Люда и Игорь Тимуриды - Как воспитать ниндзю
- Я собираюсь сделать ее счастливой! – наконец, сквозь зубы выплюнул Вооргот, сгорая от бешенства.
- Вот честный человек! – умилился палач. – Собирается отказаться от любимой женщины, чтоб сделать ее счастливой! Ну пошли, пошли... – он быстро потянул его за собой к эшафоту. – Всего мгновение, и твои мечты исполнятся... Ты сделаешь ее счастливой... Я быстро, это классное приключение... Похвастаешься потом друзьям, будешь героем и кумиром, выделишься, ведь никому из них не отрубали голову... – совсем как ребенка уговаривал он его, быстро ведя к эшафоту, как к красивой игрушке.
Я с интересом смотрела на Вооргота.
- Мама, он от меня отказался? – недоверчиво и обречено спросила я, прижавшись к ней в новом шоке.
- Я не знаю, он такой дурак, что от него всего можно ждать... – растеряно сказала она, успокаивающе прижимая меня и тоже гладя по головке.
- Что ж ты негодяй, обещал сделать счастливой, а вешаться не хочешь? – донесся до меня раздраженный вопль палача.
Оказалось, что Вооргот вдруг вырвался и подбежал ко мне.
- Ты пришел ко мне попрощаться? – со слезами жалобно спросила я.
Вооргот крепко обнял меня.
- Я всегда буду помнить тебя! – ревя, заявила я. И, захлебываясь, подтвердила: – До самой смерти!
- До моей смерти? – поднял брови Вооргот.
- У меня профессиональная память разведчика! – оскорбилась я как воин. – До твоей смерти чего уж помнить две минуты?
Я была оскорблена в лучших чувствах.
- Хочешь, я твою казнь перескажу во всех деталях даже через десять лет? – предложила на спор я.
- Нет уж, не надо, спасибо! – подло уклонился от пари Вооргот, уклончиво уклоняясь. – Умрем вместе!
- Ты хочешь, чтоб я легла с тобой на плаху? – удивленно спросила я.
Он моргнул.
- Ты так получаешь удовольствие?
Он моргнул и в глазах его появился странный огонь.
- Я хочу лечь только на одну постель! – громко заявил он.
- Героическая смерть! – догадалась я. И умилилась. – Ты такой благородный!!!
Вооргот сказал, какой он. Но это было, почему-то, ругательство.
- Ты еще и самокритичный! – умилилась я.
Он еще больше стал самоунижаться и самокритиковаться. И очень громко и очень грязно.
- Но ты не такой! – наконец недоуменно сказала я. – Ты благородный, а вовсе не (...)
- Я хочу тебя как жену!!! – наконец заревел он. – И мне плевать, где это будет!!! И если ты еще будешь себя вести так, то ты станешь моей женой здесь, при всех и без брака!!!
- Ты уже не хочешь, чтоб я стала женой этого человека?! – удивленно спросила я.
- Я хочу его убить!!! – заявил Вооргот на это сквозь зубы.
- А раньше ты хотел меня! – обиделась я.
- Я могу совместить удовольствие! – успокоил меня Вооргот.
- Ребята, ребята, вешай его быстрее пока он еще раскаявшийся! – вдруг закричал палач, уловив общий смысл разговора, изменившего направление. – Помоги его душе, намыливай веревку быстрее!
Палач засуетился.
- Вешайте быстрее, пока человек не одумался, а то потом будет поздно и он расхочет! – истерически вопил он. – Быстрей, пока желание есть, а то он еще и женится, сукин сын!!
Вооргот начал отбиваться. И ругаться... Я висела у него на шее и плакала, визжала и царапала когтями помощников...
- Быстрей, быстрей, а то желание уже прохоооодит! – визжал палач.
Я голосила, как паровоз.
- Дайте мне жениться, – самозабвенно голосила я. – А потом делайте с ним все, что хотите!
- Он богатый человек?! – на мгновение прекратил визжать палач.
- Очень! – ухватилась я за последнюю возможность.
- Так пусть пишет сразу и завещание! – мигом ухватил суть палач. – Я возьму тебя, дорогая, и вдовой!
Офицеры то давно разглядели и узнали графа, и посмеивались себе в дудочку от таких заявлений, но солдаты то те сразу ухватили корыстолюбие палача и потащили его вон.
- Дай ему исполнить обычай, – горланили они, – Давид несчастный! Хочешь чужую жену увести, убив мужа! Растлитель слабых умов! – тут опять все смотрели на меня. – Как тебе не стыдно соблазнять чужую жену! Дон-Жуан в фартуке!!!! Дать ему по первое число!
Надо сказать, что мне, как слабоумной и чуть тронутой, все симпатизировали, что бы я ни делала. И уносили палача.
Палач, поняв, что все потеряно, самозабвенно вырывался и горланил нам, жалобно все оборачивая голову, не в силах смириться с потерей:
- Мальчик, помни, – кричал он, – если раздумаешь жениться, мой топор всегда к твоим услугам! Я же добровольно, от всего сердца!
Еле-еле утащили его, так было жалко чужих разбитых надежд.
Только тут все вздохнули.
- Вот это напутствие жениху! – с уважением сказала мама. – Каждому бы жениху такое!
Она посмотрела при этом на отца.
Все офицеры вокруг эшафота почему-то поежились.
- Быстрей женитесь и не подавайте дурного примера женщинам! – выругался один из них.
Но тут вдруг оказалось, что священник уже слинял.
Солдаты заругались.
- Вон он пьет, сейчас мы его искупаем, и будет как тепленький! – выругался один из них. Отец хотел пойти, но тут его отстранили, сказав, что солдаты сами этим займутся и нечего ему видеть полковые секреты...
Я свернулась на руках Вооргота – мне хотелось спать, а ему было не тяжело, а мне хотелось прижаться к нему, и было легко и приятно.
- Ты можешь мне пока рассказать стихи, раз любишь... – вспомнив про любовь, чуть сонно пробормотала я ему, засыпая от переутомления.
Отец же вспомнил свое обещание и стыдливо подошел к Воорготу.
- Вооргот, можно вас на минутку... – загадочно сказал он.
Тот удивленно поднялся, передав меня маме.
- Я понимаю, тут нет вашего отца, чтоб он мог поговорить с вами перед браком и объяснить вам, что к чему... – шепотом сказал отец, – ну вы понимаете, ну как мать невесте перед браком... ну, я могу объяснить вам, что делать с невестой... Ведь вы не знаете, что такое галочки, как я слышал...
Стоявшие вокруг Вооргота офицеры подозрительно оживились. Вооргот сначала даже не понял, что ему сказали, а когда понял, то лицо у него вытянулось. Глядя на лица солдат, подозрительно вытянувшихся вдруг в абсолютной тишине в нашу сторону, он понял, что место в истории, по крайней мере, армейской, ему уже обеспечено. Он на глазах становился живой легендой, о которой еще долго будут рассказывать.
- Но... – побурел он.
- Вы не волнуйтесь... – тихо сказал отец. – Раз вашего отца нет, чтоб он вас научил, я вам сейчас все объясню, ну как мать невесте...
- Я уже все знаю сам!!! – зло брякнул Вооргот.
Теперь уже даже никто не притворялся, что не слушает, а жадно боялись упустить хоть слово.
Вооргот зверел на глазах.
- Да знаю я всё! – не выдержал и заорал он.
- Папа, он говорил, что уже знает, он учился в Итоне... – заявила через головы всех я, забыв, что мне слышать это не положено. – Вооргот, ты прости, папá долго не был в Англии, был оторван от Родины и не в курсе, чему учат в Итоне... – церемонно извинилась перед всеми я.
Судя по лицам офицеров, и закрытых от ужаса их глаз, а особенно по виду стоявших впереди перед эшафотом воспитанников Итона, жадно дублировавших разговор, Вооргот понял, что место в истории, по крайней мере Итона, ему уже обеспечено.
- Он сказал, что знания его, полученные там, крепки, и у него была хорошая практика... – добавила я, пытаясь успокоить Вооргота.
Вооргот почувствовал, как у него вытаращиваются глаза, и как, судя по вниманию школьников, что это такое, когда ты на глазах превращаешься в живую легенду.
- Легендарный ответ! – слышала я восторженный шепот. – Это правда, что ему предложили переговорить перед свадьбой с отцом, как мать с невестой, чтобы объяснить?!?
- Но я боюсь, что он все забыл с того времени, как учился, – рассудительно добавила совсем по взрослому я, немного, правда напуганная их реакцией. – Знаю я, знаю, как они учатся...
- Я могу поговорить с мальчиком, чтобы заменить ему отца... – предложил Воорготу каждый третий из офицеров, но почему-то глаза у него вылазили.
- Ну уж нет!!! – рявкнул, подпрыгнув Вооргот.
- Ты испугался и отказываешься? – в ужасе растеряно спросила я. – Ты все забыл и перепутал? Я слышала, что у невест бывает предсвадебный синдром, когда они вдруг начинают бояться, сомневаться и отказываться?
Вооргот смирился, что в историю он уже вошел. Судя по оглушенному виду окружающих. И теперь надвинул на глаза воротник, лишь бы кто-нибудь его в этом виде не узнал. И что-то бормотал себе.
Но отец всегда был человеком долга. Он понял, что это нужно прежде всего мне. И к тому же он совершенно замотался с этими хлопотами.
- В общем так... – сказал он. – Галочки это...
Вооргот вскочил до потолка.
- Я давно хотел поблагодарить вас, за то, как вы воспитали дочь, – рявкнул, перебивая, он.
Отец поклонился.
- Я понимаю, вы смущаетесь, но все мы делаем что-то в первый раз. В общем так – у мужчины есть внизу... – все равно начал отец, понимая, что тот во власти ложного смущения и не может сам решиться попросить старших пояснить, и что человеку надо все равно помочь, он же потом лишь поблагодарит.
