Анатолий Санжаровский - Сатира, юмор (сборник)
………………………………………………………………
– Кто официант? Вы? Расскажите, как было дело.
– Сперва зашли они – это гражданин, значит… Сели. Вроде «парошник», то есть гость не больше как на пару пива.
Я подошел, они заказали: «Дай, говорят, мне для концессионного начала парочку». Сидят себе тихо. Потом заказали еще парочку, потом еще… Сосисок заказали порцию. A потом позвали меня и говорят:
– Нельзя ли, говорят, кооптировать мне для компании вон ту девочку, а то сидит одна за столиком без никоторого соучастия, будто эмиграция какая… Одному мне как-то грустнувато и труднувато довести полностью нагрузку до нормы.
А я и думаю, почему не сочинить хорошему гостю приятность, тем паче, что «на чай» у нас по плакатному меню не берут…
Подошел я к барышне и передал ей ихнюю, гражданина, значит, ноту.
А она:
– Я, говорит, ничего не имею против начать с ними конференцию, только боюсь, чтоб Гришка ее не сорвал…
А Гришка при барышне при той вроде за управделами жизни состоит.
А я барышне отвечаю. Гришка, говорю, ваш придет или не придет, а вы к тому времени, может, успеете с гостем и договор сложить. А гость, говорю, квалификации хорошой, не меньше как по пятнадцатому с нагрузкой.
Она и пересела за ихний столик.
Что уж они за столиком обговаривали, я достоименно не скажу, только гражданин в порядке обговорения все: парочку да парочку… И вижу я, что «напарились» они. А барышня ведет себя с ними так, будто она бесприютное дите, так что гражданин окончательно раскисли и от волнения начали глаза бутербродом с икрою протирать.
А тут вдруг влетает в пивную Гришка – этот, значит. Пьяный и без никоторого этикету прямо к ним.
– Ты что, – кричит барышне, – так-перетак! Прослойка ты, кричит, межкляксовая! Путаешься? А ты (гражданину, значит), осколок старого режима, зачем ты раздуваешь огонь моего очага!? Я, может, триста лет на всех фронтах кровь проливал, прошел через загс к мирному сожительству, а ты, буржуйская твоя морда, к чужим женам коляски крутишь!..
Да как вдарит их по слуховому приемнику, так от неожиданки рядом за столиком один гражданин проснулся…
Ну и пошло у них, и пошло, аж пока тов. милиционер не вернули тишину и покой.
Больше ничего не могу добавить.
«Независимая газета» («НГ – Экслибрис» от 26 января 2012).
Мягкий характер
Я, товарищи, по природе своей очень жалостливый человек и характер у меня соответственный – мягкий характер, плохой характер. Я, например, не могу ударить животное – коня кнутом подживить или корову прутиком хлопнуть. Не могу… Ну, жалко. И из-за этого мягкого и жалостливого характера не люблю я животных. И не то, что не люблю, а сказать откровенно, – просто ненавидю. С моим характером любить животных нет никоторой возможности! И собак не люблю, и кошек, и лошадей, и коз. И тигров тоже ненавидю. Правда, тигров я сроду не видел, но даю слово чести, встрень я случайно тигра, ей-богу, отвернулся б и плюнул. Сказал бы: хоть ты и тигр, а отойди, я тебя не люблю.
А все из-за характера.
Да вот вам пример, почему я не люблю собак. Однажды иду я по улице. Гуляю. Весна – хороше так. Солнышко светит, воробьи строительную кампанию проводят – гнезда созидают. Да. Смотрю, передо мной бежит сучечка рыженькая. Бежит себе, хвост кверху кинувши. Веселая такая сучечка, рыженькая. Вдруг, будто из-под земли, спец с утильзавода, или, по-современному, истребитель собак. С палкой. И таким ангелом к той, значит, сучечке: собачка, собачка, собачка… Сучечка, конечно, глупенькая, к нему, а он ее сразу хо-о-п!! И поволок. Жалко мне стало сучечку, характер же у меня жалостливый, паршивый характер. Надо, думаю себе, спасать животное, пропадет же. Я к спецу и говорю:
– A разве есть такой закон, чтоб хозяйских собак хватать? Сучечка моя собственная, товарищ!
– Ваша? – отвечает. – Очень приятно, что ваша. А почему же, гражданин, у вашей собачки нет на шее обязательного постановления окрисполкома? Без регистрации, сказать бы, собачка ваша?..
Достает из кармана свисток и сюр-р-р-р-р-р-р-р.
Ну а дальше как полагается.
– Тов. милиционер! Вот етой гражданин заявляет, что собака его. Значит, етой гражданин не выполняет распоряжение о беспризорно-собачьих шатаниях. Прошу составить протокол…
Конечно, пускай теперь хоть всех собак передушат на утильзаводе, я не вступлюсь. На такой характер, как у меня, никакой зарплаты на штрафы не хватит.
И кошек тоже видеть не могу. У моей соседки по квартире кошечка есть. Ундиночка называется. Серенькая такая, чистенькая кошечка и, понимаете, каждый день у моих дверей того… Верите, дня не пропустит. Конечно, если б на кого другого, поймал бы ту Ундиночку да об косяк потихоньку стукнул – и было б чисто у дверей. А я ж не могу – характер. Терпел я, терпел, но наконец не вытерпел. Зову как-то соседку и говорю:
– Гражданка, это ж невозможно. Вы ж прекрасно знаете, что я вашу Ундиночку не ударю и не убью. Так сжальтесь же. Каждый же день… – и пальцем на «вещественное доказательство» показываю.
А соседка мне:
– Я, – говорит, – товарищ, – вегетарианка и насиловать животное не буду… И дивно от вас, от интеллигента, такое слышать…
– Гражданка, я сам знаю, что я интеллигент, но вы только представьте, какой от тех кошек л'ориган?..
– Ну что ж, – говорит, – л'ориган или другой сорт, а Ундиночку я насиловать не буду…
– Не будете, – говорю, – так и я ж не буду, характер мой не позволяет руку на животное поднять, а тебя, гадюка, научу, как надо кошек к порядку приучать… – Да как выхватил у нее из рук Ундиночку, да как начал волтузить соседку той Ундиночкой и по голове, и по спине. Насилу квартиранты водою разлили… Теперь, конечно, суд. Может, еще и в бупре[6] придется сидеть. Ну что ж, и сяду. И посижу, а характер свой не сломаю. Не бил я сроду животных и не буду. А чтоб больше не страдать через свой жалостливый характер, решил я не любить животных. Пусть над ними другие издеваются. Хватит с меня и Ундиночки. Как вспомню, что двадцать пятого суд, так предлагай мне сейчас за три рубля целого слона – откажусь. Ей-богу, откажусь!
Рисунок Василя Чечвянского. (Журнал «Червоний перецъ», № 3 за 1927 год.)
Принципияльно
Дорогие гости, – проговорил хозяин Иван Иванович Ковдя, поднося чарку, – прежде чем выпить, предлагаю сегодня за столом совсем не говорить по-украински и, вообще, про украинизацию. Имеем же мы, наконец, право хоть дома не вспоминать про угнетение наших общественных прав. Для этого я и плакат вывесил – обратите внимание…
Присутствующие увидели на стене написанный по-русски плакат «Разговаривать только на русском языке».
– Как общество относится к моему предложению?
– Согласен, согласен! Браво! Хорошо! – зазвенели радостные голоса.
– Ну и штукарь же Иван Иванович – всегда что-нибудь придумает и правильно. К черту ту украинизацию – она и на службе надоела… Все те прилагательные и словари…
Гости выпили по одной, по второй, по третьей. Начался разговор.
– Бываете в театре? – спрашивает Ивана Ивановича его соседка, молодая блондинка с накрашенными до отказу губами.
– Бываю. Был вот на «Сэди»[7] в «Березоли»[8]. Хорошая пьеса и играют хорошо! Ужвий, Крушельницкий… Вообще мне нравится.
– А в оперетке бываете?
– Были недавно с супругой на «Принцессе цирка». Ах! Татьяна Бах!..
– Я тоже была. Правда, прекрасно? Особенно балет. Я в восторге! Слава Богу, что хоть до оперетки не дошла та украинизация, а то ж понимаете…
– Они доберутся, будьте уверены… Будет и Татьяна Бах петь и танцевать украинским языком. Вот увидите.
– Товарищи! – послышалось с другого конца стола. – Мы ж договорились не говорить про украинизацию, а сам хозяин первый нарушает. Неужели нет другой темы для беседы? Иван Иванович, что вы…
– Миль пардон! Не буду! Извините! Степан Степанович, налейте всем, пожалуйста, да выпьем…
Все охотно выпили.
– А водка, знаете, ничего стала. Крепкая и недорогая, – говорит один из гостей. – И, знаете, совсем не жаль, что она украинизирована…
– А сколько там той украинизации? «Хлiбне вино» вместо «хлебное вино», – говорит Степан Степанович, пожилой человек с пузком и в очках. – И вообще, господа, я заметил, что в деле украинизации питья ориентироваться довольно легко: «вино» и будет вино, «коньяк» – коньяк, «пиво» – пиво, «спотикач» – спотыкач, «ром» – ром, «барзак» – барзак, «Абрау-Дюрсо» – Абрау-Дюрсо…
– И действительно, – радостно подхватывает хозяин Иван Иванович. – И если б в других областях было так легко, то, уверяю, мы б все имели первую категорию. А то выпить легко, а закусить не очень. С закускою уже без словаря не обойдешься. Да я, например. Почему у меня вторая категория. Спрашивают меня на экзамене, как будет по-украински котлета. Я говорю «каклета». И, верите, только за это дали вторую категорию.
