Владимир Болучевский - Шерше ля фам
– Ну?
– Я домой забежал, шнур спрятал, в окно выглянул, а они уже во двор входят. Они-то думали, что меня до вечера не будет, вот и решили… Ну… я тебе позвонил, а сам спрятался. Чтобы ты их, пока они меня поджидать будут, здесь и застукал. Так все и вышло. Видишь, как удачно? – улыбнулся Гурский и выбросил за перила докуренную сигарету.
– А они и на балкон выходили? – нахмурившись, Волков проводил взглядом окурок до самой земли.
– Ага, – кивнул Александр. – Только я веревку с самого низа к перилам привязал, ее не видно. А под балкон кто ж заглядывать станет? Им это и в голову не пришло.
– А тебе в голову не пришло, мудак ты малахольный, что если б они по этой веревке ножиком? Все в игры играешь?
– Петя… – поежился Адашев-Гурский, – есть на свете вещи, о которых лучше совсем не думать, будто бы их и не существует. И потом… пошел ты в жопу! Я для кого старался, спрашивается?
– Ладно, – Петр взглянул на туго затянувшиеся под весом тела Гурского узлы веревки. – Как это теперь развязывать-то? Ведь все ногти пообломаешь…
– Легко. – Адашев-Гурский вынул из кармана брюк нож, выбросил острое лезвие и несколькими взмахами освободился от троса.
– Ну что? – взглянул он на Волкова. – Пройдемте в залу?
– Пошли, – кивнул тот.
Глава 17
– Ну что, парни? – Петр Волков сел в кресло, прикурил сигарету и взглянул на сидящих на диване. – Давайте теперь как-то посчитаем, что ли… весь этот рамс.
– Нет! – мотнул головой Андрей Иваныч. – Нет и еще раз нет! Все не так!
– А как? – взглянул на него Волков.
– Минуточку, – Андрей вышел из комнаты, прошел в ванную, взял громадную белую мочалку Гурского, распушил ее, напялил на голову, вернулся и, усевшись на стул посреди комнаты, изрек:
– Мы начинаем судебный процесс. Сидящие на диване переглянулись.
– Вот так вот ты предлагаешь, да? – стряхнул пепел с сигареты Волков.
– А как же иначе? – изумился Андрей Иваныч.
– Ну давай, – кивнув, согласился Петр. – А то ведь и правда… не просто же так их закапывать. Пусть уж хоть такой суд будет.
– Итак!.. – Андрей трижды хлопнул в ладоши. – Прошу всех участников процесса занять свои места! Истец, – он взглянул на сидящего в кресле Волкова, – в зале присутствует. Обвинение?
– Я постою, Ваша Честь. – Гурский плеснул себе в широкий стакан тонкого стекла немного водки.
– А-а… – замялся Андрей, посмотрев на Леху Прапора.
– Леша у нас за судебного пристава будет, – Волков раздавил в пепельнице докуренную сигарету. – За порядком в зале суда будет надзирать.
– Логично, – кивнул Андрей Иваныч. – А защита?
– Я так полагаю, – обернулся Гурский к сидящим на диване, – что защищать в нашем процессе обвиняемые сами себя будут. Высокий суд не против?
– Высокий суд не против, – кивнул Андрей Иваныч и распушил двумя руками белую мочалку у себя на голове. – Приступаем к рассмотрению обстоятельств дела, Слово предоставляется обвинению. Что вы имеете сказать по существу вопроса?
– Господа… – Адашев-Гурский поставил стакан на стол.
– Ни-ни-ни… – замахал руками Андрей Иваныч. – А присяга?
– Я не обязан, – возразил Гурский, – я же не свидетель.
– Все равно, – Андрей Иваныч протянул в его сторону раскрытую ладонь правой руки. – Клянетесь ли вы не пиздеть?
– А то… – хлопнул по ней рукой Гурский. – Как не фиг делать.
– Вот теперь докладывайте, – кивнул судья.
– Короче… – Адашев-Гурский прикурил сигарету, сделал глубокую затяжку и посмотрел на Петра Волкова. – Не так давно в ресторане «Фортеция» отмечал день рождения своей жены некий бизнесмен, Вадим Николаевич Заславский. С ним за столом присутствовали: жена, сестра жены и его заместитель, друг детства, Игорь Дугин. В процессе застолья жена Заславского напилась и рассорилась со всеми присутствующими, включая сестру. Сестра психанула и уехала домой. Оставшиеся посидели еще какое-то время, но поскольку праздник был уже испорчен, решили разъехаться по домам. Выйдя из ресторана, простились. Игорь Дугин, как я полагаю, поехал домой. Вадим же Николаич Заславский решил (для того, чтобы несколько отрешиться от всех этих сраных проблем) поехать к своему приятелю на дачу. Проветриться, отдохнуть. Тем более что и с сердцем у него, в последнее время было не совсем хорошо. Сел он за руль и поехал. Но… прошу Высокий суд принять во внимание то обстоятельство, что его жена и сестра его жены – двойняшки. И, следовательно, мы можем предположить, что его чувства к обеим… могли быть сходны. Со всеми проистекающими из этого факта выводами. Поэтому обвинение допускает – и с большой степенью вероятности – что Заславский легко мог взять свой мобильный телефон и прямо из машины позвонить сестре своей жены.
– Зачем? – спросил Андрей Иваныч.
– Ну как зачем… дескать, ладно тебе, ну что теперь с этой дурой делать? Ну нажралась и нажралась, бывает. Поехали с нами. Оттянемся на даче вместе.
– А ему это надо?
– А заказывать два одинаковых колечка с брюликами? Жене и ее сестре?
– Логично, – кивнул Волков.
– Ну вот. Заславский, проезжая мимо улицы Яхтенной – что по пути на дачу – сажает в машину сестру своей жены, и дальше они уже едут все вместе. А потом вдруг Вадим Николаич лыжи за рулем и сдвигает. Возможно, и сам по себе. Инфаркт. Автомобиль слетает в кювет, кувыркается и… вот после этого-то и происходит, господа, то, что является… так сказать… – Гурский погасил докуренную сигарету и закурил новую.
– Что? – спросил Андрей Иваныч.
– Машина перевернулась. – Гурский положил на стол зажигалку. – Заславский мертв. Остались две наши сестренки, одна из которых – подчеркиваю! – пьяна, а другая убежденная трезвенница. А к моменту приезда милиции и «скорой» на месте происшествия присутствует лишь одна из них. И утверждает, что она и есть Анна Заславская, жена погибшего бизнесмена, законная наследница всех его богатств.
– Протестую! Андрей Иваныч поднял руку
– Ну? Чего ты протестуешь? – обернулся к нему Гурский.
– В ресторане сидели – факт. Свидетели подтверждают. Сестры поссорились, и одна из них из ресторана упылила – факт.
– В машине от ресторана отъезжали двое – Заславский и его жена, это официант подтвердил, – глядя на кончик горящей сигареты, негромко произнес Волков. – Милиция и «скорая» на месте ДТП обнаружили только труп Заславского и его жену. Это тоже факт. С чего ты взял, что они втроем ехали?
– А эва? – Адашев-Гурский вынул из кармана брюк и продемонстрировал тоненькое колечко с бриллиантом.
– Это что? – протянул руку Волков.
– Это? – Гурский убрал кольцо в карман. – Это улика. Это одно из колец, которые в тот вечер, в ресторане, Заславский подарил на день рождения своей жене и ее сестре.
– Где взял? – вскинул взгляд Волков.
– В салоне машины, на которой они кувырнулись. В щель закатилось. А?
– Ах, во-о-от оно что-о… – протянул нараспев Петр и взглянул в сторону дивана. – Во-от они чего боялись! Дескать, мол, не дай Бог я докопаюсь, что…
– Ну конечно, – пожал плечами Гурский. – А чего еще? Ты представь: выясняется, что в автокатастрофе погибает не только хозяин фирмы, но и его жена. Что начинается на фирме?
– Черт знает что… – согласился Волков. – Начинается дележ бабок.
– Именно. И неизвестно, кому сколько достанется. А вот если муж погиб, а жена осталась…
– Н-ну да, все гораздо проще. Жена наследует, а потом…
– Вот, – кивнул Адашев-Гурский. – Вот поэтому-то жена в живых и осталась. Только не та, которая старшая, а другая. А уж как там они обе между собой разобрались… н-ну, в общем-то, трезвой Яне с пьяной сестренкой справиться – тьфу!
– А тело где? – Волков погасил сигарету.
– Ну, Петя… ты уж прямо хочешь, чтобы я тебе… откуда я знаю? Ты вон у Игоря Дугина спроси, – кивнул Гурский на одного из сидящих на диване. – Может, он его съел.
– Протестую! – трижды хлопнул в ладоши Андрей Иваныч.– Прошу оградить Высокий суд от подобных изуверских измышлений, иначе я лишу обвинителя слова! Обвиняемый никогда не смог бы съесть тело взрослой женщины целиком. Без остатка. Ведь существуют же еще и волосы.
– Я вот что думаю, – продолжил Гурский. – Заславский, скорее всего, сам помер. А потом уже эта Яна, которая младшенькая, и у которой с Дугиным роман, долбанула сестрицу… ну, допустим, монтировкой и выдала себя за нее. Чего как проще для двойняшки? Вот они фирму к рукам и прибрали. И ты, Петр, со своими расспросами в этой ситуации оказался им вовсе ни к чему. Они тебя и нейтрализовали… по их разумению, очень ловко. А что там после этого с тобой будет, как ты дальше жить будешь, где работать… им, в общем-то, глубоко наорать. Вот и все.
– А тело где? – спросил Андрей Иваныч.
– А тело где… – развел руки Гурский.
– Где тело? – поднявшись с кресла, навис над сидящим на диване Дугиным Петр Волков.
– Понятия не имею, о чем вы тут говорите, – глядя в сторону, ответил тот. – Бред какой-то.
