Люда Тимурида - Моя профессия ураган
— Некоторых вещей лучше не касаться, — сказала она и повеселела. И предупредила. — Я сейчас буду говорить о физиологии.
— Ну, говори, — милостиво разрешила я.
Чара фыркнула.
— Ты не задумывалась, почему половые органы большую часть времени служат как канал вывода отходов? Что это их главное, регулярное назначение, связанное с некой долей брезгливости, которое укрепляется в психике с самого детства, ибо не может человек не ходить в туалет?
— Ну?
— А ты не задумывалась, почему именно так создала природа? Которая ничего не делает напрасно?
— Наверно потому, чтоб на них не концентрировали внимание, — догадалась я. -
И, мало того, в любви, не концентрировали внимание на физиологии любви, а наоборот, сосредоточивались именно на самом чистом чувстве сознания.
Человеческом чувстве! — поняла я. — И человеке!
— Ты мыслишь! — одобрительно сказала Чара. — Великая доля брезгливости нужна, чтобы человек словно бы не видел физиологии. Задумайся хотя бы о том, почему половые органы расположены внизу и так, чтобы при естественном совокуплении любящие почти не видели бы их, там внизу, а имели бы перед собой только лица друг друга? Которые больше всего отражают сознание человека?
— Я поняла, — сказала я. — Не совсем же я дура. То есть естественные объятия уже настроены на самое лучшее психологическое решение проблемы.
— И добавь к этому то, что то, что мы видим во время наслаждения, имеет привычку связываться в сознании с ним. И всплывать в сознании всякий раз при мысли о наслаждении. Потому одно дело, когда даже с наслаждением связывается лицо любимой, то есть оно дает усиление тяги к конкретному человеку и в простой грубой страсти, хоть и являя примитивную зависимость от человека. Или же человек видит какой-то филейный предмет…
— Попку? — веселилась я.
— Ну, грубо, задницу, например. Так становятся развратниками, ибо теперь возбуждение и наслаждение связываются не столько с любимой, единственным человеком, а с половыми органами. Или, иногда даже вещами. Это конечно, лишь грубая наметка происходящего, но она близка к следствиям происходящего.
— Какая пакость!
— С сильными эмоциями, увы, связано и наибольшее количество отклонений и извращений.
— Но неужели ты вообще ничего не делаешь в пределах естественной близости? — коварно подразнила ее я. — Это куртизанка?
Чара стала наливаться краской.
— Ничего! — махнула кудрями она. — Такого ничего! Ну, разве движения бедер и внутренних мышц лона, ну, когда он в тебе. То есть когда он в тебя вошел, но уже устал, насытился, ослабел или спит, или не хочет, а ты не успокоилась.
Тогда можно, если не выпускать его из себя и не отпускать от себя, по особому двигая мышцами бедер и внутренними мышцами лона, снова и снова возбуждать его до взрыва, даже если муж сам сонный, прижав его к себе и не выпуская из объятий. Особенно если хочешь отомстить ему. Тогда, можно, возбуждая, и доводя его до пика снова и снова довести его до полного истощения. При таком положении он как крыса, не может отказаться от удовольствия, ведь оно не несет извращения, хотя и понимает, насколько оно губительно. Поскольку, если мужчина не активен, он не контролирует сам семяизвержения. Так, не выпустив мужа из себя и доставляя удовольствие и себе, ибо он в лоне, можно довести его иногда почти до смерти. Впрочем, старые люди в таких случаях иногда и умирают.
— А зачем это нужно? — ошеломленно спросила.
— Дурочка, незачем, — обиженно ответила Чара. — Будто ты не знаешь, что в семени накапливается психическая энергия мужчины, его индивидуальная мощь.
Перед соревнованиями даже запрещено спать с женщиной. И он просто может умереть в самом буквальном смысле, если ее перерасходует. И, отдавая семя женщине, на самом деле он передает ей накопления своей энергии. Если, конечно, оно попадает именно в лоно, куда предназначено природой. И это законно, учитывая, что женщина растит ребенка. Дети на самом деле до взросления питаются психической энергией женщины; она, как пеликан, поистине кормит детенышей кровью своего сердца. И чтобы она не знала нервного истощения, опустошения, забитостью жизни, природа и переложила на мужчину часть своей ноши, когда он передает свои психические накопления женщине, а та воспринимает их половым органом. Ибо только им она может воспринять его. Она воспринимает его энергию. Чудовищное преступление перед женой и собой совершают те, кто выбрасывает семя в пространство, как ненужный отброс. Поистине, так поступают они с самой великой ценностью! Господи, чего только не напридумывают, чтобы лишить женщину необходимой энергии. И прерванные акты, и всевозможные защитные средства, не дающие живительного семени достигать лона женщины, и ужасные извращения, дающие тот же результат. Их женщины похожи на сухие, выкрученные тряпки, из которых кто-то словно забрал энергию. Ведущие в этом смысле нормальную, естественную жизнь женщины отличаются четко видимой
"блестящестью", то есть поверхностной сексуальной жизненной энергией, которая скорее воспринимается, как смазливость. Это не сияние души и сердца, как при любви, но все же некое поверхностное сияние, которое тоже пробуждает мужчин, присутствует, некий пульс чисто женской, прелестной, телесной энергии, самого холодного, примитивного женского магнетизма… Иногда даже в бабах погрубей просто, как говорят, кровь с молоком играет. Я не знаю, как помочь тебе отличить эту смазливость от более глубокого сияния души — мужчины часто обманываются.
— Не надо, я поняла, — сказала я.
— Некоторые стервы, — сказала Чара, — из тех, кто ведет естественную в смысле соединения половую жизнь, а не извращения, таким образом собирают из мужчин энергию настолько, отбирая от них в свое лоно семя, что их чисто половая, женская, низшая привлекательность, как говорят "сексэпл", или желания, становится будто бешенной. Здесь именно работает энергия. Именно, чисто низшая, а не душевная женская энергия такова, что мужчин часто просто скручивает от самого низкого желания при одном виде этих стерв. А люди удивляются. Эти лярвы иногда просто "выпивают" своим лоном мужчин до полусмерти, снова и снова возбуждая бедрами их сами в себе, не выпуская наружу мужчину, сами же расцветая по-женски их энергией. А те скоро не могут отказаться от удовольствия, поскольку это вроде внешне и не извращение, получая чудовищную сексуальную зависимость от лярвы. Но учти, что это очень быстро карается половыми болезнями и гибелью души. И что в деле обретения истинной любви это не поможет тебе не на шаг. Хоть мужчине это иногда приятнее извращений, ибо не доставляет отвращения, а женщина незаметно расцветает при нормальной половой жизни, делая своим чисто половым магнетизмом и живительной энергией себя притягательнее для мужчины, заставляя его отдавать себе еще больше.
— Так-так, значит вот как мы вовсе не доставляем удовольствие мужчине! — сказала вслух я.
— Ты же попросила естественный способ! — рявкнула совершенно выведенная из себя Чара.
— Так ты используешь такой способ, чтобы наказать своего Иванэ?
— Такое наказание иногда себе дороже. Ибо мужчина становится вялым и неактивным. Это возможно лишь тогда, когда уже существует переключенность внутри мужчины и меня на любовь, то есть возбуждение уже все равно уходит в притяжение друг друга. В любовь. Но это опасные игры. Я использую это лишь в качестве некоего стартера, когда наша "игра" затягивается непрерывно на несколько недель, как свою лепту. Чтоб он тоже получал максимальное удовольствие в перерывах, когда отдыхает от "скачки" и ласкает меня руками, возбуждая меня снова и снова. Чтобы не давать общему возбуждению прерваться, а нам заснуть, его же разогреть снова. Получается, что наше удовольствие фактически непрерывно, как перманентное возбуждение, хоть иногда внешне мы вроде полу спокойно выцеловываем и наслаждаемся друг другом. Или чтоб забрать у него энергию, которую он мне не додал, поскольку мой муж совершенно определенно контролирует семяизвержение и часто не желает терять свою энергию.
Но это уже когда я устала, дети и муж требуют внимания, а сил психических не остается. Но это уже темная сторона, когда ты навроде стервы.
— Хотела бы я так уметь!
— Да, — лицемерно вспомнила Чара, — таких женщин, я забыла, так и называют лярвы. То есть тянущие жизненные силы как вампиры…
— Обязательно надо меня уколоть! — возмутилась я.
— И помни, что при этом я все равно не имею вожделения, как это было бы просто при распутстве, ибо у меня есть любовь и умение только усиливать ее. Потому такие штуки опасные, ибо можно погрузиться не в любовь, а в вожделение. Многие даже не поймут, что чистое чувство — это возможно. И лучше, говорю тебе от всей души, этого не делать.
Я только качнула головой. Поживем до брака, увидим.
