Анатолий Санжаровский - Сатира, юмор (сборник)
А родители на то:
– Вот бы даже и тех коротеньких штанцов не было. Вот бы им железные… Ну дерут же, ну дерут – и, господи ж, горит на них усе!
Футбол, очевидно, и на селе, как и в городе, займет почетное место среди способов разумного развлечения.
Про одно только должно подумать. А именно: не перенести ли футбол в селе на зиму… Чтоб зимою голы забивать. А ну охватит футбольная эпидемия и село так, как и город, кто будет скот пасти, кто будет пахать, сеять, жать?
Тут тебе рожь косить, а оно как раз матч – Тарановка против Водолаги…
Может рожь перестоять…
………………………………………………………….
А вообще спорт штука полезная и куда приятней синусов с косинусами и индустриялизации сельского хозяйства.
1927География
Краткий учебник для тех, кто уж очень интересовался нашей страной да не успел ее изучить, а заодно и для тех, кому захочется, может быть, нашей страной поинтересоваться.
ТерриторияТерритория наша по своей длине неодинакова. Если брать ее с запада на восток, от Сана, например, до Волги, то она длины чрезмерной. Чтобы ее пройти, нужно года два. А если брать наоборот – от реки Волги до реки Сана – она значительно короче, ее пробегают месяцев за пять-шесть… И такая у нашей территории особенность – с запада на восток – по ней враги с трудом передвигаются, а с востока на запад – ее пробегают.
ПоверхностьПоверхность всюду – «пересеченная». Куда ворог ни пойдет, где ни станет – всюду секут. И хорошо секут. Как капусту…
ГорыГоры – происхождения в большинстве своем взрывчатого. Горные ископаемые, как об этом свидетельствуют последние геологические исследования, состоят в основном из арийской породы. По-немецки – труппенберг, а по-нашему – падальгоры.
ПочваПочва – очень интересная. Как нигде в мире. Перегной из тех же пород, что и горы. В почве очень много железных крестов и металлических пуговиц.
РекиСамые известные: Волга, Дон, Донец, Десна, Днепр, Днестр, Прут, Западный Буг, Збруч, Серет, Сан. Отличаются тем, что на всех этих реках врагу, держащему путь с востока на запад, так жарко, что приходится в одежде вниз головой в них кидаться.
Кое-кто достигает противоположного берега, но не многие. Есть данные, что к вышеназванным рекам присоединятся реки: Одер, Эльба, Шпрее. Но немного позднее.
МоряСамое интересное – Черное море. Чем больше оно принимает в себя кораблей, транспортов, катеров, самоходных барж со свастикой да с арийской расой, тем становится все приветливее, веселее и голубее. Хорошее море. Веселое.
НаселениеЛюди такие: те, которые здесь жили давным-давно, они «если не жнут, так немца бьют, а все ж не гуляют».
А те, которые непрошенными пришли с запада, – те гниют. Черт с ними, пусть гниют.
ЛесаО лесах, наверное, не стоит говорить, ведь все равно те, для которых этот учебник пишется, в лес и носа не сунут: Сидор Артемьевич Ковпак так напугал, что не только леса – куста боятся.
Железная дорогаКуда бы ни шли все вражеские поезда, они прибывают на одну станцию. Название ее «Откос». Станция с огромными оперативными возможностями: может принимать и принимает за сутки множество эшелонов и с людьми, и с различными грузами.
ГородаМосква, Ленинград, Сталинград, Одесса, Мариуполь, Мелитополь, Никополь, Орел, Белгород, Харьков, Киев, Кривой Рог, Корсунь-Шевченковский, Тернополь, Львов и много, много других. Это такие города, что через лет пятьсот, а то и через тысячу, когда кто о них напомнит представителю арийской расы, красные шарики его чистопородной крови побелеют и отвинтятся гайки. Это те города, которые «уже». А есть еще города, как Кенигсберг, Познань, Берлин, Данциг, которые еще не «уже», но скоро будут «уже»… Тогда про них и поговорим.
Вот коротенько все.
Изучайте, которые пока еще живы.
1944Жатва
Лучше не вспоминать жатву тех времен, когда по кудрявым нашим селам сплошь да рядом жили такие крестьяне, о которых говорили:
«У ихнего отца было три риги: в одной мак, другая была так, а в третьей мышь с ума сошла, что снеди не нашла».
Или:
«Родители ихние жили не так, как надо: хлеб есть – соли нет, соль есть – хлеба нет, а я-де живу что ни на есть лучше всех: ни хлеба, ни соли».
И гости у таких селян были оригинальные:
«Просились злыдни на три дни, да черт их ввек не выставит».
Наступает жатва.
Еще раз:
Ж-а-т-в-а!
Завтра начинаем.
И в этом «завтра начинаем» и радость, и надежда, конец страха перед неизвестностью, и гордость творца, что до конца довел великое любимое дело.
Сегодня начали.
Выходит на свою полосоньку Митро Федорович.
Вы посмотрите, как идет с косой Митро Федорович.
С какой горделивостью, с каким сознанием важности и святости момента.
Ж-а-т-в-а…
И Домаха идет за ним, и Миколка бежит, за материну юбку держась, и Вустя Гришка несет.
Идут – сегодня «тятя рожь косить начинают».
И пастухи сегодня скотину ближе к полю держат, и гуси к ниве тянутся (стерню почуяли), и свиньи уже почему-то не на выгоне под лесом, а на большаке меж нивами спорыш щипают.
Все живое сходится, все живым венком ниву окружает, чтобы собственными глазами увидеть первый прокос, чтоб собственными ушами услышать первый звон косы.
Митро Федорович важно точит косу. Не спеша, степенно все:
– Дзинь-дзинь! Дзинь-дзинь!
Кончил.
Крестится. Отходит на два шага от межи:
– Р-р-раз!
Коса змеей меж колосками и молнией на межу. Крюки бережно несут колосья и ровнехонько кладут на стерню.
И клонится покорно рожь, и спокойно ложится на прокос.
…………………………………………………………
С мельницы – она на меже стоит – видно все как на ладони:
– Вон! Вон! Вон!
Белые жнецы меж хлебов.
Наклоняются… Распрямляются… Косят… Вяжут…
В этом году уродило.
Митро Федорович сегодня веселый.
Исподлобья глянет на свою половину, глянет и нажмет.
Половина с граблями на полручки отстает.
Митро Федорович нажимает и потихоньку усмехается.
Это, мол, за всех твоих «лодырей», за всех «лежебок»!
Вот тебе! Вот тебе!
И как мотылек, у него коса! Аж свистит.
………………………………………………………….
– Бог в помочь, Митро Федорович!
– Спасибо! Здравствуйте!
– Уродило, Митро Федорович?
– Уродило! До Масленицы протянем! Видите, Федоту Силовичу отдай, да налоги, да босые ж и голые – продай, чтоб на одежку да семена. Вот до Масленицы как раз… С хлебом…
– А от Масленицы и до нового урожая?
– На грушевой муке… Сухие груши мелем… В городе грушевой муки нет!
«И в городе, – думаю, – грушевой муки нет, и у Федота Силовича нет, не ест грушевой муки и помещик фон Карк… Митро Федорович, чтоб свои три четверти десятины скосить, вывел всю свою семью с шестимесячным Гришком, потом обливается, чтоб иметь двадцать пять пудов ржи и быть с хлебом до Масленицы. А в городе… В городе, Митро Федорович, ворочают тысячами пудов твоей и таких, как ты, ржи, вагонами ворочают… Ворочают фон Карки, ворочают Федоты Силовичи, Абрамы Соломоновичи и несть им числа, тем господам и капиталистам.
И пот с них не льется.
Пот льется с Митра Федоровича».
Колоски клонятся.
Клонятся, чтоб и в будущем году зазеленеть…
Чтоб и в будущем году и пугать, и радовать своего хозяина, Митра Федоровича, селянина.
Радовать, чтоб хоть до Масленицы с хлебом быть.
И так столетиями…
Так было…
…………………………….…………………………..
Завтра жатва! Советская жатва!
Жатва в сельскохозяйственной артели Советского Союза.
Жатва в системе социалистического земледелия. Уже три недели тому сделан пробный выезд в поле. Проверены комбайны, сноповязалки, жатки, конные грабли, проверены двигатели, молотилки, бестарки, автомашины.
Уже давно подписан договор о социалистическом соревновании звена со звеном, бригады с бригадой, колхоза с колхозом.
Миколки малые не бегают в степь, за мамину юбку держась.
И свиньи не на большаке меж пшеницами. Свиньи все в свинарниках, где их держат на научно разработанном рационе и где они, свиньи, дают деловых поросят в таком количестве, что сама свинья ушами разводит: «И где они во мне уметались?»
Завтра начинаем.
И в этом «завтра начинаем» – великое торжество победы коллективного труда!
Рокочут на бескрайних пшеничных полях тракторы и комбайны, цокотят жатки, сигналят автомашины, блестят косы, и бело-розовым маком человеческих фигур расцветают нивы неоглядные.
