ОБЭРИУТЫ - ВАННА АРХИМЕДА СБОРНИК
Осмотрев плечо Андрея Семеновича, профессор закурил трубку-папиросу и вымолвил: – Это крупная шшадина.
Андрей Семенович. Простите, как вы сказали? Профессор. Сшадина.
Андрей Семенович. Ссадина? Профессор. Да, да, да. Шатина. Ша-тйн-на! Андрей Семенович. Хороша ссадина, когда и руки-то нет! Из прихожей послышался смех Профессор. Ой! Кто там шмиется? Андрей Семенович. Это так просто. Вы не обращайте внимания.
Профессор. Хо! Ш удовольствием. Хотите, чтонибудь почитаем? Андрей Семенович. А вы меня полечите.
Профессор. Да, да, да. Почитаем, а потом я вас полечу. Садитесь.
Оба садятся Профессор. Хотите, я вам прочту свою науку? Андрей Семенович. Пожалуйста! Очень интересно.
Профессор. Только я изложил ее в стихах.
Андрей Семенович. Это страшно интересно! Профессор. Вот, хе-хе, я вам прочту отсюда досюда. Тут вот о внутренних органах, а тут уже о суставах.
177 Петр Павлович (входя в комнату) Здыгр апир устр устр я несу чу/кую руку здыгр аппр устр устр где профессор Тартарелин? здыгр аппр устр устр где приемные часы? если эти побрякушки с двумя гирями до полу эти часики старушки пролетели параболу здыгр аппр устр устр ход часов нарушен мною им в замену карабистр на подставке здыгр аппр с бесконечною рукою приспособленной как стрелы от минуты за другою в путь несется погорелый а под белым циферблатом ' блин мотает устр устр и закутанный халатом восседает карабистр он приемные секунды смотрит в двигатель размерен чтобы время не гуляло где профессор Тартарелин, где Андрей Семеныч здыгр однорукий здыгр аппр лечит здыгр аппр устр приспосабливает руку приколачивает пальцы здыгр аппр прибивает здыгр аппр устр бьет.
Профессор Тартарелин. Это вы искалечили гражданина, Петр Павлович? Петр Павлович. Руку вырвал из манжеты.
Андрей Семенович. Бегал следом.
Профессор. Отвечайте! Петр Павчович смеются Карабистр. Гвиндалея! Петр Павлович. Карабистр! 17» Карабистр. Гвиндалан.
Профессор. Расскажите, как было дело.
Андрей Семенович Шел я по полю намедни и внезапно вижу: Петя мне навстречу идет спокойна и, меня как будто не заметя, хочет мимо проскочить.
Я кричу ему: ах, Петя! Здравствуй, Петя, мой приятель, ты, как видно, не заметил, что иду навстречу я.
Петр Павлович Но господство обстоятельств и скрещение событий испокон веков доныне нами правит как детьми, f морит голодом в пустьще, хлещет в комнате плетьми.
Профессор. Так-так, это понятно. Стечение об- стоятельств. Это верно. Закон.
Тут вдруг Петр Павлович наклонились к профессору и откусили ему ухо. Андрей Семенович побежал за милиционером, а Петр Павлович бросили на пол руку Андрея Семеновича, положили на стол откушенное ухо профессора Тартарелина и незаметно ушли по черной лестнице.
Профессор лежал на полу и стонал.
– Ой-ой-ой, как больно! – стонал профессор.- Моя рана горит и исходит соком. Где найдется такой сострадательный человек, который промоет мою рану и зальет ее коллодием?! Был чудный вечер. Высокие звезды, расположенные на небе установленными фигурами, светили вниз.
Андрей Семенович, дыша полной грудью, тащил двух милиционеров к дому профессора Тартарелина. Помахивая своей единственной рукой, Андрей Семенович рассказывал о случившемся.
Милиционер спросил Андрея Семеновича: 179 – Как зовут этою проходимца? Андрей Семенович не выдал своею товарища и даже не сказал его И-ICFII.
Тогда оба милиционера спросили Андрея Семеновича: – Скажите нам, вы его давьо знаете? – С маленьких лет, когда я был еще вот таким,- сказал Андрей Семенович.
– А как он выглядит? – спросили милиционеры.
– Его характерной чертой является длинная черная борода,- сказал Андрей Семенович.
Милиционеры остановились, подтянули noiy/ье свои кушаки и, открыв рты, запели протяжными ночными голосами: Ах, как это интересно, был приятель молодой, а подрос когда приятель, стал ходить он с бородой.
– Вы обладаете очень недурными голосами, разрешите поблагодарить вас,- сказал Андрей Семенович и протянул милиционерам пустой рукав, потому что руки не было.
– Мы можем и на научные темы поговорить,- сказали милиционеры хором.
Андрей Семенович махнул пустышкой.
– Земля имеет семь океянов,- начали милиционеры.- Научные физики изучали солнечные пятна и привели к заключению, что на планетах нет водорода и там неуместно какое-либо сожительство.
В нашей атмосфере имеется такая точка, которая всякий центр зашибет.
Английский кремарторий Альберт Эйнштейн изобрел такую махинацию, через которую всякая штука относительна.
– О любезные милиционеры! – взмолился Андрей Семенович.- Бежимте скорее, а не то мой приятель окончательно убьет профессора Тартарелина.
Одного милиционера звали Володя, а другого Сережа. Володя схватил Сережу под руку, а Сережа схватил Андрея Семеновича за рукав, и они все втроем побежали.
– Глядите, три институтки бегут! – кричали им вслед извозчики. Один даже хватил Сережу кнутом по заднице.
180 – Постой! На обратном пути ты мне штраф заплатишь! – крикнул Сережа, не выпуская ил рук Андрея Семеновича.
Добежав до дома профессора, все трое сказали: – Тпррр! – и остановились.
– По лестнице, в третий этаж! – скомандовал Андрей Семенович.
– Hoch! '- крикнули милиционеры и кинулись по лестнице.
Моментально высадив плечом дверь, они ворвались в кабинет профессора Тартарелина.
Профессор Тартарелин сидел на полу, а жена профессора стояла перед ним на коленях и пришивала профессору ухо розовой шелковой ниточкой. Профессор держал в руках ножницы и вырезал платье на животе своей жены. Когда показался голый женин живот, профессор потер его ладонью и посмотрел в него, как в зеркало.
– Куда шьешь? Разве не видишь, что одно ухо выше другого получилось? – сказал сердито профессор.
Жена отпорола ухо и стала пришивать его заново.
Голый женский живот, как видно, развеселил профессора. Усы его ощетинились, а глазки заулыбались.
– Катенька,- сказал профессор,- брось пришивать ухо где-то сбоку, пришей мне его лучше к шеке.
Катенька, жена профессора Тартарелина, терпеливо отпорола ухо во второй раз и принялась пришивать его к щеке профессора.
– Ой, как щекотно! Ха-ха-ха! Как щекотно! – смеялся профессор, но вдруг, увидя стоящих на пороге милиционеров, замолчал и сделался серьезным.
Милиционер Сережа. Где здесь пострадавший? Милиционер Володя. Кому здесь откусили ухо? Профессор (поднимаясь на ноги}. Господа! Я – человек, изучающий науку вот уже, слава богу, пятьдесят шесть лет, ни в какие другие дела не вмешиваюсь.
Если вы думаете, что мне откусили ухо, то вы жестоко ошибаетесь. Как видите, у меня оба уха целы. Одно, правда, на щеке, но такова моя воля.
' Игра слов Hoch – «высоко» и также здравица типа «ура» (нем).
181 Милиционер Сережа. Действительно, верно, оба уха налицо.
Милиционер Володя. У моего двоюродного брата так брови росли под носом.
Милиционер Сережа. Не брови, а просто усы.
Карабистр. Фасфалакат! Профессор. Приемные часы окончены.
Жена профессора. Пора спать.
Андрей Семенович (входя). Половина двенадцатого.
Милиционеры хором. Покойной ночи.
Эхо. Спите сладко.
Профессор ложится на пол, остальные тоже ложатся и засыпают.
СОН тихо плещет океян скалы грозные ду ду тихо светит океян человек поет в дуду тихо по морю бегут страха белые слоны рыбы скользкие поют звезды падают с луны домик слабенький стоит двери настежь распахнул печи теплые сулит в доме дремлет караул а на крыше спит старуха на носу ее кривом тихим ветром плещет ухо дует волосы кругом а на дереве кукушка сквозь очки глядит на север не гляди моя кукушка не гляди всю ночь на север там лишь ветер карабистр время в цифрах бережет там лишь ястреб сдыгр устр себе добычу стережет Петр Павлович Кто-то тут впотьмах уснул, шарю, чую: стол и стул, натыкаюсь на комод, вижу древо бергамот, я спешу, срываю груши, что за дьявол! это уши! Я боюсь, бегу направо, предо мной стоит дубрава, я обратно так и сяк, натыкаюсь на косяк, ноги гнутся, тянут лечь, думал: двери – это печь,, прыгнул влево – там кровать, помогите!…
Профессор (просыпаясь). Ать?…
Андрей Семенович (вскакивая). Ффу! Ну и сон же видел, будто нам всем уши пообрывали. (Зажигает свет.) Оказывается, что, пока все спали, приходили Петр Павлович и обрезали всем уши.
Замечание милиционера Сережи: – Сон в руку! (Апрель? 1929 года} ЛАПА У храпа есть концы голос подобны хрипы запятым подушку спутанных волос перекрести ключом святым из головы цветок вырастает сон ли это или смерть зверь тетрадь мою листает червь глотает ночь и зберть там пух петухов на Глинкин плац осел шатром из пушки бац сон уперся на бедро ветер западный.- Ведро.
О статуя всех статуй дням дыханье растатуй леса лужи протеки где грибн во мху ди:;и молви людям: пусгяыт мне в колодец окунаться мрамор духа холодить я невеста земляка не в силах по земле ходить.
