Люда Тимурида - Моя профессия ураган
Они словно плыли над землей во время урагана, легендарные убийцы и телохранители, тэйвонту, гроза и ужас Дивенора, Псы короля… Псы, да-да,
Псы… Что нужно тут Властителям Дивенора? Псы ведь не только охраняли, но и выполняли любое щекотливое задание Властителя… Что ему тут нужно, в забытом монастыре, ведь монастыри экстерриториальны!?!
У меня была истерика.
Почему-то мне показалось, что под рясой обычной монахини у них обоих было оружие. Странное напряжение и безумие сыграло со мной глупую шутку… Девочка словно отметила все оружие просто на уровне инстинкта, запечатлев его в сознании, — словно и не я бездумно знала, сколько у них оружия и что от них можно ждать… Даже не думая об этом… Это уже инстинкт без сознательных рассуждений и обдумываний… Все это просто возникло в уме, и все. А может это сумасшествие? Или напряжение всех сил при опасности? Кто я? Почему я здесь? Я еще не могла проснуться… Но мне казалось, словно я просто знала, сколько у них оружия, и какого. По самым ничтожным признакам угадывая его под рясой по кончикам проявившихся за долгий период времени случайных линий. Я просто сложила в уме уже автоматически всю выявившуюся для меня в работе от соприкосновения с рясой стандартную униформу тэйвонту и оружие тэйвонту под рясой, как опытный охранник может назвать даже тип спрятанного в одежде ножа.
Синтезировав в уме каждую обрисовавшуюся при натяжении рясы линию, и словно видя оружие под ней. Хотя в каждый отдельный период времени для него лишь на долю мгновения слабо прорисовывалась то одна, а то иная черта или ничего никому не говорящая точка — но соединенное вместе долгим навыком наблюдательности, оно было просто четкой видимостью спрятанного объекта. Я словно книгу по словам и буквам прочитала; чем дальше, тем яснее. Я просто
"видела" оружие под рясой все отчетливее. Не воображала, а словно видела под непроницаемой рясой, как будто она была прозрачной. Это тоже была долгая тренировка.
Я видела это как бессознательный синтез высшей наблюдательности за весь период наблюдения, — я видела четко их тела, их эти униформы из специальной ткани, с их классическим распределением оружия под рясой, — хоть это и было невозможным… Кто же я? Каждый отдельный момент заподозрить и увидеть оружие было невозможно, ибо лишь на мгновение случайно вспухала ряса, не давая в конкретный мгновенный момент абсолютно никакой зацепки уму… Но тренированное наблюдать сознание охватывало и синтезировало автоматически полную картину во времени, охватывая ее словно всю. Словно я одной мыслью охватила весь отрывок фильма наблюдений в одно мгновение, наложив все точки, просто проявив… Так, прочитав несколько страниц, мы бессознательно понимаем, о чем речь в книге. И чем больше прочитаем, — тем лучше, а не наоборот, хотя одни охватывают раздельные слова, другие — страницы. Но и при раздельных словах каждое последующее слово дополняло предыдущее уже бессознательно, будто я их читала, выявляя все их стороны наблюдательностью, привыкнув разворачивать человека словно книгу.
Мне показалось, что я бы показалась монахиням таким же чудовищем, как и эти тэйвонту.
О Господи, они были уже рядом! Во мне вспыхнуло безумное ощущение опасности и все во мне взвилось… И мне приходилось силой удерживать себя на месте… Не дать им раньше времени понять, что я уже очнулась и все знаю!!! Но это было не так легко… Тело протестовало, чтоб подпускать их ближе… Глупый атавизм вообще порывался бежать прочь сломя голову от них… Такое спокойствие в центре и такой разнобой, своя реакция тела… Словно отдельно от меня, бежать ногами… Еле я их удержала… Оружие еще выпуклее и рельефнее словно проступило на их теле от их движения, и нагло кричало мне в глаза… Хотя нетренированный глаз, как ни смотрел, ничего бы не увидел, ибо у него эти выступы не очистились бы в произведение.
…Мелькнула мысль, что в этом я, как профессионал, не ошибаюсь. Другим краем сознания я одновременно отметила и это, надеясь в будущем извлечь из этого какую-то пользу о себе… Когда проснусь. Но сейчас… Сознание работало как сумасшедшее, ища, ища, бешено ища лазейки для спасения… Черт возьми, почему их еще и назвали телохранителями.
Какие-то они холодные были, привыкшие убивать, эти "охранники"!!!
Все вышли…
— Чурка безмозглая, — зло сказала рядом со мной "младшая", остановившись рядом со мной и кладя руку мне на плечо. Я вздрогнула, равнодушно поглядев мимо ее, дергаясь. О боже, какое облегчение, когда я поняла, что она не убивает меня — ей надо было бы лишь мгновение для этого.
— Сколько нам из-за нее здесь куковать! Когда ты уже сдохнешь! — зло сказала мне старшая. — Вот уж навязали работку — присматривать… Как ее нам перенести?
— Оставить здесь нельзя, — шквал лишь крепчает… — заметила младшая.
— А может… — сразу одновременно сказали обе и как-то сразу оборвали это.
Как-то воровато подозрительно переглянувшись, словно их обоих осенила какая-то гадкая мысль, и теперь они ее пробуют на вкус. Немного боясь ее.
— Несчастный случай?!? — подавляя нетерпеливую дрожь, спросила та женщина-охранник, что постарше. Она была возбуждена.
— Все равно ведь нам приказали ее мгновенно убить, если она очнется… — оправдываясь перед собой за свои мысли, сказала младшая. Или пытаясь оправдать то, что собиралась совершить. Так сказать, придать всему законный вид. — Любым способом и ни с чем ни считаясь, ни на какие приличия не обращая внимания! — со значением процитировала она, очевидно, чьи-то слова.
Внешне они являли собой мирную картинку двух людей, напряженно обсуждавших, как меня перенести и показывавших на окно. Жестикуляция, движения, все обмануло бы и меня саму, если б я сама не слышала их разговор. Который нравился мне все меньше и меньше.
Я же испытывала облегчение. По крайней мере, меня не собирались убивать тут же.
— Она сама себя убьет! — взмолилась одна из них.
Похоже, мысль эта была слишком дерзкой даже для них, и чтоб ее принять, им надо было высказать ее вслух. Не подозревая, перед кем они ее высказывают…
Словно нечто заставляло их раскрыть свои замыслы.
— А ты представляешь, какие волны бунта может вызвать это, если кто заподозрит… (Я напряглась — почему?) А так она сама уже почти сдохла и скоро умрет, — медленно сказала старшая. Словно пытаясь образумить младшего товарища. Но, по-моему, мысль ее захватила. Мне показалось, что она хотела, чтоб ее убедили… — Умрет и сама. Без всякого подозрения. Чисто. И все останутся чистыми и довольными, с чистой совестью. Это же идеальный вариант, а мы его нарушим! Мало того, ее безумие всем на руку, иначе из нее сделали бы героя. Да и приказа нет… Хотя отряд зачем-то прибыл…
— Так пусть она умрет сама! — горячо зашептала ей младшая. — Сама выбросится в пропасть — вон как почти всю стенку вышибло, как бушует… Ну? — она моляще посмотрела на старшую. — Мы только сломаем ей шею…
— Но нам приказали ее разрубить. (В голове у меня все помутилось — что это значит?!?) Она дора, без контроля оставить опасно… Хотя погоди… Но ведь ты помнишь, что было с ее матерью, Маэ, Убийцей? Хоть она и не была тэйвонту? Она очнулась, беременная, в могиле, сумела раскопать ее и вылезти на поверхность.
И выжить! И родилось Это… А что вытворял ее отец! Проклятая семейка!
Так, я знаю теперь, как звали мою мать, и она, похоже, была убийцей, — промелькнула бешеная мысль. Что ж, это хороший холодный душ против "милой девочки". В голове путалось, я что-то их не понимала… А эти две "монашенки" разговаривают, разговаривают, подкидывая различные сведения… Точно
"небывалая" идея заставила их болтать без перерыва, чтоб скрыть внутреннюю неуверенность.
— А жених? То вообще чудо! Она и так была редкой гадостью, разрушительным ураганом, так нашла себя ужас. Одна гадость другую притягивает… "Мой маленький ураган"… — мерзко и ехидно процедила она.
— Ее, впрочем, разобьет о камни и так изуродует, что и мама не узнает.
Впрочем, мы же сломаем ей шею, — продолжала рассуждать старшая. — Случайный перелом при падении с такой высоты не редкость…
Такой высоты? Что это значит? Я насторожилась. Но ведь "окно" вот… Я на него так рассчитывала. Я заволновалась.
— К тому же к утру ее так изуродует о камни… Если останется что после падения.
— А потом, мы можем ее и разрубить. После похорон. Ничто не должно никого насторожить до них. Сжечь! Потом быстро сжечь тело! — возбужденно выкрикнула она. — По традиции… И не надо разрубать! Даже дора из пепла не восстанет.
Все будут довольны. Шея, мне кажется, будет достаточным контролем, учтя все последующее, и что внизу камни и ледяное бушующее море. Там и здоровому хана.
Под водой даже тэйвонту не оживет. К утру от нее будут клочья мяса. И мы первые, крича, побежим ее искать. И никто ничего не заподозрит… — быстро говорила она, потирая руки. — Надо только посоветоваться с Хай, как сделать, чтоб монахини все сами увидели, и потом бы божились, что она сама… Хай мастак на такие штуки. Подожди, я сейчас… Осторожно, она воспитана Радомом и у нее почему-то наш знак люты, хотя этого не должно было быть…
