Дмитрий Черкасов - Обреченные эволюцией, Или новые приключения мусоров
– Он шел на Одессу, а вышел к Херсону, – осуждающе продекламировал Плахов. – Ты уже который по счету день празднуешь, Васятка?
* * *
Очередная бутылка из-под пива “Балтика № 9” вылетела в открытую форточку и плюхнулась в сугроб.
Майор Чердынцев совершил стремительный рывок с крыльца к куче грязного снега, куда упала пустая тара, и перехватил бутылку перед носом ринувшейся в том же направлении бабки с полосатой сумкой на колесиках.
– Это вещдок! Иди отсюда! – рявкнул начальник дежурной части N-ского РУВД, опуская емкость в черный полиэтиленовый пакет.
Бабка обиженно засопела и отошла.
Но недалеко, всего-то шагов на десять.
Чердынцев вернулся на крыльцо и повесил пакет на торчавший из стены железный крюк, оставшийся с тех далеких дней, когда подполковник Петренко, внезапно почувствовав тягу к здоровому образу жизни, решил приезжать на работу на велосипеде, перепутав Питер с его вечными дождями и перекопанными улицами с благополучной Голландией, и приказал вмонтировать возле входа в здание что-нибудь мощное, к чему можно было бы приковывать наручниками двухколесного коня.
Целую неделю начальник РУВД честно приезжал по утрам на велосипеде.
Забрызганный с ног до головы летящей из-под колес автомобилей грязью, еле дыша после непривычных нагрузок, с отбитым на ухабах задом, но все же довольный и лелеющий светлую мечту о пересадке всех подчиненных ему сотрудников на экологически чистые виды транспорта.
На седьмой день велосипед все-таки стырили, перекусив цепочку наручников.
Первым, кого отымели согласно существующей в МВД вертикально структурированной иерархической системе однополых отношений, был начальник дежурной части Чердынцев, не обеспечивший имуществу начальника должную защиту. Майор, в свою очередь, поставил на четыре точки постового, обязавшегося не спускать глаз с железного друга Петренко. Младший сержант перевел стрелки на курсанта школы милиции, проходившего в то время практику в РУВД.
Курсанту деваться было некуда, ибо ниже его по званию, должности, возрасту, стажу пребывания в рядах правоохранителей да и просто по жизни никого не наблюдалось…
Из окна кабинета оперов, где праздновали возвращение Ларина, Рогова и Дукалиса, послышалось нестройное пение и гитарные аккорды.
Опытный Чердынцев понял, что в ближайшие десять-пятнадцать минут вешдоков больше не будет, и ушел греться в дежурку, не забыв прихватить с собой пакет с собранной тарой.
Бабка осталась на своем посту, с надеждой взирая на окна второго этажа.
* * *
Рогов был абсолютно прав: возвращаться к дому сапожника действительно было поздно.
Направься оперативники по улице в противоположную сторону, они бы наверняка вышли к перекрестку одновременно со светловолосым подростком вполне босяцкого вида. Парнишка тоже чуть было не попал под копыта коней, во весь опор несущихся по направлению к мастерской сапожника, но вовремя успел отскочить к стене.
Он видел, как дюжие казаки вытащили из дома избитого человека в тельняшке, к которому подошел чернявый господин с тонкими усиками, одетый в светлый клетчатый костюм.
– Не надо, он хороший, он сам пойдет! – дернув вверх подбородком, ощерился чернявый и неожиданно ударил задержанного в живот. – Не правда ли, товарищСердюк?
С трудом разогнувшись после удара, сапожник смачно плюнул в физиономию говорившего, а затем, оттолкнув казаков, бросился бежать.
Чернявый выхватил наган, старательно прицелился и наконец выстрелил.
Нелепо взмахнув руками, Сердюк рухнул на булыжную мостовую и затих. Довольный стрелок снова странно дернул подбородком. Босяк-подросток, на которого никто не обращал внимания, ненавидящими, полными слез глазами наблюдал за расправой.
Через некоторое время из дома уже выносили и грузили в подогнанную телегу обнаруженные в результате обыска вещи. Среди них оказались не только пара ящиков с динамитом, набор типографских шрифтов, множительный станок, груда старых штиблет, но также громоздкий шкаф, напичканный странными приборами, как и остальные предметы подрывной Деятельности очевидно предназначенный для подпольной революционной работы. И обыском, и погрузкой руководил чернявый господин с усиками.
Прошли еще полчаса, и тяжело груженная телега, сопровождаемая солдатами, двинулась с места. Служивые, отойдя от начальства на безопасное расстояние, увлеченно слушали историю, которую, тараща косящий глаз и растопырив пальцы, рассказывал худощавый военный: “…А там – мертвые с косами стоять. И тишина-а…”
– Брехня! – на всякий случай засомневался бывалый служака с обвислыми усами. – Брехня-я!
* * *
– Эге-гей!!! – Соловец, первым выбравшийся из оврага, замахал руками, привлекая к себе внимание стоявших возле недостроенного дома сержантов ППС.
Вслед за начальником ОУРа обледеневший песчаный обрыв штурмовали Котлеткин и Недорезов, поддерживавшие с двух сторон плохо ориентирующегося в пространстве Твердолобова.
Троица разбегалась, добиралась до середины склона и скатывалась обратно.
И так семь раз.
На восьмой обессиленный дознаватель еще и приложился башкой к булыжнику, крайне неудачно оказавшемуся на трассе восхождения.
Сержанты узрели знакомое лицо и помахали в ответ.
Майор обернулся, с грустью посмотрел на “великолепную тройку”, готовящуюся к девятой попытке, и пошел по направлению к дому, расположенному почти на границе зоны ответственности РУВД подполковника Петренко и областного отдела милиции.
– Ну, что у нас тут? – Соловец задрал голову вверх и оценил черные провалы окон. – Где тело?
– Какое тело? – удивились сержанты.
– В смысле – труп.
– Чей? – не поняли сержанты.
– Ну не мой же! – разозлился майор. – На фиг мы сюда перлись, как вы думаете?
Сержанты переглянулись.
– Так, где труп? – продолжал настаивать Соловец.
– Да мы откуда знаем! – повысил голос пузатый патрульный с автоматом.
Майор потряс головой, пытаясь стряхнуть наваждение:
– А я здесь зачем?!
– Я не в курсе, – пожал плечами старший наряда. – Мы подмогу вызывали.
– А труп? – опять вскинулся Соловец.
– Чей труп? – хмуро переспросил пузатый. – Не было пока трупа.
– Но будет? – с надеждой прищурился майор.
– Если мы его не поймаем, – старший пэпэ-эсников махнул рукой в сторону дома, – то может быть… Если сорвется.
– Кого – его? – заинтересовался Соловец.
– Его. – Пузатый переступил с ноги на ногу. – Который по дому бегает.
– И давно?
– Да с час уже. Или больше.
В проеме балконной двери на четвертом этаже мелькнула какая-то тень, и до майора долетел чей-то выкрик. Слов было не разобрать, но Соловцу показалось, что он услышал нечто вроде “Национальная безопасность!”.
– А чего же мне Чердынцев сказал, что тут труп? – снова разнылся начальник “убойного” отдела.
– Я по рации передал, что может быть труп. – Старший наряда поджал губы.
– Тьфу! – в сердцах плюнул Соловец и обернулся в сторону оврага, на краю которого лежал Пенек и тянул вверх привязанного тросом Твердолобова. Снизу дознавателя подталкивал громко ругающийся Недорезов.
– А вы че, пешком дошли? – удивился пузатый.
– Да, блин, на своих двоих! – рассвирепел майор. – Ты что, не знаешь о распоряжении начальника Главка?!
– Про че? – насторожился сержант.
– Про то, что каждый мент должен пройти в сутки не менее двадцати километров! – заорал Соловец. – Кто не пройдет, того по итогам месяца – на полгода в Чечню! В окопы, вшей кормить!
– Ой! – испугался пузатый. – Это че ж такое делается?!
– Георгич шутит, – подобострастно сказал старший. – Ведь, правда, Георгич? Майор тяжело вздохнул и промолчал.
– Животное! – От края обрыва долетел крик Недорезова, который наконец достиг ровной поверхности и теперь стоял рядом с лежащим Твердолобовым. – Ты у меня еще попросишь заключение экспертизы! Вставай, недостающее звено эволюции! – Судмедэксперт всегда отличался витиеватостью речи.
Дознаватель смотрел вверх, блаженно улыбался и на крики не реагировал.
– Ого! – Брови пузатого пэпээсника поползли вверх. – Да вы в полном составе!
Котлеткин попытался что-то втолковать разгоряченному Недорезову и оттащить его от беспомощного Твердолобова, но судмедэксперт оттолкнул сержанта-водителя, продолжая ругать дознавателя на чем свет стоит и пинать ногами.
Мечущийся по дому неизвестный на секунду высунулся из окна на девятом этаже, и вниз со свистом полетел выдранный с корнем унитаз.
– Поберегись! – рявкнул старший наряда, и милиционеры порскнули в стороны.
Фаянсовое изделие грохнулось о бетонную плиту и разлетелось на сотню осколков.
– Сволочь! – Пузатый сержант погрозил кулаком бритоголовому субъекту, корчащему рожи из окна уже на восьмом этаже. – Четвертый толчок за десять минут.