Сью Таунсенд - Страдания Адриана Моула
Странно, но девчонок на вечеринке не было. Найджел сказал, его, мол, от чувих воротит. Вообще-то все классно было, под “Дюран-Дюран” (27) танцевали, но без женщин все-таки не хваталоje ne sais quoi (28)(а французский здорово выручает). В десять влетела мама Найджела с закусками. Мы за пять минут смели все, подчистую. Кое-что слопали, но больше по полу размазали. Ну ясное дело. Без облагораживающего женского влияния мы, мужчины, мигом в дикарей превращаемся.
В школе нас к стенке приперли – читай им “Повелителя мух” Уильяма Голдинга, хоть тресни. Выдали по книге на четверых. Со мной в компании три дебила, которым целый час нужен, чтобы полстраницы прочесть, так что меня ждут веселые времена.
1 ноября, понедельник
Полнолуние.
После школы поковылял со своей раздавшейся мамочкой к парикмахеру. Вообще-то она отбрыкивалась от моего эскорта, но я уперся. Отпустить женщину в таком состоянии одну? Еще чего. Что я, не знаю, где дети чаще всего рожаются? В телефонных будках, автобусах, лифтах и прочих неподходящих местах.
Парикмахерской “У Франко” заведует итальяшка. Стоило нам войти (предварительно запутавшись в занавеске из бамбуковых макаронин), как он завопил во все горло:
– О, Полин! Да это Полин! Ты почему не приходить к Франко каждый неделю, а? Раньше приходить, а теперь совсем-совсем Франко забывать, да?
Мама сказала, что теперь это ей не по карману. А макаронник свое гнет:
– Глупости ты говорить, Полин! Сначала о волосах думать, потом уже кушать надо! Вон твой бамбино утром глаза открывать и мамма некрасивая видеть. Ты хотеть этого?
В общем, распинался этот Франко как мог, мне даже стыдно за него стало. А мама и не пикнула. Он ее простыней обмотал и приказал:
– Сидеть, молчать и не двигать!
Голову ей назад опрокинул, шампунь на волосы плеснул и как принялся зудеть про седые волосы, секущиеся концы и все такое. Потом волосы полотенцем промокнул и маму перед зеркалом усадил.
Она попросила только чуточку подровнять.
– Да ты чего удумать, Полин, а?! Мы все-все-все убирать и снова начинать!
И мама опять покорно умолкла. А Франко мало того что постриг ее под дикобраза, так еще и выкрасил в малиновый цвет. А мама все стерпела! Да еще и на чай дала!
2 ноября, вторник
По телику новый канал пустили, четвертый. Объявили, что он “создан специально для меньшинств”. Это значит – для интеллектуальных личностей и членов всяких умных клубов.
Наконец-то и о нас, интеллектуалах, вспомнили. Я нашел духовный приют и предсказываю, что с четвертым каналом британское общество станет совершенно другим. Все дебилы будут его смотреть и приобщаться к основам образования и культуры. Да!!! Британия возродится!
3 ноября, среда
Мама собрала свою старую сумку для пикников и поставила в углу коридора, поближе к двери.
4 ноября, четверг
Сегодня звонил отец, про маму спрашивал. Я сказал, что она в порядке – для женщины, которой только полмесяца осталось беременной ходить.
– А головка ребенка еще не показалась? – испуганно спросил отец.
Ответил ему ледяным голосом:
– Извини, ничем не могу помочь, папа. С тонкостями деторождения не знаком.
Класс!
Потом я у него спросил, как там его младший сынуля поживает.
– Премного благодарен, Адриан. Давай, сынок, давай. Сыпь соль на раны, сыпь! – И трубку швырнул.
5 ноября, пятница
Ночь костров!!!
По совету средств массовой информации запер пса в угольном сарае. И двинул на костер.
Перед Дворцом бракосочетания целая толпа парочек собралась, ругня на всю площадь стояла. Мы с Пандорой втихую смылись за угол пекарни, бенгальские огни жечь. Я своим огнем в воздухе написал ПАНДОРА. А Пандора написала АДРЕАН. Обидно до жути. Больше года вместе ходим, могла бы и запомнить, как мое имя пишется.
Потом вернулись на площадь, а у костра наш пес разлегся с хот-догом в пасти.
Кому он мешал, спрашивается? Вот же зануды взрослые. Заладили хором: “Чья собака? Уберите собаку!”
Пробовал объяснить, что наш пес – яркая индивидуальность, с ним нельзя обходиться как с простыми собаками. Так никто ни слова не услышал. Кругом трескотня, хлопушки, вопли радостные, фейерверки в небе сверкают.
Словом, конкурс на лучший костюм мы с псом прошляпили. Пришлось домой тащиться несолоно хлебавши.
6 ноября, суббота
Решил заняться политикой. Написал политическое стихотворение. Пошлю в “Нью стейтсмен”. Мистер Брейтуэйт сказал, что там каждую неделю обязательно печатают бунтарский стих.
МИССИС ТЭТЧЕР
Как вам спится, миссис Тэтчер, как вам спится?
На перине пуховой как лежится?
Сколько пролили вы слез?
Или слез родник давно замерз?
Очень вам к лицу темно-синий цвет.
Скольким безработным он добавит бед?
Из домов их упорхнула счастья птица.
Как вам спится, миссис Тэтчер, как вам спится?
По-моему, гениально! Такое стихотворение запросто может поставить правительство на колени!
7 ноября, воскресенье
Ходили с мамой к Берту и Квини.
На пути кучу народу встретили, и каждый спросил, когда мы ждем ребенка и кого именно ждем.
Мама только и делала, что гаркала всю дорогу.
А Берт, когда дверь открыл, закхекал и говорит:
– Что-то ты, девчушка, припозднилась. Кутенок-то небось давненько на волю просится?
Мама, ясное дело, тут же окрысилась:
– Да заткнись ты, пень трухлявый!
Честное слово, иногда оторопь берет от всей этой ругани. Неужели люди разучились вежливо разговаривать? Послушал бы кто-нибудь Берта с мамой – ни за что не догадался бы, что они друг друга обожают.
В доме ни одного нормального человека не оказалось: либо слишком старые, либо слишком беременные, либо слишком больные (у меня вдруг резко заболели оба запястья). В общем, воскресный обед готовить было некому. Обошлись хлебом и сыром; после того как перекусили, начали по очереди учить Квини говорить.
Я заставил ее сказать: “Дайте банку свеклы!” Может, податься в логопеды, а? Похоже, у меня талант к этому уделу. Домой вернулись на такси, потому что у мамы ноги распухли. Таксист все полмили зубами скрипел. До места, говорит, два шага, на фига машину гонять.
8 ноября, понедельник
Проснулся от маминого плача.
Побежал к ней спросить, что случилось, но она всего лишь рыдала в подушку, так что я похлопал ее по плечу и пошел обратно спать.
Простила бы папу, тогда бы не ревела по ночам. А что? Он же извинился!
9 ноября, вторник
В школе так за маму волновался, что ни хрена не соображал. Мистер Ламберт чуть меня из класса не выпер за то, что я в окно пялился, когда нужно было писать про будущее британской сталелитейной промышленности.
– Ворон считаешь, Адриан? Три минуты осталось. Заканчивай и сдавай работу.
Ну я и написал по-быстрому: “По-моему, пока у власти находится нынешнее правительство, у британской сталелитейной промышленности нет никакого будущего”.
Влетит мне здорово, сам знаю. Плевать.
10 ноября, среда
У мамы совсем крыша поехала. С утра как убираться начала, так и не остановилась, пока весь дом не выдраила. Даже все шторы поснимала. Теперь любой прохожий может заглянуть в окно и увидеть всю нашу интимную жизнь.
Вечером, когда я перед зеркалом в гостиной считал прыщи на плечах, мистер О'Лири с улицы как заорет:
– А сзади на шее еще один есть, смотри не пропусти, парень!
Вот гад-то! Пятнадцать лет на свете прожил, но только теперь понял, какую великую роль играют занавески в цивилизованном английском обществе.
Сегодня умер русский премьер мистер Брежнев. Все мировые лидеры слали в Кремль лживые телеграммы, сожалея о смерти мистера Брежнева.
11 ноября, четверг
Вернулся из школы, а мамина сумка для пикника из коридора пропала. Мамы тоже нигде нет, только записка на коробке от печенья:
В 15.35 отошли воды. Меня отвезут в родильное отделение Королевской больницы. Возьми такси. Пять фунтов в банке для спагетти. Не волнуйся.
Целую, мама.
P. S. Пес у миссис Сингх.
Ох, до чего же у нее почерк корявый.
Как в такси до больницы ехал, и вспоминать неохота. Я всю дорогу пытался вытащить руку из макаронной банки, а таксист косился и талдычил:
– Перевернул бы банку, и все дела, олух!
Мы уже у входа в больницу остановились, я все еще с банкой бился, а он на это дело глядел да насвистывал сквозь зубы, зараза. Потом пригрозил, что возьмет с меня за простой. У меня вся рука аж синяя, а ему по фигу! Посвистел еще часок и говорит:
