Люда и Игорь Тимуриды - Как воспитать ниндзю
Громкий крик отца от двери раздался одновременно с моим резким мгновенным движением, распоровшим ему штаны.
- Лу!!!!! – бешено вопил отец. – Остановите ее!
- Зачем? – меланхолично спросил китаец. – Это ее добыча, она делает с ней то, что захочет...
Подо мной что-то завыло.
- Что ты хочешь с ним делать!? – истерически крикнул мне отец на бегу.
- Кастрирую воришку... – пожала плечами я. – Тогда никто даже и не подумает говорить, что он меня скомпрометировал... Только хихикать будут... Будет знать, как проникать в чужие дома без спроса, не предупредив о прибытии, проникнув самовольно...
- Как это не предупредив? – наконец, заревел подо мной толстяк.
- Но мне и слова никто не сказал! – ласково сказала я, крепко усаживаясь на нем. – Интересно, я что, в своем доме еще должна и телохранителей ставить, чтоб покупаться спокойно дали? Как интересно, могли не сказать хозяйке?
Мой ласковый взгляд натолкнулся на устремившегося ко мне дворецкого, который задрожал.
- Интересно, почему я узнаю про гостя последней? – медленно растягивая губы и кивком подозвав телохранителей и кивнув на него, спросила я так и с такой мерзкой доброй улыбкой, что человека начало трепать. Заморозило Африку. Он начал бояться за свою жизнь.
- Я... я... я... я... Я искал графа... – с дрожью сказал он.
- Пусти его! – вопил отец.
Я же плохо посмотрела на дворецкого, не обращая внимания на причуды отца и занимаясь своими делами.
- А мне в первую очередь не надо было сказать, да? – ласково сказала я, не сводя теплых и полных любви глаз с дворецкого. Так что он задрожал. – Или в своем поместье я уже не хозяйка?
- Я... я... я... я...
У человека был, кажется, приступ. Но это надо было повторить. Поскольку в случае попустительства, он мог вполне впустить убийцу. У нас было столько врагов в результате профессии, что все привыкли к постоянным покушениям. Защитой дома занималась я.
- Лу, прекрати, ты же играла служанку, как он мог искать тебя? – подбежав и запыхавшись, вмешался отец. Он тяжело дышал. – А, во-вторых, немедленно слезь с человека – это неприлично и больно! – рявкнул он.
Я хихикнула, потрепав человека по холке. Нож опять появился в моей руке, чтоб оправдать слова отца.
- Неприлично и больно... – нежно повторила я.
Толстяк не выдержал, и, дернувшись, уворачиваясь покатился прочь. Прямо в фонтан с бортика.
Он ухнул прямо к Мари.
- Это наш важный гость! – рявкнул как раз отец.
Важный гость сделал большие брызги, подтверждая свою тяжесть.
Наблюдая, как он не может утонуть, связанный, ведь там всего пол метра, я гнусно хихикала. Это было интересное зрелище.
Он дергался, глотал воду, извивался, и вообще вел себя как гад. Угорь. Утонуть то не может, но в связанном положении с руками и ногами за спиной, вполне мог.
Отец обернул ко мне разъяренную голову, не соображая, что же делать, и метаясь из стороны в сторону по бережку.
- Буль-буль-буль! – по-детски сказала я, заворожено глядя на это зрелище и даже открыв рот.
- Немедленно прекрати, Лу!!! – закричал отец.
- Прекращаю! – успокоила его я, и перестала булькать.
Человек пошел на дно.
Впрочем, дно было недалеко, и он никак не мог это сделать, как не пытался. Мари отчаянно помогала ему, пытаясь поддержать голову на воздухе, но он вырывался.
Папа кинулся в воду ему помогать.
- Ах, оставь, оставь! – закричала я, хлопая в ладоши. – Пусть повеселится! Это так весело!
Отец рыкнул, пытаясь вытащить его за волосы, а тот дрался.
- Папа, папа, топи его! – кричала изо всех сил я, сияя и болея за отца. – Ты победишь, я знаю, держи его голову под водой!!!
- Да помогите же!!! – сквозь зубы закричал отец слугам.
Те мигом сообразили, что от них требуется, и навалились на толстяка, заталкивая изо всех сил его под воду и не давая высунуть голову.
- Так его, так его! – азартно кричала на берегу я, вычесывая косу.
Веревка от воды на руках намокла и порвалась, и, к сожалению, толстяк сумел подняться на ноги, весь обтекая, жадно вдыхая воздух и пытаясь схватиться с отцом. Но, прыгая на связанных ногах, он не мог сделать большой шаг.
Я от души смеялась.
Толстяк обернулся и удивленно смотрел на меня. Как я, в мокром платье, расчесываю длинную косу.
Увидев, как он на мое лицо уставился, я помрачнела.
И свистом подозвала телохранителей.
- Лу!!! – резко сказал отец.
- Этот человек видел, как я с сестрой играюсь и купаюсь! – я обиделась. – Ты сам говорил, папа, в Англии это неприлично, я уже совсем взрослая! – гордо сказала я. Отец нахмурился. – Его надо выхолостить, что не смотрел больше, а потом отправить на каторгу!!! – убежденно заявила я.
- Ничего страшного, что он тебя видел... – вздохнул отец. – Это твой будущий родственник... Он приехал просить твоей руки...
- Что?
Я, наверное, попала в шок. Лицо, наверное, у меня стало узеньким. Я с дрожью попятилась от жирного толстяка.
- Ой! – с дрожью сказала я. – Вы такой хороший... Вы такой милый! ... Топите его быстрее!!!! – рявкнула наконец я.
Толстяк споткнулся и рухнул в воду.
- Голову, голову под воду, пусть дышит! – завопила я, накинувшись на застывших слуг за их безделие. – Чего ждете, сукины дети, пока он мне предложение сделает!?!!
Ожившие слуги засуетились, топя его, руководствуясь моими ценными указаниями с берега и не обращая внимания на робкие возражения отца, который вопил во всю глотку, прыгал, бегал вокруг толстяка по воде и вообще, делал все возможное, чтобы заставить слуг делать свое дело качественно.
- Не топить! Не топить! – орал он.
Поскольку кричали все, а громче всего пытаемый, а я еще и кричала, “не топить, просто голову под водой держите”, то слуги мигом уловили самое главное. И все дружно навалились на жертву.
Мари в ужасе схватилась за мокрую голову, а потом увидела, что через мокрое платье все просвечивает, и забралась в воду по самую шею, а я отчаянно хохотала, катаясь по бережку.
Наконец человек вырвался и сбросил спасателей.
- В воду, в воду его быстрей, а то он умрет! – визжала изо всех сил я. – Вы что, не знаете, он же дышит водой! Спасайте его, спасайте, голову вниз, он такой шутник, высовывает ее по глупости, чтоб не было стыдно, в воду его, не смотрите, бедняжку, помогите вопреки его желанию, он глуп и стеснителен!
В этой метушне, крике и неразберихе, когда голова у них и без того кружилась, кое-кто по ошалению, не в силах сообразить, все понял правильно... Смущающегося бедняжку снова стали лечить. Во благо.
Я так и не сумела вылечить его окончательно.
Мама временно заткнула мне рот. И покрутила перед глазами моим самым любимым пирожным. Быстро принесенным ею с кухни. Пока я им заинтересовалась, отобрала и съела одно, потом второе, отец на мгновение навел порядок и рявкнул:
- Лу!!! Прекрати!
- Прекращаю! – с полным ртом, поедая ее собственноручное произведение, буркнула я, возвращая маме третье. Я поняла, что он не доволен, что я отвлеклась на пирожные, когда надо помогать людям.
Я раскаивалась, что меня отвлекли.
– Я и забыла, что я занята человеком, чужая жизнь дороже! – подпрыгнула я, оборачиваясь обратно и кивая телохранителям продолжать толстого топить. И крикнула слугам: – Давайте, давайте продолжайте, я опять смотрю, я человек дела, пирожные успеют!
Отец побурел.
- Лу!!!! Да он не хочет на тебе жениться, он для Джекки пришел просить твоей руки!!!
- А... – я сразу потеряла к мокрому толстяку интерес и отвернулась за пирожными к маме. Долгое пребывание на востоке сразу сделало понятной для меня ситуацию. Я сразу стала есть мамины пирожные.
– Джекки прислал к тебе главного евнуха королевского гарема своего отца, да? – с набитым ртом кивнула я отцу, пытаясь подавиться. – То есть он не мог никого скомпрометировать, и поэтому беспокоиться не следовало, у него ничего нет, да?
Странно, но толстяк, хотя изо рта у него еще лилась вода, покраснел и начал буреть.
- Чего же он сразу не сказал, сукин сын, я же приняла его за джентльмена... – лопотала за едой, не обращая на него внимания, я. И пояснила маме, помахивая пирожным и давясь им: – У него голос недостаточно визглив, надо еще чуть-чуть отрезать, я скажу китайцу...
Со стороны толстяка раздался дикий рев.
- Я не евнух!!!
- Кастрат! – сообразила я. – Ну не волнуйтесь, не волнуйтесь, я уже поняла, что вы могли стоять и смотреть, вам можно... Я слышала при дворах еще где-то остались, но это было в Италии... Вы в церкви поете... Вам отрезали, чтобы голос был высокий, да? – успокоившись, с интересом вежливо спросила я.
Дикий рев потряс окрестности, так что даже я пригнулась.
- У вас бас! – сообразила я, комментируя на редкость сильный голос. – Но деток все равно отрезали?
Зарычав, толстяк бросился на меня.
- Хочешь пирожное? – спросила я, подавая ему.
Он замер и стоял, хватаясь за сердце.
Тут ко мне подлетел отец и начал меня ругать, просто кошмар. Он кричал, что это мужчина, что как я могла, что я так обидела человека. Что я ни про что, ни про то обидела несчастного мальчика. (Мальчик вздрогнул полутораметровыми плечами.) Что я сказала про него мерзкую клевету, он не евнух, а нормальный. Мне пришлось сначала соглашаться с ним, что да, это мужчина, я ошиблась, потом извиняться, потом даже заявить, чтоб, наконец, прекратить отцовские причитания, что да, это мужчина, и большой мужчина! Отец не успокоился, пока я десять раз не уверилась, что это мужчина, и двадцать не сказала вслух ему об этом, извиняясь, что так горько ошиблась. Я извинялась, извинялась, извинялась, и заявляла, что все поняла, что полностью уверена в этом, не ошибешься. И лишь когда они окончательно уверились, что я признала ошибку, что это действительно мужчина, а не евнух, до сих пор молчавший и стоявший толстяк развернулся и медленно, словно ему тяжело было ступать и его хватил удар, пошел прочь за отцом.
