Люда и Игорь Тимуриды - Как воспитать ниндзю
Я не садистка, но не люблю дураков, которые не доканчивают дело, а потом сетуют на то, что с ними делают ожившие враги сообща – крутанув согнутого, я ударила его головой о стенку... И перехватила ему руки и ноги веревкой за спиной, пока он еще приходил в себя...
И только сейчас поняла, что бить надо было не его, а того первого, ибо это первый на меня напал. А у этого, бородатого, было нечто в глазах хорошее, он просто за компанию, но он не виноват, что он был тут самый сильный... И его следовало уничтожать в первую очередь... Бедняжка. Но это было от ума, а так мне было мерзко, и после боя не очень соображала. Слишком я ненавидела эту пакость, насильников, хоть они мне еще никогда ничего не сделали до того, как умирали. Один черт, хочешь или нет, если ты участвовал, просто смотрел и не предотвратил. За компанию бьют отчаянно.
Скрутила я его крепко, не вырваться, а потом с ходу сунула его голову в бочку с водой...
- Учись вежливости... – сквозь зубы зло сказала я, тыкая его в воду снова и снова, чтоб он захлебнулся, – сынок... Может это тебя научит вести себя, сволочь подлая и гадкая...
Меня передергивало от отвращения, ненависти и гадливости... Они мне ничего не сделали, но все равно. Я заступалась за всех женщин. Трое на одну. Нет, я просто никогда не научусь воспринимать человеком того, что не является рыцарем к женщине... Именно здесь выявляется подлец...
В углу хохотал валявшийся третий...
Связать остальных и выволочь в сад, было делом мгновения... Я просто выкинула их в окно на кучу листьев... Без жалости, как кучи... Они хрястнули, но это личное дело каждого. А потом вытащила, тяжело пыхтя, всех троих за ворота... Я прекрасно понимала, что даже если я убила первого, если его найдут за воротами, никаких проблем у меня не будет, ибо тогда им придется признать, что они делали, и в какой ситуации он был убит. А главное, что их победила девчонка... Да и вообще это скандал... Будут молчать как рыбы...
Бородатый – я уже видела, что он еще молод, в самом расцвете сил, просто недавно приехал и не брился, очнувшись, смотрел на меня виновато, почему-то искательно ища мои глаза и с какой-то смертной тоской вздрагивая от моего гадливого, брезгливого, невидящего взгляда...
Мне кажется, что он хотел бы сказать, что вовсе не хотел этого, это был другой, а он наоборот, защищал, но не решался. Боясь, что я не поверю и взгляну еще хуже... По-моему, мое поведение ввергло его в какой-то шок, точно мать, ударившая ребенка... Который понимает то ужасное, но никак не может объяснить, что он оказался в этой ситуации случайно, и все было не так... Иногда он с тоской смотрел на того первого, и лицо его сжималось от ярости, что его так подставили... И очень как-то смертно тосковал, и ему было очень больно за мой гнев – словно он принимал на себя из-за своей вины...
Не знаю, почему я так остро его понимала.
Но когда я вытащила их на улицу, мне не повезло – пристав как раз гнал кандальников. А в Англии законы строгие – преступников вешают на месте преступления, а если ты своровал больше шиллинга, то человека отправляют туда, где зимой жарко даже в трусах.
Так что мальчикам не повезло.
- Присоединяйте... – бросила приставу я.
- Что они сделали?
- Они на меня напали в моем собственном доме... – лихорадочно, все еще дрожа от ненависти и нервной лихорадки, честно ответила я, пытаясь незаметно поправить разорванную одежду.
- Я граф! – завопил пришедший в себя от этого связанный.
- Я герцог!
- Я...
Я мимоходом оправила на груди блузку, из-под которой блеснул мой громадный алмаз, который я очень любила, который я сама нашла в Африке, сама же с отцом разведывая месторождения. За долгую жизнь у меня выработались не просто знания и опыт, но и нюх, когда я просто чувствовала, что тут должно быть... Мама всегда меня посылала разведывать воду – еще японец научил это делать...
Алмаз был очень большой...
Лица “графов” стали белыми...
Пристав этого не заметил.
- Да они пьяные... – извиняюще сказал он. – Может вызвать вашего отца, чтобы они исправили все к вашей обоюдной выгоде и чести, леди?
И внимательно присмотрелся к ним.
- О! Это граф Люксембургский... Это герцог Джордж... А это... О! Это Вооргот!!! А вы хотите... – он хмуро начал оборачиваться ко мне. И тут его взгляд упал на мое лицо... – ...Казнить их? – быстро заискивающе предложил он, продолжив предложение и побледнев как полотно. Отчего-то лицо его вытянулось в ужасе... И он встал во фронт. Он взмолился: – Но они просто пьяные, ваше...
- Ну так пусть протрезвятся на галерах! – безжалостно оборвала его я.
Он со всех ног бросился исполнять приказ, кажется, боясь, чтоб я не передумала и не придумала чего-нибудь хуже. Я поморщилась. Я сама не любила себя в эти минуты той жесткой безжалостной степени властности, когда люди бросались исполнять приказание, не думая... Мама всегда говорила, что в такие минуты ей на меня смотреть страшно и хочется склониться до земли. Но это было необходимо ребенку, если она хотела управлять отрядом взрослых мужчин в бою или громадными поместьями...
Я проследила ледяным взглядом за посиневшими теперь, после бледности, лицами аристократов, и тяжело вздохнула. Что-то было странное в поведении их и пристава, чего я не понимала...
Но, понадеялась, что раньше чем через восемь лет они домой не вернутся... Незачем отцу неприятности... Надеюсь, когда они вернутся, им будет не до того, чтоб портить нам жизнь... После галер вряд ли их будут принимать всюду...
По дороге домой мне попался жабеныш, и я его грустно рассматривала – такой же грустный и одинокий, как я. А потом положила в карман – я сестре должна была кое-что и еще не расплатилась... Я так люблю, когда человек кричит от восторга, обнаружив у себя в одежде, как под рождество, неожиданный подарок...
Глава 11.
Вернувшись домой, я внимательно присмотрелась к лицу... Оно не было ни милым, ни красивым... Уродка! – вздохнула печально я. – Но почему-то в последние годы, когда я вытянулась, на меня стали обращать странное внимание... Даже сказать скандальное...
Пока я себя рассматривала в лицо и корчила зеркалу гримасы, поворачиваясь перед ним то туда, то сюда, мимо меня прошел юный джентльмен, которого я так неосмотрительно приняла за обезьянку...
Я посмотрела на него, сделав как леди книксен, но джентльмен, настоящий джентльмен, ни на что не реагирующий, меня не заметил. Он прошел мимо, как мимо стенки. Он шел в комнату Мари, и холодно не видел окружающих стенок.
Понятно, настоящие джентльмены не обращают на служанок никакого внимания.
Я с удивлением и с шоком поглядела на него, когда он поправил галстук, прежде чем постучаться. В модной полумаске денди, он был куда больше хвостатым, тем более что из заднего кармана торчал хвостик.
- Подумать только, до чего дошла дрессировка! – пожав плечами, ляпнула я.
Обезьянка стояла уже лицом к двери, и плечи ее дрогнули. Кусок кожи, видимый мне, стал медленно наливаться красным.
Но он был так похож в своей черной полумаске на обезьянку, что я против воли хихикнула. Клянусь!
- Говорить то ее научили, а вот правилам вежливости – увы... – печально констатировала я.
Обезьянка держалась изо всех сил, но тонкий лоск дрессировки уже слезал, и в ней начал проглядывать зверь. Сколько зверя ни корми... – вздохнула я. Она уже скалила зубы.
И тут я увидела блюдо с экзотичными фруктами, поднос, предусмотрительно захваченный с кухни.
- Банан хочешь? – ласково, чтобы не спугнуть, осторожно предложила я ей, осторожно взяв банан в руки и поднося к ее лицу.
Она оскалила зубы.
- Ну-ну, макакочка, это же фруктик... – ласково просюсюкала я. – А если сядешь на задницу, как тебя учили, получишь еще...
Видно я ошиблась в своих прогнозах. Зарычав и оскалив зубы, она кинулась на меня, явно норовя укусить, и еще махая кулаками.
- Тебя еще и боксу выдрессировали... – умилилась я, нырнув от его чудовищного удара, направленного мне в челюсть. – Да тебе цены нет, хочь в цирк устрою?
Я говорила только для того единственно, чтобы ее успокоить, ибо понимала, что слов она не понимает – рычит, брызгает слюной, пытается достать кулаками...
Наконец, это мне надоело. И я, связав и перекрутив приемом его руки, когда он в очередной раз вложил в удар всю силу и пролетел мимо, просто заломала и уложила, раскрутив его через давление на локоть и простой перехват руки у основания, обезьянку на пол лицом вниз...
Она стонала, ибо брякнула я ее безжалостно...
- Ты не переживай... – бормотала себе под нос я, успокаивающе и посыпая ее волосы пеплом... – Я же понимаю, что ты животное, а не человек, и потому не обижаюсь, что ты напало на леди... Глупо обижаться на осла, правда?
С этими словами я терпеливо выжимала ему фрукты на лицо и шевелюру, посыпая пеплом и мукой...
Чтобы обезьянка не гневалась, я ей совала ей в рот дольку апельсина, но она только пыталась укусить дающую руку, что-то угрожая с полным ртом и пытаясь плеваться.
