Анита Лус - Джентльмены предпочитают блондинок
У нас с Дороти теперь столько всяких прелестных сумочек, чулок, платочков, шарфов и всяких прочих мелочей, а еще – очень симпатичные вечерние платья, все расшитые поддельными бриллиантами, только на платьях они называются не «стразы» а «рейнские камешки». По-моему, в «рейнских камешках» девушка выглядит просто восхитительно!
5 мая
Вчера утром Дороти продала поддельную диадему Луи. А потом мы получили ее обратно. Днем мы поехали в Версаль. Луи с Роббером были ужасно рады, что мы не пойдем по магазинам. Наверное, леди Фрэнсис Бикман им сказала, что всему есть предел. В Версале я пошла прогуляться с Луи, чтобы дать Дороти возможность продать диадему Робберу. Она ее Робберу продала, и он положил ее себе в карман. Но когда мы возвращались домой, я как следует подумала и решила, что поддельная бриллиантовая диадема все-таки вещь нужная Особенно если девушка в Париже и ей приходится всюду бывать с поклонниками французского происхождения. И еще я решила, что незачем приучать Роббера воровать драгоценности у девушек, тем более если девушки в Париже одни-одинешеньки и с ними даже нет джентльменов, которые могли бы их защитить. Поэтому я спросила у Дороти, в какой карман Роббер положил диадему, в автомобиле села с ним рядом и вытащила диадему у него из кармана.
Мы отправились ужинать в один прелестный ресторанчик, там Роббер сунул руку в карман и вдруг как завизжит! Будто что-то потерял. Они с Луи, как обычно, выдали по порции визга и пожимания плечами. Но Луи сказал своему папочке, что ничего у него из кармана не вытаскивал. Тут Роббер принялся плакать – от одной только мысли о том, что его сын мог выкрасть что-то у него из кармана. Мы с Дороти терпели сколько могли, а потом я им все рассказала. Мне на самом деле стало жалко Луи, поэтому я ему сказала, чтобы он прекращал плакать – это были всего-навсего стразы. И я их ему показала. Тогда Луи с Роббером, вытаращив глаза, уставились на нас с Дороти. Да, похоже, парижские девушки уступают по количеству мозгов американским.
Ну вот, когда все это закончилось, Луи с Роббером так расстроились, что мне стало их очень-очень жалко. И тут мне в голову пришла замечательная мысль. Я им сказала, что завтра утром мы пойдем в ювелирный магазин, и они там купят еще одну поддельную диадему для леди Фрэнсис Бикман, а продавца мы попросим выписать счет на сумочку, и этот счет они предъявят леди Фрэнсис Бикман вместе со всеми остальными. Все равно леди Фрэнсис Бикман настоящей бриллиантовой диадемы в глаза не видала. А Дороти сказала, что леди Фрэнсис Бикман так плохо разбирается в бриллиантах, что ей вообще можно было бы кусок льда подсунуть, только лед, к сожалению, тает. А Роббер смотрел на меня, смотрел, а потом поцеловал меня в лоб, и мы все исполнились такой любовью друг к другу!
Остаток вечера прошел восхитительно. Мы в конце концов все друг друга поняли, и мы с Дороти вполне можем поддерживать платоническую дружбу с такими чудесными джентльменами, как Луи и Роббер. Собственно говоря, у нас есть много общего, особенно когда дело касается леди Фрэнсис Бикман.
Они собираются отдать леди Фрэнсис Бикман поддельную бриллиантовую диадему и выставить ей довольно большой счет, а я посоветовала Робберу, если она начнет возмущаться, спросить ее, знает ли она о том, что в Лондоне сэр Фрэнсис Бикман каждый день посылал мне орхидей на десять фунтов. Это ее так разозлит, что она никаких денег на бриллиантовую диадему не пожалеет.
Так вот, когда леди Фрэнсис Бикман выплатит им деньги, Луи с Роббером устроят в нашу честь ужин в «Спросе». А когда в субботу сюда приедет мистер Эйсман, мы с Дороти попросим его дать в «Спросе» ужин в честь Луи и Роббера, потому что они помогли нам, двум американским девушкам, которые оказались в Париже совершенно одни и ни слова не знали по-французски.
Луи с Роббером пригласили нас сегодня вечером в гости к сестре Роббера, но Дороти говорит, лучше не пойдем, потому что на улице дождь, а у нас новехонькие зонтики, причем очень миленькие, и Дороти ни за что не согласится оставить новенький зонтик в прихожей какой-то там француженки, а сидеть в гостях с зонтиком неприлично. Лучше уж мы дома посидим, так надежнее. Так что мы позвонили Луи и сказали, что у нас болит голова, но за гостеприимство огромное спасибо. Именно благодаря гостеприимству таких людей, как Луи с Роббером, мы, американцы, и считаем Париж божественным.
Глава 5
В центре Европы
16 мая
Я очень давно ничего не писала в дневнике, потому что в Париж приехал мистер Эйсман, а когда мистер Эйсман в Париже, мы все время занимаемся одним и тем же.
То есть мы ходим по магазинам, потом на шоу, потом на Момарт, а если ты с мистером Эйсманом, ничего интересного и не происходит. Я даже не стала дальше учить французский – я считаю, пусть этим занимаются те, кому, кроме как говорить по-французски, делать больше нечего. В конце концов мистер Эйсман, кажется, совершенно потерял интерес к хождению по магазинам. Он прослышал, что в Вене очень дешево продается какая-то пуговичная фабрика, и решил, что неплохо было бы иметь пуговичную фабрику в Вене. В Вену он и отправился, сказав, что сыт по горло рю де ла Пэ. А еще он сказал, если окажется, что Вена может помочь расширить кругозор, он нас с Дороти туда вызовет – мы приедем в Вену и постараемся там чему-нибудь научиться. Потому что мистер Эйсман хочет, чтобы я прежде всего расширяла кругозор, а не таскалась по магазинам.
Ну вот, мы получили телеграмму, в которой мистер Эйсман пишет, чтобы мы с Дороти сели на Восточный экспресс и поехали в Центральную Европу, потому что нам, американским девушкам, есть чему в Центральной Европе поучиться. Дороти говорит, раз мистер Эйсман так хочет, чтобы мы увидели Центральную Европу, значит, во всей Центральной Европе никакой рю де ла Пэ не сыскать.
Завтра мы с Дороти поедем в Восточном экспрессе, и мне кажется, что для двух американских девушек это будет нелегким путешествием, потому что в Центральной Европе, похоже, говорят даже не на французском, а на каких-то совсем других языках. Но я считаю, что обязательно найдется какой-нибудь джентльмен, который позаботится о двух американских девушках, которые в полном одиночестве едут в Центральную Европу расширять кругозор.
17 мая
Ну вот, мы в Восточном экспрессе. Здесь все довольно необычно. Мы с Дороти сегодня утром проснулись, выглянули в окно и увидели, как все необычно. Кругом были какие-то фермы и много женщин, которые складывали маленькие стожки сена в один большой, а их мужья сидели под каким-то развесистым деревом и пили пиво. А еще мы с Дороти увидели двух женщин, которые пахали землю на одной-единственной корове, и Дороти сказала: «Пожалуй, мы слишком уж далеко отъехали от Нью-Йорка. У меня есть подозрение, что Центральная Европа – неподходящее для нас место». Мы обе очень забеспокоились. Собственно говоря, я даже расстроилась, потому что если мистер Эйсман считает, что именно этому мы и должны учиться, это просто ужасно! Думаю, нет никакого смысла знакомиться с джентльменами, родившимися и выросшими в Центральной Европе. И вообще, чем больше я путешествую и чем больше узнаю всяких разных джентльменов, тем больше я начинаю ценить джентльменов американских.
Сейчас я собираюсь одеться, сходить в вагон-ресторан и поискать там какого-нибудь американского джентльмена, с которым можно побеседовать, потому что я в крайне расстроенных чувствах. А Дороти пытается расстроить меня еще больше, потому что она все твердит про то, что я закончу жизнь на какой-нибудь ферме в Центральной Европе, за плугом. У Дороти такие грубые шутки! Думаю, мне просто необходимо сходить в вагон-ресторан, съесть ланч и взбодриться.
Я пошла в вагон-ресторан и там познакомилась с изумительным американским джентльменом. Бывают же совпадения! Мы, девушки, постоянно слушали рассказы про Генри Споффарда, знаменитого Генри Споффарда из тех самых знаменитых Споффардов, старинной и очень-очень богатой семьи. Мистер Споффард – из очень известной нью-йоркской семьи, но он не такой, как все богатые джентльмены, он все время трудится на благо других. Собственно говоря, его фотографию можно найти в любой газете – он постоянно выступает с осуждением тех пьес, которые вредны для нравственности Мы, девушки, отлично помним тот случай, когда он пришел на ланч в «Ритц» и встретил там своего приятеля, который пришел на ланч с Пегги Хопкинс Джойс.
Он представил Пегги Хопкинс Джойс мистеру Споффарду, а тот развернулся и пошел прочь. Потому что мистер Споффард – очень-очень известный пресвитерианин, а пресвитерианину не к лицу общаться с Пегги Хопкинс Джойс. Собственно говоря, это редкость – чтобы такой молодой человек, как мистер Споффард, оказался пресвитерианином. Обычно джентльмены тридцати пяти лет думают совсем б другом.
Так вот, когда я увидела, что из джентльменов имеется только знаменитый мистер Споффард, я очень разволновалась. Многие из нас хотели быть представленными Генри Споффарду, а тут я оказалась с ним в одном поезде. Я подумала, как это было бы необычно – подружиться с мистером Споффардом, который на девушек даже не глядит, а если и глядит, то только на тех, кто хотя бы похож на пресвитерианок. А мое семейство из Литтл-Рок совсем не пресвитерианское.
