KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Юмор » Прочий юмор » Николай Бораненков - Тринадцатая рота (Часть 2)

Николай Бораненков - Тринадцатая рота (Часть 2)

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Николай Бораненков, "Тринадцатая рота (Часть 2)" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Пройдя несколько шагов по узкому коридору, забитому до потолка тюками, майор Штемпель распахнул дверь с дощечкой "Операционная". Глазам Гуляйбабки открылся залитый электросветом длинный зал, тесно уставленный столами, сдвинутыми в три ряда. За столами, заваленными письмами, коротали ночь белокурые кадры майора Штемпеля, вооруженные ножницами, авторучками, тушью и клеем. Между столами, лениво поскрипывая, двигалось по две ленты конвейера: одна - зеленая, другая - черная. Прошедшие "харакири" письма сбрасывались на тот и другой конвейер, но, как заметил Гуляйбабка, поток их был неодинаков. Зеленая лента прогибалась от обработанной корреспонденции. На черной же, уползающей куда-то в прорубленную в стенке дыру, было то пусто, то вдруг письма ползли пачками.

- Прошу любить и жаловать, - широко повел рукой, показывая девушек, майор Штемпель. - Цвет и солнце вверенной мне почты.

Штемпель подошел к девушке, сидевшей спиной к двери и ловко замарывающей строки какого-то письма.

- Эльза Киппа, - бесцеремонно потрепал работницу за белую гривку майор Штемпель. - Лучший оператор. Замарывает в смену по триста писем при норме двести пятьдесят. И помимо прочего - зажигательна собой. А это, - подойдя к тоненькой операторше, виртуозно работающей ножницами, сказал Штемпель, - Берта Ляшке, абсолютный чемпион по "харакири". Ее сменная норма - четыреста писем! На днях Берта установила новый рекорд - из шестисот писем, поступивших к ней на стол, она вымарала пятьсот двадцать!

- Я восхищен! Очарован вашим мастерством, госпожа Ляшке, - сказал Гуляйбабка. - Позвольте от имени президента БЕИПСА поздравить вас с выдающейся победой и пожелать вам побольше получать подобных писем. В таком случае вы сможете установить еще не один блистательный рекорд.

Слегка поклонясь, Гуляйбабка поцеловал ручку абсолютной чемпионши и поспешил за длинным Штемпелем, который уже остановился возле коротенькой, толстой женщины лет тридцати.

- Эльвира Нушке. Толста и ленива, тяготится сгонять с себя даже мух. Однако генерал, о котором я вам говорил, остался очень доволен и обещал приехать еще.

Майор Штемпель потрепал толстуху за подбородок и, больше нигде не задерживаясь, прошел в конец зала, откуда начинались конвейеры.

- Суточная производительность этого цеха - четыре тысячи писем в день, пояснил он. - А поступает в сто, двести раз больше, мой гость. Вот и попробуйте управиться. Да тут рота дьяволов и та бы зашилась.

- Механизация, автоматика нужны, - сочувственно вздохнул Гуляйбабка.

- По этой линии я и иду. Мной сделано, как видите, уже многое. Конвейер, массовое вскрытие, усовершенствованные выгрузка и погрузка... Но это не все. Вы не видели еще главного. Давайте подойдем, ну, хотя бы вот к Герте Хут, - и, подведя к одной из операторов, продолжал: - Обратите внимание. Герта Хут, как и все ее подруги, раскладывает прочитанные письма на три стопы. Что это означает? А вот что. В первую стопу складываются письма, в которых разглашены военные секреты. Во вторую - где надо выбросить лишь отдельные вредные слова. И наконец, третья стопа, которую мы, почтовики, называем: "Жил-был у бабушки серенький козлик", что означает: от текста этих писем останутся лишь рожки да ножки. Разберем конкретно каждый случай. Некий Иодль пишет вот: "Я до сих пор не приду в себя от встречи под Сафоново с конницей генерала Доватора. Они налетели на нас ночью, и мы в одном нижнем белье драпали семь верст через болото. Вместе с нами бежал и наш обожаемый генерал. Он, бедный, даже не успел надеть генеральские штаны, так и мчал в кальсонах. Теперь под Москвой наш генерал решил взять реванш и сосредоточил на флангах танки, чтоб взять красного Доватора в клещи". Так пишет Иодль в письме, но теперь посмотрим, что прочтут дома после ловких рук Герты. - Майор сунул листок курчавой операторше: - Прошу! Покажите высокому гостю ловкость ваших рук.

- Слушаюсь, гер майор! - качнула курчавой головкой операторша и, вооружась жирной, под цвет рукописи тушью, склонилась над письмом.

Гуляйбабка не успел и нос почесать, как в руках его оказался тот же синий листок, слегка помаранный тушью, но уже совершенно с другим смыслом текста.

"Я до сих пор не приду в себя от боя под Сафоново с конницей Доватора. Мы налетели ночью, и они в одном нижнем белье драпали семь верст через болото... бежал и генерал. Он, бедный, даже не успел надеть генеральские штаны, так и мчал в кальсонах. Теперь под Москвой наш генерал сосредоточил на флангах танки, чтоб взять красного Доватора в клещи".

- Ловко, - сказал Гуляйбабка. - Одним чернильным махом всех побивахом.

- Ловко, но не совсем, - взял листок майор Штемпель. - Герта Хут допустила здесь две ошибки. Во-первых, кавалерист Доватор в то время был полковником, и, во-вторых, Герта Хут не устранила разглашения военной тайны. Танки на флангах надо убрать. Мы не гарантированы от случайностей. Почта по дороге может попасть в руки партизан, замысел командования станет известен, и тогда кого возьмут за хомут? Майора Штемпеля. А майор Штемпель еще не весь коньяк выпил и целовал не всех блондинок, брюнеток.

Майор многозначительно кашлянул в кулак, сунул Герте на переделку листок и взял письмо из другой стопы.

- А вот вам образчик мелкой правки, - сказал он. - Некий Иоган Крах пишет: "Милая Анни! Под Смоленском они устроили нам ад небольшой, но чует сердце под Москвой будет настоящее пекло".

Штемпель бросил письмо в стопу.

- Тут правка пустячная. Слово "они" заменить на "мы", "нам" на "им" - и лошадь в шляпе. Сам доктор Геббельс пальчики оближет. Или вот еще одно письмецо. Какой-то однофамилец Геринга пишет: "Вчера нашему обер-лейтенанту совсем оторвало голову, но он продолжал бежать вперед". В этом письме, как видите, надо только перед словом "совсем" поставить "не", и получится:

"Вчера нашему обер-лейтенанту не совсем оторвало голову, но он продолжал бежать вперед". Прекрасно? Вполне!

- Да, это великолепно! - похвалил Гуляйбабка. - Такой находчивости позавидовал бы сам Шерлок Холмс. Но, простите, как же вы разделываетесь с третьей стопой, где дело гораздо сложнее?

- Проще пареной репы, мой гость. Обратите внимание на эту вот штуку, - он взял в руки кусок резины от стоптанной галоши, прибитый гвоздями к деревянной плашке. - Штамп собственного изобретения. Патент ожидается.

Берем его за рукоятку, макаем в спецмастику (сапожная вакса, смешанная с дегтем) и ляпаем на то вредное место. В результате...

- В результате, - рассматривая жирно заляпанный лист, сказал Гуляйбабка, от текста письма остаются лишь рожки да ножки. "Здравствуй, моя милая... Прощай, дорогая".

- Так точно. "Здравствуй и прощай". Скотов надо учить. Пусть думают мозгами, а не рогами. Эта плашка сильно выручила меня. Мы за три дня разгрузили два подвала и чердак.

- Плашка великолепна, - держа в руках кусок галоши, похвалил Гуляйбабка. Но, смею заметить, господин майор, вы упускаете при этом многое. Заляпанное в письме место не несет должной воспитательной нагрузки, оно как бы остается немым пятном. Почему бы вам не нанести на эту резину портрет доктора Геббельса или даже фюрера? Это бы не только рассеивало дурные мысли, что письмо заляпано цензурой, но и вызывало большие, возвышенные эмоции.

- Мой гость, - сказал растроганно майор Штемпель. - Еще с первого взгляда я проникся к вам искренним доверием, теперь вы окончательно пленили меня. Свою плаху я непременно усовершенствую. Слово майора Штемпеля! - он дружески протянул руку. - А теперь идемте же, я открою вам свою небольшую тайну, только, пожалуйста, не осуждайте меня, ибо, видит бог, все в этом мире проворовались и опрохвостились.

- Благодарю вас, - поклонился Гуляйбабка. - Я последую за вами куда угодно, но вначале прошу объяснить мне, куда транспортируются те письма, которые кладутся на черный конвейер?

Офицер склонился над ухом Гуляйбабки, шепнул:

- За той стенкой сидит капитан гестапо. Прирос к полевой почте, как морской присос. В войне с Францией, Польшей только наедал шею да портил моих девиц. Но теперь я спокоен. Бои за Москву подсыпали ему работенки. В клозет даже нет времени сходить. Над крамольными письмами сутками сидит, а они, как видите... все ползут и ползут.

Штемпель снял с черной ленты конвейера первопопавшееся письмо.

- Вот извольте, какие кислые пилюли шлют господину капитану из-под Москвы. Читаю: "Матери, братья и сестры! Честные немцы родной земли!.." Ну, это пока прелюдия. Тут строкой ниже тоже что-то вроде прелюдии. А вот она и клюква: "Фюрерам, канцлерам, рейхскомиссарам и прочим погонщикам войны хорошо кричать со столов пивнушек, балконов дворцов и канцелярий: "Вперед, немецкие солдаты! Мы с вами бок о бок в окопах". Но ни один из них, бродяг, не лезет в грязные окопы, под огонь русских "катюш". Еще бы! Тут ведь звенят не пивные кружки, а людские черепа, пахнет не сосисками, а кровью и березовыми крестами".

Штемпель повертел конверт, бросил письмо на ленту конвейера.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*