Нил Келли - Жонглёр с тиграми
Я последовал совету и позвонил. Ответил очень молодой голос. Я чуть было не спросил, дома ли папа, но вовремя спохватился.
— Простите, я говорю с махараджей Джайсалмера? — спросил я.
— Да, да, это он. Я.
Я объяснил, кто я такой и что делаю, точнее, пытаюсь сделать, точнее, хочу попытаться сделать; и он порекомендовал мне обратиться к его кузену в Джодхпуре — профессиональному игроку в поло[192], вдобавок обладающему весьма фотогеничной внешностью. А с джипом иностранного производства он помочь не мог. Ещё я спросил его, какой отель считается лучшим в Джайсалмере, и затем позвонил в этот отель.
— Около двадцати человек прибудут в Джайсалмер для съёмок клипа, рекламного ролика, через три дня. На неделю. У вас найдутся номера?
— О, сэр, конечно, сэр! Несомненно. Для нас будет честью принять вас!
— Прекрасно. Вам позвонит мой сотрудник, Амит, чтобы оговорить расценки. В отеле воздух кондиционированный?
— Да сэр, весьма.
— Бассейн есть?
— Вы совершенно правы.
По крайней мере, думал я, у меня будет прохладное убежище.
За день до отъезда мне позвонил продюсер и с весёлым смешком сообщил, что не сумел раздобыть иномарку. Всё, что он нашёл — это «модифицированный» индийский полноприводник «Джипси»[193].
— Что значит «модифицированный»? — осторожно уточнил я.
— Дополнительные фары на крыше, антенна, колпаки на колёсах. В общем, в этом роде.
Всё то же самое можно найти у любого торговца автомобилями средней руки.
— Сказать правду, я весьма разочарован. У вас было несколько месяцев, чтобы найти машину!
— Нельзя найти то, чего нет. Но это ерунда, сниму широкоугольником, выйдет очень драматично.
— А холодильник? Вы обещали прислать мне фото холодильника уже несколько недель назад. Я до сих пор не имею представления, как он выглядит.
— Не беспокойтесь, — всё так же весело сказал он и опять хохотнул. — Выглядит он просто классно.
Амит встретил меня в аэропорту буквально за несколько минут до вылета нашего рейса. Он тащил три каких-то коробки. Я спросил, что в них — бутылки?
— Нет, — ответил он, — только этикетки.
— Зачем? На что нам такая пропасть этикеток?
— Понятия не имею.
— А где само пиво?
— Его привезут прямо с фабрики, — ответил он и тихо добавил, — надеюсь.
Амит напоминал автогонщика, который ещё не обзавёлся автомобилем. Он выглядел как профессиональный рекламщик, в самолёте штудировал книгу «Как преуспеть в рекламном деле», но несмотря на это весьма приблизительно представлял себе своё место в нашем деле. Он не понимал принципиальной разницы между понятиями «снимать рекламный клип» и «снимать шляпу». Меня не очень радовала мысль о том, что именно ему предстоит несколько недель в раскалённой пустыне быть моей правой рукой. Но по крайней мере у Амита был свой стиль. В Джодхпуре он заказал нам номера в «Умаид Бхаван Пэлас»[194] — огромном, выстроенном как будто без какого-либо плана дворце в стиле «арт деко»[195] из 350 комнат. Это один из самых больших жилых домов мира (когда-то тут жила одна семья). В моей ванной можно было бы разместить небольшое судно, а учитывая размеры дворца, им, вероятно, приходилось отправлять кушанья в номера с нарочным, экспресс-почтой.
С фотогеничным игроком в поло я встретился вечером в другом дворце, поменьше. Сперва он отказался от моего предложения сделать его звездой экрана, но в конце концов тщеславие и алчность восторжествовали.
— Мне привезти свою лошадь? — спросил он.
Я объяснил, что, как мне сказали, жеребца должны привезти из Бомбея. Звезду Болливуда[196]. Он вообще-то не был вороным, как того требовал сценарий, но продюсер обещал — будет. Надо полагать, он собирался наваксить коня.
На следующее утро мы должны были выехать на рассвете, но рассвет сменился ярким светом дня, а машины всё не было. Амит, лишённый любимого факса, был вынужден воспользоваться телефоном и вскоре выяснил, что ночью прибыл наш продюсер и реквизировал арендованный нами автомобиль. Лишь к полудню к гостинице, дребезжа, подкатил «Амбассадор» цвета бульонных кубиков. Семь часов спустя, после путешествия столь же вдохновляющего, что и поездка через Техас, мы добрались до отеля в Джайсалмере.
Отель мог бы быть филиалом «Белого дома». Его всё ещё строили, однако уже построенная часть здания претерпевала экзистенциальный кризис. Когда мы проходили регистрацию, что-то ослепительно полыхнуло.
— Боже всемогущий! — воскликнул я. — Что это?!
Менеджер (к концу нашего пребывания в отеле любой кинозлодей был бы образцом дружелюбия) отправился узнать, что случилось. Оказалось, это совершил ритуальное самоубийство электрический генератор. Здесь, в удалённом от мира уголке Раджастхана, электричество, передаваемое по проводам, было редкостью. Вместе с электричеством, разумеется, вырубилось и кондиционирование. Я быстро вспотел, но вскоре вспомнил про бассейн.
— Где у вас бассейн?
— Бассейн? Он ещё не готов, — ответил менеджер.
— В каком смысле не готов?
Врасплох я его застал, что ли?
— Бассейн будет готов к вашим услугам зимой.
— То есть как это? Мне же сказали, что у вас есть бассейн!
Он утер потное чело.
— Да, сэр, у нас действительно имеется бассейн, однако ряд неизбежных осложнений не позволил нам полностью закончить его строительство. Приношу глубочайшие извинения за неудобство.
Итак, бассейна не было. Кондиционирования не было. Когда я зашёл в бар, выяснилось, что нету и джина. А за ужином мы обнаружили, что и еды, по большому счёту, тоже нет. Не отель, а нетель какой-то.
— Мы ждём поставку продуктов и напитков из Джайпура[197], — печально извинялся менеджер. — Видите ли, у нас недавно произошли серьёзные кадровые перестановки, кроме того, мы сейчас решаем вопрос о получении кредитов.
В этот момент вошёл продюсер — настолько же умиротворённый, насколько я был взвинчен, — и предложил пойти поужинать вместе. Полчаса спустя мы ужинали al fresco[198] в ресторане «Скайрум» («Небесный зал»), откуда открывался вид на старый город. Владельцем ресторана был старый армейский майор, которого все звали просто «Папа»; оказалось, что Папа заодно является техническим директором нашего клипа. Я попытался издалека, осторожно выяснить, есть ли у него опыт работы в кино.
— Кто способен организовать бойцов в бою, тот способен организовать что угодно, — уверенно заявил Папа.
— Так вам пришлось воевать?
— Да, в Кашмире. Перед тем, как я вышел в отставку. В девяностом году, когда началась заварушка[199].
Мне уже пришлось побывать в Кашмирской долине, восемь месяцев назад, и я увидел изрядно поношенный рай, застрявший в остановившемся потоке времени. Я жил в плавучем доме[200], где лежали журналы за 1989 год. Книга регистрации посетителей также заканчивалась 1989 годом. Я был первым гостем в этом году — это был уже июнь, — и владельцу к этому времени пришлось продать своё золото, украшения жены и заложить сам плавучий дом, чтобы остаться, во всех смыслах, на плаву. А само озеро Дал меж тем понемногу усыхает — вторжение нарушило ирригацию в регионе — и летом вода в нём краснеет из-за водорослей, буквально процветающих из-за усиливающегося загрязнения воды. Красная вода и, после того как Саддам Хуссейн поджег нефтяные вышки Кувейта[201], чёрный снег. Это выглядело так, словно некая высшая сила насылает на Кашмир кары небесные, выражая недовольство тем, как ведут себя люди в этом райском уголке.
Однажды я ужинал с председателем Ассоциации владельцев плавучих домов. Свою барку он назвал «Новый Нил Армстронг».
— А что, Нил Армстронг бывал у вас? — спросил я.
— Пока нет, — ответил он и показал мне вставленное в рамочку письмо от секретаря Армстронга, в котором сообщалось, что знаменитый астронавт «не имеет намерения посетить Кашмир в ближайшее время». Но мой визит в долину стал завершением очередного круга чёртова колеса: от моего знакомого, который в Калькутте слушал сообщение о высадке Армстронга на Луну, до индийца, назвавшего свой дом именем астронавта. Индиец, сидевший рядом с моим знакомым в 1969 году, сказал, что Луна, на которую опустился Армстронг — «не его Луна»; он полагал, что с этого момента Луна принадлежит американцам. А принимавший меня через четверть века кашмирец утверждал, что Кашмир не принадлежит Индии: принимая во внимание его красоту и опасность, которой он подвергается, Кашмир должен принадлежать всему человечеству, говорил он.
* * *Утром моего второго дня в Джайсалмере ухмыляющийся Амит сообщил, что съёмочная группа и актёры таинственным образом исчезли. Они вылетели из Бомбея вчера во второй половине дня, и самолёт благополучно сел в Джодхпуре. С тех пор никто их не видел. Продюсера, как обычно, абсолютно не взволновала вероятность того, что в нашем пустынном походе выжили только он, Амит да я.
