Арсений Миронов - Тупик Гуманизма
К тому же… квестор ни с кем не делится своей славой. Он хочет, чтобы каждая симпатичная дикторша на каждом телеканале хотя бы раз с восхищением произнесла его слово в прямом эфире в тот день, когда вся планета узнает о гениальном детективе, разгадавшем чудовищный заговор и предотвратившем смертельную угрозу цивилизации. Террористы воодушевлены своим успехом, они не подозревают о том, что одинокий сыщик Порфирий Литот уже вышел на их след. Они расставили своих роботов-охранников, но никто на базе преступников не ожидает нападения прямо сейчас.
Это нападение должно произойти сегодня же. Внезапность – его главный козырь. Литот не станет дожидаться вторника, когда преторианцы вновь разведут свою штурмовую канитель. Литот находчив и хитер. Он знает, как обмануть сенсоры охранных роботов. Он проникнет внутрь без лишнего шума и… возьмет главаря террористов в заложники. А там – будь что будет, громкая слава героя Правосудия ему обеспечена в любом случае… Возможно… когда нибудь… лет через сто, его даже беатифицируют как полубога, в чине «страдальца Демократии».
– Урок закончен. Вы не поможете мне выйти из вагончика? – послышался вежливый голос за спиной. Квестор обернулся – и только теперь заметил, что железная дама сильно прихрамывает. Видимо, кто-то из учеников подложил ей «свинью» [27]
. Со вздохом Порфирий поднялся со стульчика и, поддерживая роботессу за локоть, двинулся к выходу.
– Мы должны поспешить, а то вагончик опять поднимется, – сказала учительница. – Ты удивительно вежливый парнишка, Порф. Надеюсь, тебе понравилась сегодняшняя тема?
– Угу, – кивнул квестор. Когда они спустились на землю, Литот поднял усталые глаза туда, где в серо-желтой песчаной мути тяжело двигалось черное и скрипящее с разноцветными вагончиками. – Скажите, а… почему решили открыть школу на базе «Колеса обозрения»? Дополнительный стимул детям, чтобы привлечь их на занятия?
Учительница вежливо хохотнула.
– Отчасти ты прав, Порфик, – сказала она. – Но главная причина в другом. В обычных школах учащиеся имеют право выходить из класса когда им заблагорассудится. Очень сложно вести занятия. А у нас – сел в вагончик, оторвался от земли – и все. Поневоле дослушаешь учителя до конца. К тому же…
– Стоять! – Квестор дернул за исцарапанное металлическое предплечье. – Не опускайте ногу! Замрите и не двигайтесь…
– Это что?! Что такое?! – Железная дама визгнула от неожиданности, но послушно замерла с ногой, занесенной в десяти сантиметрах над землей.
Порфирий нагнулся и осторожно вытащил из-под стального каблука небольшой предмет, напоминающий банановую кожуру – желтую и сморщенную.
– Очень похоже на настоящую, правда? – улыбнулся он, демонстрируя учительнице пластиковую моторную мину малой мощности «BananaFun» – из тех, что используется шалунами в день Святого Хеллоуина для веселых розыгрышей. – Разница в том, что на обычной кожуре вы можете просто поскользнуться, а эта подбрасывает вас в воздух метра на три да к тому же прилипает к подошве. Замечу: когда вы пытаетесь отодрать ее от ботинка, проклятая штука взрывается, выпуская облако слезоточивого газа…
– Что-то новенькое, – вздохнула роботесса. – Милые детишки, они неистощимы в своих проделках. Года два назад ребятки использовали искусственный кал и радиоуправляемых змей. Потом в моду вошли рогатки с лазерной накачкой и летающие коровы. Теперь вот новое достижение техники…
– Да, работа в школе – опасное призвание, – прохладно заметил квестор. Он уже думал о другом. Осторожно удерживая искусственную кожуру в пальцах вытянутой руки, направился к огромному мусорному баку, темневшему за пластиковой пальмой чуть в стороне от тропинки. Разумеется, он был доволен собой. И не только потому, что помог школе имени Коперника сэкономить на очередном ремонте железной учительницы. Дело в том, что за подобный рыцарский поступок на персональный счет должны начислить крупную сумму добра. Приятно лишний раз заработать пару тысяч ДД – будет чем расплатиться с ржавым швейцаром Иваном за ящик кофейного ликера…
Приближаясь к мусорному баку, приветливо подмигивавшему из кустов парой зеленых лампочек, квестор, разумеется, продолжал думать о секретной базе террористов на предпоследнем этаже. Как обмануть охрану? Сделать так, чтобы сенсоры не среагировали ни на тепло его тела, ни на звук шагов, ни на электромагнитное поле «сундука» в кармане?
– Куда же ты направился, милый Порфик? – донесся сзади удивленный учительский голос. – Вот посмотри, урна для мусора совсем рядом…
«Урна нам не подходит», – хмыкнул про себя Литот. Если эта штука сработает, урну разнесет в клочья, а туча слезоточивого газа накроет половину школьного садика… Для того и придуманы эти дорогостоящие мусорные баки, чтобы в них можно было выкидывать любую дрянь, порождаемую городскими жителями, – активные химические реагенты, старые аккумуляторы, отработанные таблетки ядерного топлива… Толстые бронированные стенки типового мусорного контейнера, снабженные антирадиационными экранами, способны выдержать взрыв [28] полноценной мины-ловушки.
Он приблизился к вместительному, более двух метров в высоту, бронированному баку – и приложил ладонь к сенcopy. «Здравствуйте, великолепный квестор Порфирий Литот», – высветилось на небольшом экране, тяжелая крышка начала отодвигаться в сторону. Подождав, пока щель достаточно увеличилась, квестор с опаской просунул банановую шкурку внутрь и – разжал пальцы.
Едва успел отдернуть руку. Компьютер мусорного контейнера мгновенно распознал угрозу – щель с лязганьем захлопнулась, и через секунду изнутри послышалось глухое «бумм». Бомба сработала.
– Клевый Порфик, что вы там делаете? Надеюсь, у вас все в порядке? – прихрамывая, сзади подошла удивленная учительница.
Квестор не отвечал. Он смотрел на мусорный бак и счастливо улыбался. Он уже понял, как проникнуть на базу террористов.
Прекрасно раннее утро в мегаполисе. Воздух маслянист и склизок, как поцелуй портового сутенера. На тротуарах, протянув по бежевому асфальту голубоватые тени, грудами чернеют тела прохожих, еще не пробудившихся после ночного веселья – кто где гулял, тот там и прилег, благо общество гарантирует гражданам безопасность в любой точке охраняемого публичного пространства от Алеут-сити до Порт-Итурупа. Крупные серые вороны, похожие на раскормленных крыс, с когтями, блестящими от соскобленной позолоты банковских шпилей, деловито поскакивают среди спящих, отыскивая тех, кто принял слишком большую дозу и больше не нуждается в глазах и золотых украшениях. Из мелких песчаных сугробов, наметенных вдоль тротуарных паребриков, торчат бутылочные горлышки; утренний ветерок качает фонарики на деревьях, и тени мелко пляшут по асфальту, так что у редкого прохожего рябит в глазах…
Как чудно дышится в столь ранний час, когда идешь по Ленинскому – вертишь головой на омертвевшие витрины, осторожно перешагивая спящих сограждан, поглядываешь на затихающие водопады рекламной голографии – с каждой минутой лазерная светопись становится все бледнее… скоро рассвет. На площадях приятно пахнет свежими химикатами для заправки биотуалетов, в укромных скверах ночные облака тяжелых ароматов, смесь запахов гари, парфюмерии и пота тысяч людей, отдыхавших на этих лавочках и газонах еще несколько часов назад, постепенно развеиваются, все сильнее становится запах моющих средств – не удивительно, ведь из каждого полураскрытого офисного окна доносится гудение пылесоса или ковромойки. Чу – застрекотали над шпилями мусорные вертолеты, загрохотали внизу, в гулкой глубине под не мытыми пока тротуарами, первые бешеные ласточки оживающего метрополитена. Тени от мусорных куч делаются короче и чернее: все напрягается и замирает в ожидании страшного момента, роковой секунды – солнечного восхода. И вот – огромный огненный диск-убийца, мертвящий сгусток жара поднимается над восточными кварталами города, заливая огненным золотом липкого зноя пустынные проспекты Нового Ногинска, Балашихи, Больших Люберец…
Все живое покидает улицы, забивается в щели, в подворотни, в ниши кондиционируемых лоджий. Только невозмутимые роботы-мусорщики остаются на улицах: в эти несколько часов город безраздельно принадлежит им, скрипучим и медленным машинам. У каждого робота – свой собственный бак, в котором хранятся отходы, выработанные за ночь жильцами огромных домов. Если в этот час поглядеть на улицы сверху, с вертолета или из окон ресторана на верхушке Шаболовской башни – замрешь от восхищения: будто тысячи жуков-скарабеев выползают на раскаленное полотно проспектов, авеню, стритов и переулков.
Один из таких скарабеев, ритмично скрипя и позванивая волочившейся по асфальту цепочкой заземления, двигался по небольшой улочке с гордым названием Тупик Гуманизма. Привычно упираясь тремя коленчатыми руками, скарабей толкал перед собой огромный фиолетово-красный мусорный бак на магнитных полозьях. На бронированном корпусе утильконтейнера без труда можно было прочитать три мерцающие цифры, означавшие номер дома, к которому был прикреплен робот: 401.
