Неизвестен Автор - Сборник юмора из сетей
С утра начальник сказал, что, возможно, сегодня мы выйдем в населенку. После завтрака я собрал у народа все продукты. Они поместились в небольшой пакет. Кроме перекусной мелочевки остались лишь три пакета супов и пачка масла. На этом НЗ мы сможем протянуть еще суткки. Пакет я засунул себе в рюкзак.
Перекусывали мы в какой-то яме. Мы спустились в нее и поняли, что не выберемся, если хоть немного не передохнем и не подкрепимся. Густо шел снег. Он шел уже почти неделю, то усиливаясь, то почти переставая, и оттого, что мы долго не видели солнца, казалось, что мы топчемся на одном месте. Рекой и не пахло. Оттого, что снег пошел гуще, стемнело, как будто наступил вечер. После теплого чая немного расслабились, но поднявшийся ветер задул снегом костер, за дровами идти было глупо, а вставать и тропить в горку из этой ямы никому не хотелось. Даже начальник притух, и хотя он отдал приказ собираться, по его бегающему по сторонам, ищущему взгляду было видно, что он уже начал присматривать место под ночевку, и в лучшем случае нас ожидает не больше одного перехода. Тот, кто нес бачок, стал запихивать его в рюкзак, но делал это так основательно и неуклюже, что было ясно, что это надолго, и остальные, с благодарностью взирая на это, тихо дубели. Он тоже сидел, в толстой куртке, которую он надевал в первую очередь, когда приходил на привал, и, хотя копался, как правило, дольше всех, и не думал начинать собираться. Эта болезнь уже начала передаваться всем нам - собираться по очереди, оттягивая тем самым время. По группе уже полз предательский дымок скорой стоянки, обещающий отдых и пищу, и он первый высказал вслух эту мысль, с той непосредственностью полудурка, которая заменяла ему совесть.
- Ну что, старики, темнеет уже, пора лагерь ставить. Правда, начальник? Вымотался я сегодня от этой тропежки. Сейчас супчику сварим. У меня еще супчики оставались. Завхоз, ты супчики не забыл? Я их тебе сегодня отдал. Хорошие супчики! Кто у нас сегодня дежурит? Что-то мне так жрать хочется!
Жрать он действительно был мастак. Чтобы запихнуть сразу кусок побольше, он так широко раскрывал рот, что на лице уже не оставалось места и ему приходилось зажмуривать глаза. Вид этого, так сказать, лица, его конвульсии и издаваемые при поглощении пищи звуки, все это походило на отвратную картину испражнения страдающего от расстройства пищеварения организма, пытающегося облегчить свои страдания неловкими манипуляцими задних конечностей, картину, заснятую на кинопленку извращенцем-оператором и прокручиваемую в обратном направлении.
Я не мог удержаться.
- У нас нет супчиков. - Как это нет? - даже когда он не напрягался и не зажмуривал глаза, в в его разверзшуюся от удивления пасть можно было всунуть кулак не задевая за косяки. - Так. - меня несло. Я говорил уверенно, как само собой разумеющееся - Начальник утром сказал, что мы сегодня должны по графику выйти в населенку. Поэтому я и оставил только перекус, а все остальное выкинул. - Где выкинул? Куда? В лагере? У костра оставил? - он уже видел эти пакетики, лежащие на пеньке под елочкой, он уже был готов бежать за ними, ему, бугаю, это было несложно, по пробитой лыжне, мы не так далеко и ушли с утра. Он уже принял все это за чистую монету и пора было обрубать концы. - Нет, зачем. В костер высыпал. - Как в костер? - Чтобы пакетики не оставались. - аргумент был веский. Уж что-что, а перед выходом из лагеря уничтожить следы своего пребывания в лесу - собрать весь мусор и сжечь его на костре - этот закон мы соблюдали свято. - Нет, старик, это ты зря. Вот когда я водил, так в конце похода мы продукты никогда не выбрасовали, мы их потом поровну делили... - перед его глазами проплывали образы когда-то недоеденой жратвы. - Хоть бы ты их так оставил. Я бы сбегать мог. - Тут я что-то не подумал. - мне даже стало грусно от собственной тупости - Да брось ты! Из-за трех пакетов бежать, полдня туда, полдня обратно. - чем глубже я впадал в раскаиние, тем больше его забирало собственной правотой - Да мне начальник сказал, что сегодня точно дойдем. - Да уж, как же. Дойдешь тут с вами. С голоду скорей тут сдохнешь. А если и завтра не дойдем?
Начальник фишку просекал сразу.
- А ты чего расселся? Ты думаешь, если я сказал, что к вечеру будем в населенке, то можно до вечера у костра задницу греть? Думаете, населенка сама к вам к вечеру подползет? Демагоги! Супчики им подавай! А ну, живо, мешек в зубы и пошел! - начальник был в ударе. Как истинная зараза, он любил нападать на морально ослабленные организмы.
Группа наблюдала сцену с видимым интересом. На ее глазах разворачивался последний акт ледовой трагедии. - Да пошли вы все!
Он понял, что пришел его час, тот момент, ради которого он копил силы весь поход, а возможно и всю жизнь. Судьба повернулась к нему лицом и лязгнула голодными зубами. Он совершит подвиг. Он выйдет к людям, и, вернувшись по его следу, возможно кого-нибедь из нас застанут в живых. И вот он встает, и как Данко... И слезы умиления уже не смахнуть ослабевшей рукой, и они замерзнут на наших щеках.
Группа зевала и не спешила ловить мышей. Спасать свою жизнь сил уже не было. Кто-то закуривал возможно последнюю перед мучительной смертью в снегах, сигарету.
Он поразительно быстро скинул куртку, запихнул ее в рюкзак, пристегнул лыжи и решительно полез на бугор. Когда следующий из нас вылез из ямы, его уже не было видно. Только прямая, ровная лыжня уходила вглубь тайги. Мы догнали его только через три часа. Он сидел у створного знаака. Ветер разогнал облака и великая русская река катила застывшие волны застругов в сиянии низкого северного солнца. На другом берегу, за розовыми бурунами, дымился поселок.
Мы успели еще зайти в магазин и в просторном бревенчатом спортивном зале местной школы, куда нас устроили на ночлег, мазали маслом теплый еще, свежий хлеб и варили на примусе три пакета супов - наш последний маршрутный ужин. Как гласит один из пунктов Памятки завхозу: "У хорошего завхоза продукты не кончаются", и, с новой строки: "У хорошего завхоза продукты не остаются".
----------------
Актерские байки
Было время, когда театр обходился без
режиссера и даже без сцены, а актеры - без текстов. Были и есть спектакли, существующие без декораций и без музыки. Единственное, без чего не может обойтись ни один сколько-нибудь живой - нужный зрителям и долго идущий спектакль - без накладок. Смех на сцене - не в зале - событие катастрофическое. За ним обычно следует поиск виновных, скандал, раскаяние и кара, но истребить явление, присущее радостной природе театра, нет никакой возможности.
Поэтому коллекция театральных баек, долгие годы составляемая Н.И.Вайнберг, пополняется ежегодно. В крохотных эпизодах можно увидеть отражение прежней жизни, почувствовать аромат минувшей эпохи и уловить нечто, напрочь исключенное из нашей повседневности, - ощущение покоя.
Однажды за кулисы Александринского театра зашел Николай I в сопровождении адъютанта. Навстречу ему попался знаменитый трагический актер В.Каратыгин.
- Послушай, - сказал император, - говорят ты хорошо представляешь лица. Изобрази-ка меня.
- Не смею.
- Я велю.
- Если Ваше величество изволит, - Каратыгин мгновенно преобразился: несколько отставил ногу, вскинул голову, взгляд его стал оловянным. Послушай, - небрежно бросил он через плечо адъютанту, - говорят, актеришка Каратыгин порядочно представляет лица, пошли-ка ему корзину шампанского.
Довольный царь рассмеялся: ?Быть по сему?.
Наутро актеру на дом была доставлена корзина шампанского.
* * *
Выдающийся английский актер негритянского происхождения Айра Олдридж обладал бешеным темпераментом. Его коронной ролью был Отелло. В финальной сцене он так ?накалялся?, что изо рта у него шла пена, а глаза наливались кровью. Исполнительницы роли Дездемоны панически боялись играть с ним.
Известный театрал Стахович однажды зашел за кулисы и спросил Олдриджа, как прошли его гастроли в Москве с Никулиной-Косицкой - Дездемоной. Олдридж ответил, что она очень нервничала, и добавил: ?Все эти слухи сильно преувеличены. Я сыграл Отелло более трехсот раз. За это время задушил всего трех актрис, зарезал, кажется, одну. Согласитесь, что процент небольшой. Не из чего было так волноваться вашей московской Дездемоне?.
* * *
Замечательный актер Московского Малого театра Живокини играл в очень скверной пьесе ?Зе-за-зи?. По ходу действия он должен был посмотреть в лорнет и увидеть... Азию. Актер смотрит в лорнет и вместо: ?Я вижу Азию? произносит: ?Я вижу Москву. Театр. Бенефис Живокини. Играют ?Зе-за-зи?. Какая же это мерзость!? Публика в восторге, пьесу снимают с репертуара.
* * *
Особой любовью к импровизациям прославился Н.Монахов. Его совместные с А.Кошевским ?отсебятины? на сцене Театра оперетты часто были очень остроумны и совершенно в стиле пьесы. Начинал обычно Монахов, Кошевский старался подыграть ему. Так продолжалось до тех пор, пока Монахов не предупредил однажды: ?Готовься, сегодня тебе будет худо?.
