Семен Альтов - Карусель (рассказы)
И вот тогда наши женщины заулыбаются шире, чем ваши манекенщицы на помосте!
Хочется, чтобы наша бурда от их бурды ничем не отличалась!
Кстати, я вчера на спину жены глянул нечаянно: вы знаете, — ничего! Тоже, между прочим: шея, плечи, лопаточки! Короче: что открывать, — у нас есть! А вот чем закрывать… Подумайте, товарищ Зайцев!
На левую сторону
Приметы — вещь верная! По себе знаю.
На той неделе проспал на работу. Вскочил, на бегу оделся, чаем побрился, мыла поел, из дома чуть ли не в тапочках выскочил. В автобусе отдышался, вспомнил: «Мама родная! Я ж майку впопыхах на левую сторону натянул!
А согласно примете, сами знаете, есть шанс — бить будут!»
Слава богу, в автобусе не видать, что у меня майка на левую сторону. Во-вторых, тут пальцем никто пошевелить не может! Чем они бить меня собираются?
Словом, в автобусе, тьфу-тьфу-тьфу, пронесло.
Пришел на работу. Озираюсь. Кто из них, думаю, вмажет? Мне люди для здорованья руку протягивают, — я отпрыгиваю. Мало ли, за руку рванут, опрокинут и ногами по майке, по майке… И вы не поверите, — никто не тронул! Всех обошел: от директора до вахтера. И никто не догадался, что майка на левую сторону! Правда, на всякий случай пальто не снимал. Чтобы успокоиться, даже к Хромому сам подошел. А он, все знают, после судимости. Говорю ему: «Давай выйдем!» Вышли. Я говорю: «Ты мою майку видел?» Он бежать. Трус! Короче, на работе обошлось, тьфу-тьфу-тьфу!
Еду домой, петь хочется! Вот вам народные приметы! Не те времена! На какую сторону хочешь, на ту майку и надевай! Если ты ничего такого не сделал, — никто тебя пальцем не тронет! Не имеет права!
А вдруг дома изобьют? Не знаю — кто, но вхожу, а там гости — и подарками по голове… Какие гости? За пять лет никого не было!.. Но на всякий случай дай, думаю, три круга вокруг дома сделаю! Если кто-то и зашел в гости, увидит, меня нет, и уйдет.
Кружочек сделал, второй, а на третьем из кустов трое выходят… Наконец-то! Я сразу успокоился, — вот они, значит, и будут бить, согласно народной примете.
Где же вы раньше были?
Подходят, спрашивают: «Какая ваша фамилия?» Ага, думаю, шанс-то у меня еще имеется! Скажу свою фамилию, — точно отмутузят, а скажу-ка им, что я не Петухов, а Михайлов! Нет, даже не Михайлов, а Врубель. И говорю: «А фамилия моя, товарищи, Миклуха тире Маклай. Я их дальний родственник, не пугайтесь!»
Ну, тут они опешили. Старший говорит: «Ребята, что будем делать, это оказывается Миклухо-Маклай!» Второй говорит: «А дать им обоим, и все!» И отделали за милую душу. Одежду разорвали, в одной майке остался.
Старший говорит: «А ну, переодень майку нормально!»
Я переодел.
— Ну вот, — говорит старший. — Теперь все в порядке. Извините, товарищ, у вас майка на левую сторону надета была. Народная примета гласит: «Бить будут!»
А мы из общества охраны народных примет.
Заповедник
— Почем ватрушка?
— Это тефтель. Тридцать копеек.
— А сок какой?
— Какой сок?
— Ну, вот это — сок?
— Разве? А мы его от головной боли.
— От головной боли — сок?
— Как выпьешь, голову забываешь, так желудок сводит.
— Дайте того зеленого. Две порции.
— Пожалуйста. Только оно коричневое. Вглядитесь.
— Да вы что?! Зеленое, как трава.
— Трава у нас коричневая.
— А где народ? Воскресенье все-таки.
— Лосось идет. Все на берегу. Одни ловят лосося, а другие — тех, кто ловит лосося. Путина, словом.
— Чья это фотография?
— Жена первая. Все говорила: «Это не жизиь, я утоплюсь». Думал — шутит, а она, когда восьмой раз крыша рухнула, — утопилась. Ничего себе шуточки, да?
— А брусника у вас из чего?
— Местные корейцы готовят. Они здесь живут без гражданства, корейское им не дают взять, а наше они не принимают. И при этом утверждают, что корейцы!
Странный народ. А как девки наши поют, слыхали?
— Это то, что с утра до вечера и не заснуть?
— Ага. Ансамбль. На конкурс готовятся, а репетировать негде, а первое место занять надо, иначе тюрьма. Вот они и поют.
— А мужиков почему мало?
— Да рыбачат же. Мужики в море, бабы на берегу. Видятся редко, но зато уж когда видятся, любят насмерть, поэтому семьи крепкие. Разводов нет. Печать разводную потеряли. А ребеночка на дереве видели?
— Видел. Он всегда там сидит?
— Мамку ждет. Рождаемость небольшая, но пять-шесть детей на ветвях найти можно.
— Живете тут давно?
— При Иване Грозном тут ничего не было, хотя территория уже наша была. А при Советской власти гигант алюминиевый взметнулся. Даст первые тонны серебристого металла, как только геологи найдут в окрестностях руду, содержащую алюминий. С тех пор сюда пришла жизнь и до сих пор не уходит. Зато северное сияние каждый день бесплатно показывают.
— А по вечерам что на горизонте горит? Пожары?
— Нет. Это местное население. Ургумы. Они тут на оленях ездили, в чумах жили, рыбу ловили. Ну им и создали человеческие условия. В коттеджи переселили, мотоциклы выдали и колготки. А ургумы народ темный. Из всей цивилизации одну водку признали. Ну и по вечерам вокруг костра пляшут. Запалят коттедж и хороводом вокруг.
— Холодина у вас. Не топят, что ли?
— У нас отопление вулканического происхождения. Когда извержение, — вода нагревается и тепло. Ну, а как извержения нету, — прохладно. А вообще земля тут богатая. Вчера пять рублей нашел.
— А икра есть?
— Вы что? Уголовное дело! Сколько вам?
— Ну, килограмм.
— Пять. Меньше не выносят. С этим строго. Наволочками несут. Одна наволочка — пять кило. Грамм в грамм.
— Фу! Откуда такие комары здоровущие?!
— Потому что коровы маленькие.
— Какая связь?
— Комары у коров кровь пьют. Вот комары толстые, а коровы худые. Эх, были б коровы такие, как комары! Или, на худой конец, комары как коровы. А то загрызли вчистую.
— А средство от комаров есть?
— Конечно.
— Дайте четыре флакона.
— Два. Два в одни руки, а то пьют его.
— А если мне надо четыре?
— Возьмите два, а потом снова станьте в очередь и возьмете еще два.
— Так никого нет.
— Подождите. Может, кто зайдет. За ним и займете.
— А сразу два и два?
— Не имею права. А вы, случайно, не с той военной базы за сопкой будете?
— Откуда вы знаете, что там военная база? Это военная тайна.
— Все знают, но мы никому. Хотя никто и не спрашивает. А скажите, война будет?
— Вряд ли.
— Я тоже так думаю. Сейчас не до того. А вы к нам надолго?
— Да вот жду, когда летная погода установится, чтобы улететь.
— Значит, надолго. Дело в полосе. Сесть на нее, когда бензина уже нет, можно, полосы хватает. А взлететь с полным баком, разогнаться самолет не может — коротко ему. Так что вы тут надолго.
За деньги
История такая произошла. Один отдыхающий взял в Симферополе такси до Ялты.
Ехать там часа полтора-два. Только водитель включил счетчик, пассажир спрашивает его:
— Скажите, а вот вы могли бы человека убить из-за одного рубля?
— Да вы что?! — рассмеялся таксист.
— А за два?
— Никогда!
— А за пять?
— Да я и за сто не убил бы! — сказал водитель.
— А за сто два? — допытывался пассажир.
…Когда на счетчике было около семи рублей, пассажир дошел уже до полутора миллионов:
— Интересно, а вот если бы вы знали, что у меня с собой полтора миллиона, убили бы за такие деньги?!
— Нет, не убил бы! — сказал таксист сквозь зубы.
— А за два миллиона?
— Все равно не убил бы! — прохрипел водитель, пролетая на красный свет.
Короче, когда они подъехали к Ялте, пассажир, вцепившись в водителя, шипел:
— Врешь, что за два миллиарда не убил бы, врешь!
И тут таксист монтировкой по башке как даст! И убил!
Представляете? Убил человека из-за двух миллиардов рублей! На что только люди не идут из-за денег!
Геракл
Согласитесь, в каждом приличном городе должна быть достопримечательность. В Париже — Эйфелева башня, в Риме — развалины Колизея в хорошем состоянии. У нас в Зареченске таких достопримечательностей было две: дуб, в тени которого проездом стоял Пушкин, и скульптура античного героя Геракла, как известно, мужчины героических пропорций, причем из одежды, по мифологической моде, — один меч в могучей правой руке.
Рассказывают, что как-то городское начальство, обходя немногочисленные очаги культуры, остановилось перед Гераклом как вкопанное.
— Что я вижу? — возмутилось начальство.
Сопровождающие лица объяснили, что, мол, грек, из античных, звать Гераклом.
Начальство авторучкой ткнуло в середину композиции и сказало:
— То, что грек, я без вас вижу! А это что?!
Сопровождающие лица стали оправдываться:
