакости пушистым снежком"
Кактусов закурил и стер последнюю фразу. Не романтично. Но на кота покосился. А после продолжил сублимировать.
"И пришел тот день, когда в лес пришли они. Люди. Это было в конце первого зимнего месяца. Люди решили, что елке холодно в лесу. И решили ее согреть. Они достали из чехла страшную, зубастую пилу. Залезли под ее зеленый подол. Задели нежную кору мерзлым металлом. Зубы впились в плоть елки и стали ее грызть, грызть, грызть. Влево - вправо, влево - снова вправо. Страшная рана на единственном ее стволе стал истекать смолой. Если бы у нее были глаза... Она бы зарыдала. Но глаз не было. Как не было и снегирей. Эти сволочи улетели, когда заслышали шаги чудовищ. Ангелы, правда, остались и усердно сбрасывали людям снег за воротник телогрейки. Но люди в ответ только матерились и продолжали пилить. Вот пила делает еще несколько движений... И она падает в снег. "Это все? Это конец?": бессильно думает елка. Увы - нет! Ее связывают и тащат, привязанную к саням. Ей страшно, одиноко и холодно. Ее, гордую красавицу, голую, без снежной шубы, везут неизвестно куда...
Если бы у елки было сознание, она бы его немедленно потеряла. Но сознания не было. Была только смола, медленно сочащаяся из разверстой раны. И спеленутые лапы...
А потом ее тащили волоком по снегу... Она теряла иголочки... Но дышала!
А потом ее втащили в дом. Опустили ее ствол в ведро с водой. Елка вздохнула полной...полным..."
Блин! Че там у елок полное? А...
"...полным комлем. Но люди не отстали от нее. Они стали ее наряжать. Дешевыми блестяшками, плюшевыми зайцами, пластиковыми шарами. Все было такое ненастоящее, искусственное, неродное, что елка заплакала смолой по всему стволу, источая изумительный аромат. Люди этому аромату радовались. Сволочи, какие же они все-таки сволочи...Особенно ее раздражала звезда, надетая на макушку. Если бы елка могла думать, она бы подумала - "Я похожа на дешевую проститутку" Но елке нечем было думать. И она не знала - кто такие проститутки. И, особенно, по какой цене. Она просто стояла, наряженная в алюминь, пластик и стекло. А под хвойной юбкой бысстыдно поставили каких-то кукол кукол, похожих на бородатого самца человека и длиннокосую самку человека. И елка стала умирать. Она умирала - а люди сидели за столом и громко смеялись. Она умирала - а они пили желтую пузырчатую воду. Она умирала - а они пели песни... Умирать под песни...
Через несколько дней она умерла. Тихо. Незаметно. Даже ангелы не заметили. Они посыпали снегом других. А она посыпала иголками пол.
После чего елку разрубили на куски и сунули в крематорий..."
-Тьфу! - грязно плюнул Кактусов.
"После чего елку разрубили и сунули в печку. Так маленькая елочка согрелась. Маленькая елочка, которой вовсе не было холодно зимой. Но она не умерла, нет. Она ушла густым дымом в январское небо, а потом осыпалась золой на снег. Весной она впитается в землю и выйдет микроэлементами в новых елках. Она обязательно это сделает. Потому что она - Елка!"
Кактусов облегченно выдохнул и поставил точку. Вернее, восклицательный знак. И отправил файл в издательство.
Через месяц читатели плевались, сморкались, плакали, но читали очередной шедевр писателя Кактусова "Смерть в новогоднюю ночь".
ПИСАТЕЛЬ КАКТУСОВ И ИНТЕРВЬЮ
Писатель Петр Кактусов родился в маленьком, полутаежном райцентре Большие Крокодилы. А потом эмигрировал в культурную столицу Полутаежной губернии - Полутаежск.
Несмотря на это, ему однажды позвонили из газеты "Большие кроконовости" и попросили об интервью.
Петя удивился, ибо не знал что для Больших Крокодилов он стал знаменитым земляком. Тем не менее, на интервью согласился. Правда, в воспаленном славой мозгу Кактусова возникла было мысль о гонораре, но он ее гневно отверг. Ибо художник должен быть голодным, но пьяным. А бутылка коньяка под столом еще была наполовину полна. Или пуста?
Интервью Петя давал первый раз в жизни. Поэтому, он на всякий случай, сходил в душ. Заодно почистил бивни.
А потом пошел в ближайший кабачок, где назначил встречу девушке. Кабачок был из серии средне-дешевых. Ибо гонорар за последний шедевр так еще и не пришел.
Журналистка приехала ровно через полчаса после назначенного срока. Петя аж истомился аки девственница перед свадьбой младшей сестры. Или как та самая фистингованная курица.
Журналистка была ничего себе. Петя мысленно ее окрестил "журналюшкой". А потом взглянул на ее ноги и подумал о "журнализде". А потом о "журнопе", мда...
-Итак, давайте начнем!
-Что простите? - переспросил замечтавшийся Кактусов.
-Я вас отвлекла от творческого процесса, да? - с почтением спросила его девица.
-А... Да... Есть немного... Так с чего мы начнем? - потер багровые пухлые щуки Петя и хлебанул пива.
-Начать дело простое, главное удачно кончить! - включая диктофон, спрятала глазки журналистка.
Петя бурно возрадовался всеми потемками своего тела.
Она нежно включила диктофон и понеслась с места в карьер:
-Как вы начали писать?
Кактусов заглянул в ее декольте и его понесло:
-Писать я начал с самого детства. Еще когда проходил пыльными тропками Больших Крокодилов я записывал все свои мысли в маленький такой блокнотик. Мысли были детские, но от того не менее гениальные...
Кактусова понесло. Ничего так не помогает мужскому воображению, как глубокое женское декольте.
Журналистка это знала, поэтому чуть нагнулась.
-А как вы сейчас пишите?
-В основном сидя, - барственно откинулся Кактусов, не подымая взгляд выше журналистской шеи. - Поэтому мне пришлось приобрести антигеморроидальную подушку.
Барышню этот пассаж впечатлил. Она поморщилась. Но взгляд не отводила:
-А как вы стали печататься?
-Я очень понравился редактору. Ну, не я лично, а мои романы. Он был в восхищении. Особенно на стадии подписания договора.
-Ваши советы начинающим писателям?
-Всегда пишите трезвым! - сказал Кактусов и еще хлебнул пива. - Иначе кончите как Хэмингуей!
Журналистка хмыкнула и порозовела:
-Каковы ваши творческие планы... на сегодняшний вечер?
-Эмн... -растерялся Кактусов.
Так-то его ждала дома муза. Они договаривались провести вечер вместе. Собирались родить девятую главу пятого тома "Кактусианы"...
Он сглотнул тягучую слюну и нервно забарабанил по столику.
-Понятно... Муза к вам всегда приходит неожиданно, да? - журналисточка затягивала его в свои васильковые омуты нежно, безнадежно, безнадежно, нежно, снежно...
Кактусов совершенно неожиданно начал царапать вилкой стихи на столешнице.
Фея пера осторожно коснулась его ногой, пытаясь вывести из творческой нирваны. Это у нее получилось. Но наоборот. Кактусов стал терять сознание...
И проснулся от тычка локтем под ребра.
-Опять порнуха снилась? - сонно пробурчала муза под боком.
