Анатолий Софронов - Странный доктор
Шеремет. Здравствуйте, Пелагея Терентьевна. Как живем?
Гаркуша. Вашими молитвами, товарищ директор.
Шеремет. Значит, хорошо живете. Да и чего вам плохо жить, дом просторный.
Гаркуша. Личная собственность досовхозного периода.
Шеремет. Совхоз молодой, обстроится. Все в порядок придет. (Голубю.) Тут Дом приезжих старый был. Сейчас реконструкцию делаем, гостиница будет. Но пока приходится выкручиваться. Надеюсь, у бабушки, то есть Пелагеи Терентьевны, вам будет неплохо. Доктор тут у нее проживает...
Голубь (кашлянув). Доктор?
Шеремет. Да, женщина одна молодая... Квартиру ожидает... (Гаркуше.) Так где товарищу поселиться?
Гаркуша. Вот здесь ваша комната будет. (Уходит с Голубем.)
Шеремет. Какой-то он малословный консультант, а массовой работой занимается.
Тысячная. Поживет — разговорится... Может, Мария Петровна его подлечит, останется подольше.
Шеремет. Ну, ты свои любовные сюжеты не развивай... Откуда у тебя страсть такая?
Тысячная. Фильмики влияют.
Шеремет. Лекций надо побольше, обсуждений разных, дискуссий...
Тысячная. Этим тоже не пренебрегаем. Две недели назад дискуссию провели «Что такое счастье?»
Шеремет. Выяснили этот вопрос?
Тысячная. В основном, Степан Тимофеевич. Одни говорили, что видят счастье в учебе, другие — в работе...
Шеремет. А ты в чем видишь свое личное счастье?
Тысячная (с вызовом). А я в культурно-просветительной работе.
Шеремет. Хорошая ты женщина, Анна Ивановна, но шельма все-таки. Это же прикладная часть жизни.
Тысячная. А что ж мне еще делать? Муженек в агрономии по уши завяз. А мне уже сорок лет...
Шеремет. Сорок лет — бабий век, сорок пять — баба ягодка опять.
Тысячная. Против данного тезиса не смею возражать.
Шеремет. А Мария Петровна-то дома?
Тысячная. А у вас что, Степан Тимофеевич, тоже простуда?
Шеремет. Ну-ну, ты брось свои намеки.
Тысячная. Я бы бросила, да не знаю, в какую сторону.
Входят Гаркуша и Голубь.
Гаркуша. Григорий Васильевич говорит, комната им нравится.
Тысячная. А перинка как, годится?
Шеремет. Ты, Анна Ивановна, всегда скажешь такое... (Голубю.) Анна Ивановна у нас литературы всякой много читает.
Гаркуша. Может, к столу присядете?
Шеремет. И правильно... Только, по-моему, у нас не все еще здесь?
Гаркуша (открывая дверь). Мария Петровна!
Входит Трубачева.
Шеремет. Принимайте гостей... Познакомьтесь, товарищ Голубь Григорий Васильевич. (Голубю.) А это наш врач, Мария Петровна. Терапевт, между прочим. Очень даже большим уважением в совхозе пользуется, хотя и работает у нас сравнительно недавно.
Все усаживаются за стол. Шеремет между Трубачевой и Тысячной. Голубь хочет сесть рядом с Тысячной, но она незаметно переводит его к Трубачевой.
Гаркуша. Яишенку сразу будете или закусите?
Шеремет. Закусим, Пелагея Терентьевна, и вас просим присесть... (Наливает всем стопки.)
Голубь (закрывая рукой стопку). Извините, я не пью.
Шеремет (оторопев). То есть — как?
Голубь. Как-то не научился.
Тысячная. Мы вас подучим.
Голубь. Не нахожу удовольствия.
Шеремет. А кто ж в этом находит удовольствие? Разве ж только что Анна Ивановна.
Тысячная. Вы скажете, Степан Тимофеевич. (Голубю.) Пусть будет налито, а вы сами распорядитесь.
Шеремет (наливая Голубю). От одной стопки еще никто не умирал.
Гаркуша. Если б у нас пили здесь по одной стопке, кооперация бы прогорела.
Шеремет (поднимая стопку, Голубю). Пьем за вас, наш гость дорогой, за успех вашей работы... Будьте здоровеньки.
Все пьют, Голубь закашлялся.
Э-э, да вы и в самом деле не специалист в этом опасном деле.
Трубачева (Голубю). Запейте водой.
Голубь. Спасибо.
Шеремет (Гаркуше). У вас, Пелагея Терентьевна, будет образцово-показательный постоялец.
Гаркуша. Тихий, значит, хороший.
Тысячная. У нас мужики тоже вроде тихие, а как рассмотришь их, такое отчебучивают, что и в художественной литературе не придумаешь. Только и знают, что на прием к Марии Петровне путешествуют.
Шеремет. Ты брось, Анна, свои фантазии. Все хотят быть здоровыми, лекарств много, вот и лечатся... А может, кому жены надоели, вот и идут.
Трубачева (Шеремету). И вы против меня?
Шеремет. Я за вас... Я за вас, Мария Петровна. Даже просить вас хочу: поработайте с женщинами. Очень даже стали они нервные. У нас ведь кто основной кадр? Мужчина, Кто у нас главная фигура? Механизатор. Жена такого механизатора разнервирует — у него механизмы из строя выходят. А вы бы их при личных встречах поднастроили.
Трубачева (Шеремету). А почему вы женщине отводите такую подсобную роль?
Шеремет. Так женщина же должна вдохновлять мужчину на труд, на подвиг.
Трубачева, А мужчина женщину?
Шеремет. Ну и он, конечно... В отдельных случаях.
Тысячная. Что правда — то правда... За отдельный случай и то спасибо скажешь. (Шеремету.) Я ж вам говорила, почему вижу свое счастье в культурно-просветительной работе.
Трубачева. Женщины не должны зависеть от мужчины. Я лично вижу счастье только в своей профессии.
Шеремет (Голубю). Видите, какие деловые у нас женщины... Не только директор клуба, но и врач.
Голубь. Это, конечно, приятно... Но деловитость не лучшее украшение женщины.
Трубачева. А украшением мужчины являются ум и сила... И при некоторых обстоятельствах еще такт.
Голубь (Трубачевой). Я еще ничего плохого не сделал, а вы уже нападаете на меня.
Шеремет. Женская тактика — нападение лучший вид обороны.
Голубь. Но я-то ни на кого не собираюсь нападать.
Шеремет. Смирный постоялец... Так что вы, Мария Петровна, можете жить спокойно.
Трубачева. А я и так живу спокойно. Я здесь к разным пациентам привыкла.
Шеремет. Вот и добре... (Закуривая, предлагает сигарету Голубю.) Прошу.
Голубь. Я не курю.
Шеремет. А у вас под лопатками не чешется?
Голубь. Не понимаю.
Шеремет. Может, вы ангел? Говорят, когда под лопатками чешется, крылья отрастают. Не пьете, не курите... За женщинами...
Голубь. Не ухаживаю.
Тысячная. Серьезная дискуссия завязалась... Бабушка, гитару можно? Хочу дискуссию остановить!
Шеремет. Вот это правильно, Аннушка.
Гаркуша приносит Тысячной гитару.
Тысячная (подстраивая гитару). Может, и не в тему. (Поет.)
Любовь, как лодочка,
Плывет-качается,
Плывет-качается
По-над волной.
А мой мальчишечка
Со мной прощается,
Навек прощается
Со мной одной.
Любовь растаяла
Снегами вешними,
Снегами вешними
Пришла — ушла;
И сердце девичье
Прощальной песнею,
Печальной песнею
Навек ожгла.
И где бы ни была,
Где б ни ходила я,
Где б ни ходила я —
Век не забыть
Те ночи синие,
Когда любила я,
Кого любила я —
Не разлюбить.
Песню поддерживают Шеремет и Гаркуша. Голубь и Трубачева слушают. На последних строчках в комнате появляется Карась. Первой увидела его Гаркуша. Она поднимается из-за стола.
Шеремет. О, и Карась на песню явился.
Карась. Извините, Степан Тимофеевич... Дело тут у меня было. Здравствуйте, Мария Петровна.
Трубачева. Добрый вечер, Павел Федорович.
Шеремет. Садись к столу. Познакомьтесь — товарищ Голубь. Приехал к нам в совхоз в командировку. Подселили его к Пелагее Терентьевне.
Карась (тревожно). Сюда?
Гаркуша. Именно сюда.
Шеремет (Голубю). Наш садовод... Очень способный товарищ. Выводит первоклассные абрикосы.
Гаркуша (ставя на стол блюдо). Вот, откушайте, из его сада.
Шеремет (Карасю). Так ты, значит, в курсе был? Молодец, Павел. Украсил стол. Давайте за здоровье людей, которые создают изобилие в продуктах первой необходимости. Будь здоров, Паша! Очень хороший человек, только жена у него очень нервная.
