Сергей Прокопьев - Ключик на старт (рассказы)
Подлюки бабы, что тут скажешь. Пусть самой будет хуже, но дай мужика бортануть. Не успел бортанутый Мошкин пережить удар, дождь ливанул как из бочки. Пережидая его под крышей автобусной остановки, Мошкин уснул. Сел на лавочку, притулился к стеночке и засопел сладко. Крепко, со сновидениями засопел. Приснились синеглазки. Не те, что цветы на клумбе, а те, что цветочки на сцене жизни. Три прокуренные, пропитые, с подглазными фонарями бабищи гнались за ним с настоятельной просьбой: "Дай на фунфырь, козел!"
Избавил от синеглазок певучий голосок:
- Соко-о-о-лик!
"Соколик" разлепил глаза. В призрачном свете фонаря стояла бабенка. Не из племени синеглазок. Ладная, кровь с молоком и сливками.
- Почему такой мужчина один посреди ночи?
- Вова, - протянул руку Мошкин.
- Зачем бомжуешь, Вова? - назвалась Тамарой бабенка.
- Вечерняя лошадь обломала ногу, жду утреннюю.
- Пошли ко мне, - позвала бабенка. - Тут рядом.
- Ну, если рядом... - не стал кочевряжиться Мошкин.
Сам мужчина дробный, он считал, что хорошей женщины должно быть много и питал к тем, которых в избытке, повышенное либидо. Тамара была упитанная особа, и коса на полспины.
- Коса у тебя... хоть укрывайся.
- Не отстегивается! - на ходу пококетничала шевелением плеч Тамара. Если только рядом хозяйку класть.
- Черная коса, карие глаза! - пропел вместо развития одеяльной темы Мошкин. - А у тебя какие глаза?
- Жуткие, - вытаращилась в Мошкина Тамара. Глаза были скромных размеров, но засасывающе черные.
- SOS! - дурашливо заблажил Мошкин. - Раздать спасжилеты!
И запел:
- Черноокую дивчину я рисую на картину!
- На перину! - хихикнула Тамара.
Мошкин чирикал мелкой птахой, но внутри его уже встрепенулся могучий орел, он расправил мощные крылья и взмыл над жертвой в предвкушении сладкого пиршества. Правую руку Мошкин положил на сдобное плечо добычи.
Тамара открыла входную дверь квартиры, прошептала:
- Тише, детишки спят.
Орлиные крылья несколько повяли. Квартира была однокомнатной.
Тамара провела гостя на кухню. Молодецкие крылья снова зашевелились к полету. Кухня была царской. Даже полновесно-двуспальный диван стоял запросто. Так что у детей своя свадьба, а здесь тоже можно хорошо посидеть.
Деловито клацнул холодильник. Из него вынырнула бутылка коньяка. Из подвесного шкафчика выпорхнули две полуведерные рюмки. Тамара щедро плеснула в одну, вторую...
- За знакомство! - предложила гостю и шлеп - метнула в себя граммов сто пятьдесят, а то и больше.
Мошкин повторил ухарский номер в свое горло.
- И скоренько закрепим результат, - по второму кругу наполнила емкости Тамара.
Скоренько не вышло. В комнате что-то завозилось-заскрипело. На кухню приковылял малыш.
- Где папка? - захныкал с порога.
- А вот! - показала на Мошкина Тамара.
- Бе-е-е! - показал язык Мошкину мальчуган.
- Бе-е-е! - еще длиннее высунул язык Мошкин.
- Мне тоже папку? - пришла кудрявая девчушка.
"Они что, на свет лезут?" - подумал Мошкин.
- Ух, неспашки! - сделал он грозное лицо, - я вам сейчас пальцем попки выстегаю! Быстро в кровать!
И повел детей в комнату. Там в темноте сделал перепись населения. Донжуанские крылья не выдержали результатов статистики. Скукожились. Мошкин насчитал пять голов.
- Папка пришел! - хихикнула Тамара, когда Мошкин вернулся на кухню. Давай еще по одной, да будем укладываться.
- Ага, - серым голосом сказал Мошкин и, выпив, заметил в углу мусорное ведро, полное, с бортов свисало.
- Во, пойду вынесу, - в голосе Мошкина появился энтузиазм.
- Утром похозяйничаешь.
- Не, у меня пунктик - не усну, когда грязная посуда или мусор в квартире. Прямо клинит мозги...
Мошкин схватил ведро и бодро пошел. Выйдя из дома, спринтерски побежал. За спиной часто захлопали крылья свободы, невзирая на дождь.
До самой гостиницы летел на них.
- Привет, сердцеед! - высунулся из-под одеяла Кока. - С победой!
- Ага, полной и безоговорочной! - клацая зубами, сказал Мошкин. Он был мокрый, как из Дона. - Чуть многодетным папой не стал.
- Предохраняться надо, - глубокомысленно заметил Кока.
- Вот я и предохранялся мусорным ведром, - сказал Мошкин и нырнул в постель, оставив Коку с разинутым от такого противозачаточного средства ртом.
БИЛЕТ БУХАЛОВУ
Толя Шухов соблазнил Коку Патифонова, Мошкина и еще двух коллег по КБ в поход на плоту. Показал фотографии, и даже от черно-белых у мужичков зачесался дух бродяжий, похватали рюкзаки и самолетом-вертолетом полетели в Горную Шорию на реку Мрас-Су.
Заповедные места! Уже от первой рыбалки Кока остолбенел. Не ерши сопливые, лещи костлявые - царь-рыба, таймень, попалась! И не из присказки: поймал два тайменя - один с нос, другой помене! На восемь килограммов выволокли красавца на удочку в клеточку, то бишь - сеть.
А природа! Че там сравнивать с зацивилизованной вдоль и поперек Швейцарией! Тайменя вы в Швейцарии на 8 килограммов возьмете? "Один с нос, другой помене" и то не водится. А тут первозданная красота. Хоть на горы голову задери, хоть в речку загляни, хоть в тайгу нос сунь, если, конечно, не боишься косолапого встретить.
А какую мужички баньку устраивали! Представьте - мощный галечный плес, сзади тайга, впереди река, вверху небо, а мы посередине! Представили. И вот здесь, посередине, десяток жердей ставятся чумом, на них полиэтилен герметично натягивается. Пусть просвечивает, да кто там за тысячу верст от жилья твои бесштанные телеса увидит. Жар в "чумовой бане" обеспечивают раскаленные камни, кои затаскиваются из костра. Пол устилается свежескошенной травой, обязательно с душицей, а сверху слой пихтового лапника. Представили? Дальше любая фантазия бледнеет перед кайфом. На камни плеснешь взвар из листьев смородины, душицы... Взахлеб дышал бы, да уши трубочкой сворачиваются, посему - падай на лапник и млей в аромате, а потом ковш взварчика на камни и айда истязаться веником, пока круги в глазах не замелькают. А как замелькали, прыгай в реку, откуда без кругов, но с криком "едрит твою в копалку!" пулей вылетишь на берег. А в родничке компотик из ягод малины и смородины томится... Кружки две хватанешь и опять в банный чум!..
И в том же родничке стоят поллитровочки в ожидании момента, когда весь пар разберут мужички и усядутся кружочком...
На следующее утро после такой баньки порог грозно зашумел поперек маршрута. Да такой, что, если шарахнет о камни, костей не соберешь. "Я бы его лучше заочно прошел", - сказал Мошкин, когда туристы-водники, стоя на берегу, кумекали, как лучше миновать препятствие.
Однако проскочили ревущую преграду без человеческих жертв. После чего речка успокоилась. Левый бережок более каменистый, правый - более кустистый. Мошкин стоял между ними на плоту. И вдруг раздвинулись кусты, из них высовываются две очень колоритные физиономии. Даже морды. Недалеко от этого места находился лагерь, отнюдь не пионерский, физиономии-морды были оттуда. Не сбежавшие - нет, из разряда расконвоированных. То есть зек, но с некоторой свободой от колючей проволоки.
Свобода не очень отразилась на их угрюмых физиономиях.
- Мужики, - спросила одна морда, - у вас бухалов есть?
Не успели наши мужики ответить "нет" или "не пьем", Мошкин торопыжно высунулся:
- Среди нас Бухалова нет!
И чтобы ни в коем случае не перепутали его с этим неизвестно где пропавшим Бухаловым - может, подляну какую корешкам устроил? - громко ткнул себя в грудь:
- Лично я - Мошкин.
Кока и остальная компания едва в реку не попадали.
- Ой, не могу! - корчился Кока в судорогах. - Ой, зачальтесь, я сойду! Он, оказывается, не Бухалов, а Мошкин!
И до конца похода "Бухалов" намертво приклеился к Мошкину.
- Бухалов, доставай родственника в стеклянном пиджаке!
- Бухалову бухаря не наливать! Он и так Бухалов.
Особенно, конечно, Кока изгалялся.
- Смеется тот, кто хохочет последним, - отмахивался Мошкин.
И дождался праздника в своем переулке.
Окончив маршрут, путешественники приехали в шахтерский город Осинники, где в ресторане, а потом до поздней ночи на квартире у брата Шухова ставили яркую точку походу. И, конечно, в очередной раз угорали от истории с Бухаловым.
- Да я для ржачки подыграл зекам! - в сотый раз пытался открутиться Мошкин. Но ему не верили.
Наутро Кока и Витя Смолин пошли за билетами на самолет. Хотели послать Бухалова, но Мошкин сказал:
- Я в Омске торчал в кассе, теперь ваша очередь париться.
Наши отпускники пришли в кассу в семь утра. А надо было в пять, очередь выстроилась - смерть мухам... Они в семь-то еле поднялись после "точки".
При виде непробиваемой очереди мужичкам совсем поплохело. Хорошо, захватили для освежения бутылку вермута. Освежились за углом, опять в очереди потоптались, которая двигалась в час по чайной ложке. В те времена не было автоматизации и компьютеризации, билеты выписывали врукопашную, и кассирша явно работала не на износ.
