Борис Бурда - Происхождение тютельки
А вы думаете, французские дофины легче жили? Генрих IV воспитывал своего сына, будущего Людовика XIII, вместе с детьми, которых ему родила одна из его многочисленных любовниц – Генриетта де Верней, и жестоко порол наследника престола за каждую провинность. А на вопли королевы: «С вашими ублюдками вы бы так не поступили!» – он отвечал, что, если они будут валять дурака, его сын сможет их высечь, а его – никто.
Кстати, о законнорожденности владык и еще кое о чем. Император Октавиан Август, увидев похожего на себя приезжего человека, спросил: «Не бывала ли твоя мать в Риме?» Прохожий был не дурак и достойно проучил его за бестактную шутку, ответив: «Мать – никогда, а вот отец бывал». Август тоже был не дурак и посмеялся вместе со всеми. Потому и дожил до старости в почете и уважении. Императоры поглупей за такие шутки могли отрубить произнесший их язык вместе с головой – абсолютная власть и разлагает абсолютно. Хорошо, что не все монархи дошли до жестокости мадагаскарской королевы Ранавалоны, которая сурово карала своих придворных, нарушивших ее строжайший запрет являться к ней без ее разрешения… во сне! Они бы и рады не нарушать, но как?
Восток вообще – дело тонкое. Китайскому императору, например, еще в прошлом веке владыки европейских стран, как и положено, дарили подарки, даже и не зная, что придворные, вручая их, объясняют, что это, мол, дань от покорных и раболепных западных варваров. Но, конечно, не стоит все валить на Восток, если даже Николай II настолько не любил слова «интеллигент», что собрался приказать Академии наук вычеркнуть его из русского словаря.
Разумеется, не все короли были такими. Многие из них сумели блеснуть красивыми и нестандартными решениями в достаточно трудных ситуациях. Вот, скажем, император Карл V Испанский смог примирить двух дам, поссорившихся из-за места в церкви, более того – добился невероятного: каждая из них наперебой уступала место сопернице. Сделал он это очень просто, предложив занять это место самой глупой и уродливой из спорящих.
А как красиво, например, отвязался Филипп Август от назойливого попрошайки, который упирал на то, что король обязан помочь своему родственнику по Адаму, а если откажется – преступит Библию! Он дал ему медяк и резонно объяснил, что родственников по Адаму у него очень много и, если давать всем поровну, больше никак не выходит. Возможно, король знал, как более чем две тысячи лет назад циник Фрасилл попросил у повелителя Сирии Антиоха драхму (это где-то около гривны), на что Антиох ответил: «Не к лицу царю столько давать». Фрасилл только этого и ждал: «Дай тогда талант» (это по минимуму штука баксов). Но Антиох и тут нашелся: «Не к лицу философу столько просить». И удалился, оставив Фрасилла не богаче, чем тот был до беседы.
Чтоб не замучивали просьбами вконец, владыкам приходится отказывать не только в деньгах. А если отказать неудобно – как-то намекнуть, что просьбами на эту тему не стоит злоупотреблять, например просьбами о перемене фамилии. Когда купец Краснобрюхов попросил об этом Александра I, тот разрешил ему зваться Синебрюховым. Тот с горя уехал в Финляндию и основал там пивоваренный завод, до сих пор выпускающий знаменитое пиво «Кофф» (именно так выговаривали новую фамилию пьяные финны, прося у кельнера еще кружечку). А на прошении купчихи Семижоповой о перемене фамилии царь начертал: «Хватит и пяти». Правда, бывает, что цари и сами вмешивались в фамилии подданных. Когда сын лифляндского дворянина Засса женился на дочери драгунского подполковника Ранцева, лично Николай I повелел ему принять именно фамилию Ранцев-Засс, а не наоборот, как он сгоряча порешил.
Немало трудных решений приходится принимать королю лично. Фридрих Великий, инспектируя берлинскую тюрьму, обнаружил, что все заключенные клянутся, что невиновны и страдают напрасно, и только один признался, что сидит за ограбление. Что тут поделаешь? Фридрих принял меры – приказал немедленно вышвырнуть из тюрьмы на волю этого грабителя, чтоб тот не влиял дурно на собравшихся здесь порядочных людей.
А если честно – та еще работа король. Скажешь что-то сгоряча, а потом отвечай. Император Аврелиан, осаждая город Тиану, настолько возмутился самим фактом сопротивления, что поклялся живой собаки в городе не оставить. Ну взяли, конечно, городок, так что же – всех убивать? А налоги кто платить будет? Погорячился, конечно, так ведь не зверь, чай. А слово не воробей, сказано – сделано. Но Аврелиан вышел из положения с блеском. Грозил, мол, я ни одной живой собаки не оставить – вот и перебейте в городе всех собак. А люди-то тут при чем?
И еще одна беда – королей все учат. Их дела на виду, каждая ошибка становится предметом пересудов. Вот, скажем, тот же Анри IV, прославленный даже в «Гусарской балладе». Ну чем плохой король? Не изверг, не расточитель, страну примирил, гражданскую войну прекратил, народ при нем начал потихоньку прикапливать денежку – чего вам еще надо? Ну есть грех, исповедует в отношениях со слабым полом не позабытую и сейчас идеологию «все, что шевелится», так что, обязательно ему за это плешь проедать, – не перестанет ведь? А его духовник все нудил и нудил на эту тему, ну и доигрался. Подали ему за королевским столом его любимых куропаток день, другой, третий… в общем, через две недели он уже смотреть на них не мог и, презирая все нормы этикета, завопил при виде лакея, несущего любимое лакомство: «Ваше Величество, за что?» На что король этак деликатно ему заметил: «Вот видите, святой отец, насколько человеку необходимо разнообразие». Возражений не последовало.
А чаще всего учат королей те, кого только в наше время заменили производственные психологи, – королевские шуты. Вот, например, придворный шут Филиппа VI Французского Трибуле как-то взял ледышку и попросил придворных передать ее королю. Пройдя через множество рук, ледышка растаяла и дошла до короля уже значительно меньшей, чем была в руках шута. Так шут наглядно и доходчиво объяснил королю, почему в казну поступает так мало налогов. Не завести ли и каждому постсоветскому президенту своего шута?
Королей еще и потому трудно учить, что напрямую им не все скажешь – обидятся. Когда Людовик XIV прочел великому Буало свои стихи, качество которых вызвало бы умеренные нарекания даже в литкружке при ДК Пятихаткинской швейной фабрики, то Буало ведь не сказал ему, как на духу, что он думает о представленном на его суд шедевре – попадали в Бастилию и по меньшему поводу. Нет, он сказал: «Ваше Величество, вы можете все. Захотели написать плохие стихи – и достигли в этом успеха!» И обошлось, что при Короле-Солнце вовсе не гарантировалось. Его ведь настолько любили, что, когда врач вырезал ему геморрой, толпы придворных кинулись к врачу с просьбой: «Вырежьте и у меня то, что вырезали у короля!» И очень обижались, когда врач отказывал, советуя им сначала это отрастить, а потом уж и вырезать.
Каких только королей не знал мир! Работящих – Филипп II Испанский не только сутками сидел за разными официальными бумагами в своей канцелярии, но и исправлял в них все орфографические ошибки. Экономных – пленный лидийский царь Крез убедил победившего его царя Кира прекратить разграбление своей столицы, объяснив: «Это теперь не мой, а твой город, и твои воины грабят не меня, а тебя». Приверед – король Кастилии Альфонс IX учредил специальный орден ненавистников чеснока. Обжор – единственной привилегией спартанских царей была двойная порция еды (то ли подданные голодали, то ли цари рано умирали от ожирения – у Плутарха об этом ни слова). Щедрых – когда гвардеец Петра I в боксерском поединке нокаутировал английского профессионала, Петр не только дал победителю на водку, но и оплатил лечение побежденного, причем платить пришлось немало. Гордых – неплохой бегун и борец Александр Македонский принял предложение отца выступить на Олимпийских играх, но потребовал, чтоб все его соперники тоже были царями. Всякие бывают…
А в королях ли дело? Известно, что короля играют окружающие. Когда владыка Ватикана и всех католиков Иоанн Павел II зашел в ватиканский госпиталь Святого Духа навестить больного священника, начальница госпиталя так растерялась, что представилась весьма необычным образом: «Ваше Святейшество, здравствуйте, я начальница Святого Духа». Что было делать бедному папе? Пришлось признаться: «Ну, я еще не сделал такой блестящей карьеры. Я всего-навсего заместитель святого Петра». Чего, в самом деле, ему расстраиваться – ведь нет в мире служащего счастливей римского папы. Кто еще весь свой рабочий день видит перед собой своего непосредственного начальника распятым на кресте? А ведь многие бы мечтали…
И еще одно: короли – отнюдь не дела давно минувших дней. В Европе и сейчас около двадцати монархий, и многие наши современники-короли пользуются заслуженным уважением. До сих пор восторгаюсь политическим тактом Бодуэна, короля Бельгии. Бельгийский парламент принял закон, разрешающий аборты. Король, как глубоко верующий католик, был против. Но не идти же против воли народа – короли, которые пробовали так поступать, давно уже не короли! Что же делает Бодуэн? Вызывает своего придворного врача и со значением говорит: «Доктор, я так волнуюсь из-за этого закона, я даже опасаюсь, что я сейчас ограниченно вменяем…» Доктор понимающе кивает головой и пишет справку – у короля, мол, временное умопомрачение. По конституции его функции переходят к председателю парламента, который и подписывает закон. Тут же Бодуэн выздоравливает и возвращается к власти. Каково? К нам бы его – председателем парламента. Впрочем, куда там…
