Лев Гурский - До свидания, Валерий Васильевич!
Слушая, как каблуки заслуженного юриста стучат по лестнице, Наталья Александровна впадает в некое оцепенение, позволяющее ей несуетливо подумать сразу о нескольких важных вещах. Скоро ли за ней придут? Много ли ей дадут? И, главное, как будет выглядеть Мининформ, освобожденный от чуждого технического вмешательства? Наталья Александровна вовремя вспоминает, что телеграф придумал агент ЦРУ Маркони, телефон — агент ЦРУ Белл, а лампочку и фонограф внедрил первый помощник Аллена Даллеса, резидент Томас Альва Эдисон. И еще куча шпионов напридумывали назло России множество всяких фокусов-покусов — кто мобильную связь, кто банкоматы, кто двигатели внутреннего сгорания, кто ватерклозеты. Ничего-ничего-ничего, думает Наталья Александровна, мы сильные, мы державные, мы справимся без всей этой вражеской гадости — только крепче станем…
Ей представляется благостная картинка: вот у министерского особняка паркуются извозчики, вот мчатся с поручениями велокурьеры и скачут бравые фельдъегеря на орловских рысаках, развозя по редакциям пресс-релизы. Единственное, что ее смущает в этом прекрасном будущем, — так это замена электронной почте. В глубине души Наталья Александровна опасается, что проклятые почтовые голуби, пожалуй, загадят весь министерский чердак.
Четырнадцатая фантазия. ПЕРЕРАСЧЕТ
Утром в понедельник председателя областной Общественной Палаты не пускают на работу. Происходит это быстро и страшно, как в дурном сне. Незнакомый охранник — высоченный мордоворот, похожий на мифическое японское чудище Годзиллу, — даже не собирается вставать с места. Он лениво принимает из рук Александра Соломоновича красную книжицу с золотым вензелем ОП, сверяется с каким-то списком, ставит в нем галочку, а затем равнодушно смахивает удостоверение в ящик стола и бурчит:
— Не велено!
— Что значит не велено? — сердится на хама-охранника бывший губернской уполномоченный по правам человека. — По какому праву не велено? Кем не велено? А ну, встань, когда разговариваете с заслуженным человеком Всея Руси! Ты меня слышишь или нет?
Вместо ответа человек-годзилла поднимает трубку, нажимает единицу, тройку и звездочку и докладывает кому-то на другом конце провода:
— Пришел. Орет. Буянит. Разрешите применить физическую силу? Что? А, тогда ладно. Понял. Слушаюсь. Да, сейчас же направлю.
Охранник кладет трубку на рычаг, вытаскивает замызганный клочок одноразового пропуска с бледной чернильной печатью, сует его в руку Александра Соломоновича и негромко командует:
— В комнату номер 13-бис — шаго-о-ом марш! Прямо и направо!
Заслуженный юрист России (и не менее заслуженный космонавт) и не предполагал, что в его — теперь, похоже, уже бывшем его — учреждении вообще есть комната с таким номером. Кипя благородным негодованием, он мчится по ковровой дорожке мимо фикуса, сворачивает вправо и обнаруживает дверь с номером «13*» и табличкой «Общие вопросы». Александр Соломонович может поклясться, что в пятницу на этом месте была только стена. Он пинком распахивает дверь.
— Очень рад, очень рад! — Навстречу гостю поднимается человек, который, кажется, еще вчера был пряником, тортом или пирожным. Улыбка у него, по крайней мере, невообразимо сладкая, хотя отчасти липкая. — Я прошу прощения за причиненные неудобства. Наша охрана совсем не умеет себя вести. Мужлан, деревенщина, никакого политеса! Даже если человека надо выставить за порог, почему бы это не сделать вежливо, уважительно и тактично?
— За что выставить? Почему выставить? — возмущается заслуженный космоюрист, хотя уже не так уверенно, как еще две минуты назад.
Человек-пряник ласково усаживает Александра Соломоновича в кожаное кресло, выхватывает откуда-то стакан с чаем в железнодорожном мельхиоровом подстаканнике, вручает гостю и с ласковым упреком произносит:
— Голубчик, ну вы же сами этого хотели!
— Я? — искренне поражается голубчик. Он глотает очень сладкого и горячего чая, обжигается и машинально повторяет: — Я?
— Вы, конечно, вы, — кивает человек-пряник. — Сами же говорили, я цитирую: «В советское время мы учились на бюджетные деньги и распределялись. Не хочешь распределяться, хочешь после медицинского университета идти в торговлю, иди! Но учись за свои деньги! Не идешь в медицину, отработай бюджетные деньги или поступай на коммерцию. Иначе мы каждый раз будем задавать вопросы и не находить ответы…» Ваша идея реализована, так что ж вы удивляетесь? Новые правила — для всех, исключений быть не может. В свое время вы ведь тоже получили бесплатное образование, страна на вас как-никак потратилась. Теперь извольте отдать ей долги, по своей первой специальности. У вас в дипломе записано что? Правовед. А про Общественную палату в вашем дипломе ничего не написано. Вот и возвращайтесь в вашу «альма-матер», в Академию права. Не бойтесь, ненадолго. Пару месяцев отработаете лаборантом, а затем пожалуйте на завод — юрисконсультом. Ваши знания очень пригодятся на производстве.
— Погодите, как же так? — жалобно стонет вчерашний глава ОП. — Я же тогда ничего не нарушал, отслужил честно…
Человек-пряник качает головой:
— Александр Соломонович, в вашей кристальной честности никто не сомневается, но… Видите ли, какая штука: официально в СССР инфляции вроде не было, но на деле она была. Только скрытая. Невидимая. Сейчас на нее сделали поправку и всем произвели перерасчет. И оказалось, что буквально все выпускники вузов, даже отработавшие по распределению, еще кое-что задолжали бюджету. Вы, например, лишь годик, чепуха, а вот некоторые — поболее.
— Но позвольте! — в заслуженном юристе России, наконец, просыпается просто юрист. — Это беззаконие! Нельзя ничего менять задним числом. Закон, к вашему сведению, обратной силы НЕ ИМЕЕТ!
— Ах, Александр Соломонович, большой вы шутник, — добродушно улыбается хозяин кабинета. — Вы где живете? В Штатах? В Канаде? Вы еще расскажите мне про презумпцию невиновности, независимость судей, состязательный процесс и прочие заморские бредни. Это законы физики нельзя изменить задним числом, а те законы, которые на бумажке, очень даже легко. Помните дело Рокотова при Хрущеве? Я-то по молодости его не застал, а уж вы наверняка за ним следили, говоря современным языком, в режиме онлайн. Тогдашний УК предусматривал за валютные операции максимум восемь лет, а потом р-раз — и накрутили до пятнашки. А потом вообще установили высшую меру, и Рокотова, который уже давно сидел за старое, по новой статье чпокнули… Если государству что-то НАДО, — из-под слоя сдобного теста на мгновение проглядывает металл, — государство ВСЕГДА получит свое. Другое дело, что оно само не всегда знает, чего ему надо. И тогда следует ему ненавязчиво подсказать. Вот вы вовремя подсказали — и посмотрите, как хорошо получилось…
Человек-пряник ласково приобнимает заслуженного юриста, поднимает его с кресла и ведет к окну. Улица за окном выглядит оживленной. Машин мало, зато по тротуару снуют озабоченные пешеходы.
— Узнаете? — Хозяин кабинета указывает на грузную тетеньку со сложносочиненной прической на голове. В руках тетенька несет указку и пузатую колбу. — Марина Владимировна больше не федеральный инспектор. Теперь она торопится в школу, на урок, у нее сегодня новая тема — кислоты… А вот видите, кто позади нее? — Человек-пряник показывает в направлении молодого человека в строгих очках. — Да-да, это Денис Владиславович, наш бывший вице, собственной персоной. Тоже идет в школу, у него с утра история — сначала в восьмом «А», потом в восьмом «Б»… Видите, конспекты листает на ходу? Не успел вовремя подготовиться, ну бывает с непривычки. Ничего страшного, сейчас он устроит деткам контрольную по древнему Риму, и они ничего и не заметят…
Чем больше вглядывается Александр Соломонович в уличный поток, тем больше находит в нем знакомых лиц. Вот деловитая Наиля Булатовна, по первой специальности инженер-физик, спортивно-туристическим шагом идет на завод. Вот седовласый Владимир Васильевич несет под мышкой новенький пропеллер — он возвращается из облдумы обратно к своим авиационным двигателям. Вот опытная Светлана Владимировна — больше не культурминистр, а хормейстер академического хора, торопится на спевку. Вот Сан Саныч, бывший сельхозминистр, теперь спешит на завод землеройных машин — там он снова помощник токаря…
— Сами видите, Александр Соломонович, — говорит за его спиной хозяин кабинета, — все в порядке, вы не одиноки. Вы — как все, как коллектив. У вас даже отчасти привилегированное положение, потому что вы…
Человек-пряник не успевает закончить фразу. На улице за окном вдруг становится ОЧЕНЬ шумно. Откуда-то сбоку стремительно наползает облако бензинового перегара, а затем по проезжей части проносится какая-то неуклюжая металлическая конструкция на колесах. Из-за большой скорости и густого бензинового облака, которое окутывает и агрегат, и его водителя, толком нельзя рассмотреть ни того, ни другого.
