Антон Толстых - Земляне против политики
— Вы поступили правильно, сударь. Но ради разнообразия я предлагаю перейти к менее тривиальной теме.
— В таком случае извольте стихи из недавно созданной музыкальной комедии «Джентльмен Джо». Нет, этот Джо не имеет ко мне ни малейшего отношения. Он кэбмен. Но именно из-за имени Джо на афише я согласился с рекомендацией доктора Хамфри и посетил представление. Речь в том отрывке, который я собираюсь прочесть, идёт о такой теме, как приобщение современных женщин к велосипедизму.
— Интересная и злободневная тема! Если в будущем женщины от велосипедов перейдут к безлошадным экипажам, то мужчинам останется только сесть за швейные машины. Тем не менее, я позволяю прочесть.
Чемберлен сложил руки на груди и прочёл с видом школьника, которого много пороли:
Не верю я! Здесь дама-велосипедист!
Смотри-ка! Лучше на неё смотреть!
Привет! Привет! Привет! Привет! Привет!
Её юбка развивается струей,
Теперь же нужно ездить без неё.
Она надеется, что мать не будет узнавать её,
И хочет, чтоб они не заскучали.
Но что это? Привет! Привет!
Следи за этой дамой-пед,
Жмёт дама на педали![28]
Аплодисменты.
Эдисон смог расслышать прочитанное (всё-таки Чемберлен читал не иначе как школьник, которого много пороли), и его ум занял непонятый аспект.
— Один вопрос. «Её юбка развивается струёй, теперь же нужно ездить без неё». Как она будет ездить без юбки?
— Очень просто. Дама-велосипедист наденет рациональный костюм.
— Мне приходилось слышать это новое выражение, — ответил лорд.
— Что вы сказали? — не понял Эдисон.
— Рациональный костюм. То, что единомышленницы этой дамы-велосипедистки заимствовали у суфражисток.
Эдисон сначала напряг слух, стараясь правильно воспринять фразу, после чего задумался над пассажем собеседника.
— «То, что её единомышленницы заимствовали у суфражисток»? Я бы выразился короче, — здесь он произнёс прямое обозначение того, чью разновидность надели на себя суфражистки.
Чемберлен смущённо кашлянул, скрывая возмущение сдержанным жестом.
— Как вы сказали, сэр? Нет, не надо повторять.
— Разве я сказал что-то недозволенное?
— Именно так.
— Не понимаю, сэр.
— Вы сказали так, как не выразился бы ни один джентльмен в хорошем обществе.
— Вы сказали так, как не выразился бы ни один джентльмен в хорошем обществе! — повторил премьер уже громче.
— Я никогда не говорил, что я джентльмен. В чём дело? Я всего лишь произнёс слово… — снова неподходящее обозначение.
— Должен пояснить, что мы, при людях, называем эту часть одежды н е н а з ы в а е м ы м и.
— Как?
— Неназываемыми!!
— Я в первый раз слышу такое выражение. Должно быть, я недостаточно хорошо знаю различия между языком американцев и британцев.
— Вы правы. Американцы подземку называют метро, смокинг называют такседо, лицо называют воздушным змеем, канадцев называют синими носами. Некоторые гласные вы выбрасываете на свалку истории. Вместо того, чтобы делать кого-либо известным, вы просто бумкаете, как динамит. Вместо того, чтобы ласково гладить по головке, вы откусываете нос. Этот список может быть продолжен до бесконечности.
— О. K., конфликт исчерпан.
— Меня прозвали Тигром, — заметил Чемберлен, — но хотел бы я знать, что это слово обозначает у американцев.
После того как Эдисон заблаговременно напряг слух, слова нашего Джо, выскочив обратно, изменились до неузнаваемости.
— О Высший разум! Вас прозвали Тигром! Какой позор!
— Чем вы испуганы?
— Американцы называют тиграми особ, которые торгуют собой.
— Вот как!
— Теперь я понимаю, почему вас прозвали тигром. Вы политическая проститутка.
— Не очень-то это хорошо.
В дверях возник дворецкий. Когда он представил Бориса Джерома, тот смущённо признал свою осведомлённость:
— Примите извинения, но я слышал конец вашего разговора. Он странным образом совпал с тем, что я намереваюсь передать вам от мистера Хамфри.
— Что он пишет в этой записке? — намеренным вопросом ответил лорд Солсбери.
— Записку писал я, поскольку у мистера Хамфри плохой почерк.
Лорд Солсбери прочёл записку и его брови поднялись выше макушки, едва дойдя до середины текста.
— Послушайте, что нам передаёт этот сумасшедший. Ему приснилось, что у землян тоже есть политические про... Он даже перечисляет их. Один из них обещал, что белорусский народ будет жить плохо, но недолго. Второй — хотел стать космонавтом, но для этого надо было много учиться, и поэтому он стал президентом. В настоящее время он давно уже не является политической про..., поскольку он передал полномочия преемнику, изображение которого было обнаружено в египетской пирамиде. Четвёртый в 2008 году сказал, что мы все грузины. Пятый — премьер-министр, который во всём следует американскому президенту, и, по меткому замечанию одной девицы, их сотрудничество напоминает дружбу лягушки и жабы. Шестой сказал, что украинских демонстрантов надо сослать в Сибирь. Ещё один обещал, что если он станет американским президентом, то иллюминаторы в самолётах будут открываться... Самолёты? Космонавт? Что это? Я не понимаю.
— Что всё это означает? — удивился Тесла.
Лорд Солсбери проявил сдержанность, и, хотя он скомкал записку, ни один мускул не дрогнул.
— Это означает, что доктор Хамфри повредился умом. Откуда у геян политические сами-знаете-кто? И всё остальное?
— Не знаю, но это был сон. Мистер Хамфри сообщает, что в этом сне ему понравилась только семейка Симпсонов.
С этими сухими словами Джером покинул гостиную.
— Не знаю, как вы расцените мой вопрос, но что вы еще можете рассказать нам? — осведомился наш Джо.
Эдисон смог расслышать слова, его разум воодушевился.
— Я расскажу вам анекдот.
— Слушаем.
— Скажите, Тесла, почему вы не пошли по стопам своего отца? Он был попом, а вы электрик...
— Но извольте, Эдисон, вы тоже не пошли по стопам своего отца. Ваш отец был джентльменом...
Милорд не удержался от улыбки. Его министр прищурил глаз:
— И в чём соль?
— Соль в том, что отец Эдисона не был джентльменом.
— Вы не могли бы быть любезны занять нас ещё чем-нибудь? — спросил лорд Солсбери Эдисона. — Ну, чем-нибудь американским?
— Вы слышите меня, сударь? — крикнул наш Джо уже громче. — Лорд Солсбери хочет, чтобы вы развлекли присутствующих чем-либо американским!
— Вы хотите, чтобы я рассказал вам американский анекдот?
После ознакомления со следующей репликой легко догадаться, что произносит её Никола Тесла:
— Только не те анекдоты, которые вы рассказывали мне на Риджент-стрит. Марк Твен и Гёте слишком дороги для меня, чтобы слышать о них легкомысленные вещи.
— В таком случае я могу поведать англичанам нечто вроде анекдота, услышанного от уроженца Дакоты. По его словам, этот анекдот был опубликован в местном журнале неким Фрэнком Баумом. Фермера спросили, есть ли корм для лошади. Тот ответил, что корма нет, но зато он придумал надевать лошади зелёные очки и кормить опилками, как будто это трава.
Англичане ответили сдержанным смехом, по достоинству оценив эту незамысловатую фермерскую шутку.
— Идея насчёт зелёных очков выглядит довольно оригинальной. Даже наш юмор, вероятно, не использовал такой анекдот.
— Идея использования зелёных очков гениальна! — послышался посторонний голос.
Голос принадлежал Бернарду Шоу, который снова ухитрился безвозбранно войти в резиденцию. К сожалению, лорд Солсбери и Чемберлен не находились в Букингемском дворце, ведь иначе Шоу определённо не смог бы воздействовать на их нервы своим присутствием.
— Эта идея гениальна! Я предлагаю надевать на капиталистов зелёные очки.
— Вы в своём уме? — недоверчиво спросил лорд Солсбери.
— Да. Если капиталисты будут носить зелёные очки, то им всё будет казаться долларами.
— Но вы явно подразумеваете американских капиталистов.
— Хорошо. Тогда я предлагаю надевать на британских капиталистов золотые очки. Всё будет казаться им золотом. Ведь мы никак не можем выйти из золотого стандарта, верно?
— Вы бредите, мистер Шоу, — деликатно ответил Чемберлен, стараясь не оскорблять собеседника более откровенным наименованием его бессмысленных речей (за исключением упоминания золотого стандарта).
— Почему? Через сто двадцать лет за агрессию будут платить долларами. А рублями будут платить людям, которые называют всех американцев тупыми.
— И скажите, что вы здесь делаете, в резиденции главы британского правительства?
— Я пришёл, чтобы узнать, о чём здесь говорят.
— Простите, сударь, но когда я сегодня собирался сюда, мне сообщили, что вас арестовала полиция.
