Варвара Карбовская - Крестник
Обзор книги Варвара Карбовская - Крестник
Варвара Карбовская
Крестник
В тенистом садике возле церкви накрыт стол к чаю. Над тарелкой с медом беспокойно вьются пчелы и сердито жужжат, что вот, дескать, они трудились, трудились, а отец Макарий опять съест их мед да еще полезет в ульи за новым… На блюде горкой румяные оладьи. Кипит электрический чайник: длинный провод протянут от него в окошко приземистого кирпичного дома. Тишина, жара, птички, кузнечики, бабочки…
Скрипнула калитка.
– Кхе… кхе… Хозяин дома?
На крыльцо, увитое плющом, выходит Макарий в холщовом подряснике. Это мужчина средних лет, свежей и упитанной наружности. Волосы на голове и бородка не слишком длинны, аккуратно подстрижены. Он приветливо смотрит на посетителей.
Их двое: сухопарый усатый старик в кепке и черном пиджаке, из-под которого виден ворот вышитой рубашки, и мальчик лет пяти, в матроске и сандалиях на босу ногу.
– Здравствуйте, – говорит старик и заметно, что он в некотором затруднении, как обратиться к хозяину дома: здравствуйте, батюшка? Или здравствуйте, отец Макарий? Или гражданин священник? Не выбрав подходящего обращения, он прямо переходит к делу: – Разрешите изложить цель нашего посещения?
– Пожалуйста, – мягко говорит Макарий. – Прошу садиться. Чайку не хотите ли?
– Благодарю вас. Жарко слишком.
– А чай между прочим выгоняет излишнюю испарину. Тогда позвольте предложить вашему внучку, как я понимаю, оладышков с медом. Кушай, детка. Как тебя звать?
– Вот именно по этому вопросу мы и пришли, – поспешно говорит старик. – Вообще-то он именуется Ильей…
– Илюша, – подсказывает мальчик.
– Отличное имя, – хвалит Макарий. – Названные в честь святого пророка Илии празднует именины двадцатого июля по старому стилю.
– Вообще-то, конечно, он назван не в честь пророка, – сдержанно говорит старик, – а в мою честь. Потому что меня зовут Ильей Даниловичем.
– Очень приятно, Илья Данилович, – кивает Макарий.
– Вот в том-то и дело. Должен вам сказать, что сам я живу отсюда за две тысячи километров и работаю в качестве заведующего товарным складом.
– Очень хорошо, – говорит Макарий.
– Ничего себе. Получил я отпуск и собрался к моему младшему сыну, который проживает в этом городе.
– Приятно слышать.
– Правильно. Не видались мы четыре года. И вот я поехал. А старуха моя осталась дома. Она, как говорится, домашняя хозяйка и, конечно, отпуском не пользуется.
Макарий вздохнул и поглядел вверх, на скворечницу.
– Так и в писании сказано: «Марфа, Марфа, печешеся о мнозем»…
– Про Марфу я припоминаю, – говорит Илья Данилович. – И моя старуха печется не хуже той. У нее дома пятеро внучат. Поэтому ехать со мной в этот раз она не смогла, но строго-настрого мне наказала исполнить одну ее просьбу… Суть в том, что она всех своих внучат таскала крестить. Конечно, втихомолку от их родителей. Они этого дела не признают, и я, извиняюсь, тоже… И вот только один остался некрещен… Ох, батюшки, да где же он? Илю-уша-а!
– Не тревожьтесь, – степенно говорит Макарий. – Садик мой прилегает к кладбищу. Там чистый воздух и полный покой. Скорей всего он играет с детишками нашего кладбищенского сторожа. Они всегда прячутся среди могилок.
– Илюшка! Где ты?! – кричит Илья Данилович, которому становится не по себе от мысли, что его внук прячется среди крестов и памятников.
– Я здесь! – откликается откуда-то Илюша. – Отпирайте мне дверку!
А чей-то задорный детский голосишко перебивает: – Не отпиривайте ему, не отпиривайте! Мы с ним сейчас на колокольню полезем!
Илья Данилович вскакивает, будто ужаленный самой сердитой пчелой, и бежит открывать калитку.
– Посиди ты, веретено, хоть пять минут! Мы тебя сейчас… искупаем и пойдем.
– Младенцев крестить удобнее, чем отроков, – замечает Макарий. – Потому что погружение в купель с головой…
Илюша косится на Макария. Мужчина, одетый в холщовое длинное платье, не внушает ему доверия.
– Я бы этого и делать не стал, – некстати оправдывается Илья Данилович, – но ведь старуха! Я вернусь, я еще рта не успею раскрыть, а она уже по глазам увидит, что я собираюсь врать. Нет, я сроду ей не врал. Ни в мелочах, там, насчет баб и всяких глупостей, ни в крупном, относительно, скажем, денег… Но я имел слабость, обещал. Уж очень она просила. Я ей толковал: «Неудобно, мать, потому что наш сын человек заметный…» А она мне: «Наш сын хоть и большой человек, но он, между прочим, крещеный!..» Вот, подите, растолкуйте ей! А я вам скажу откровенно – мне сына обманывать совестно, а невестку – еще того стыднее! Она женщина умная, с высшим образованием и зовет меня папой. Но обмануть свою старуху – прямо-таки невозможно! Вот положение.
– Обряд крещения, это… – торжественно начинает Макарий, но Илья Данилович перебивает его:
– Вы знаете что? Вы меня не агитируйте. Я все равно при своем мнении. Вы мне лучше скажите, можно ли его сейчас окрестить и – почем?
– Плата за крещение младенцев пятьдесят рублей, – скромно говорит Макарий. – Со взрослых соответственно дороже.
– Так ведь он же не взрослый! За него и в трамвае ничего не берут!
– У нас не трамвай, – с достоинством говорит Макарий.
Илья Данилович по натуре горячий спорщик. Ему нестерпимо хочется доказать Макарию, что трамвай, как всякий транспорт, дело полезное, а религия пережиток и далеко с ней не уедешь. Но он сдерживается. Момент для спора явно неподходящий. Он говорит:
– Я понимаю. И, конечно, торговаться не стану, раз у вас такса и без запроса. Только я хотел бы поскорее.
– Одну минуту, – говорит Макарий, уходит в дом и возвращается с толстой книгой. – Это «Жития всех святых». Здесь все православные имена и краткие описания праведного жития святых угодников божьих.
– Откровенно говоря, меня ихние биографии не интересуют, – хмурится Илья Данилович.
– Некоторые также не интересовались, – настойчиво говорит Макарий, – но потом вникли и им даже понравилось. Я все же считаю своим долгом ознакомить вас…
Он надевает очки в щегольской прозрачной оправе и читает:
– «Святой пророк Илья был родом из города Фосвы. Во время рождения его отец видел мужей, которые беседовали с ним, повивали его огнем и давали ему есть огненный пламень».
Илюша опасливо косится на Макария и потихоньку сползает со скамейки.
– «Святой пророк Илья беседовал с богом на горе Хориве и живым был взят на небо на огненной колеснице с огненными конями».
Илью Даниловича так и распирает желание поспорить с Макарием. Он усмехается.
– Мы с вами люди солидные, в пожилых годах. Вот у вас электрический чайник на столе… Радио в квартире играет. А вы говорите – огненная колесница!
– В то время электрических чайников не было, – говорит Макарий. – Пророк Илья жил за девять столетий до рождества христова.
Илья Данилович сердито фыркает.
– Живучи!
– Как?
– Живучи, я говорю, эти побасенки. Да ведь между прочим и придумано-то нескладно. Вот, например, мой старший сын – майор, летчик. Это понятно, что он подымается в небо, но опять-таки на мощном самолете, а не на лошадях. Это же, извините, несообразность! Кто этому верит? Одни замшелые старухи?
– Ваша супруга верует, – тихо и упрямо говорит Макарий.
– А вы и рады? А старухи с собой ребят в церковь таскают, а этим ребятам при коммунизме жить! На што им, спрашивается, Илья пророк, который глотал огненный пламень? Вы вот, я извиняюсь, кушаете оладышки с медом, а он пламень ел?
– Всякому свое, – уклончиво говорит Макарий. – Однако если вы желаете крестить младенца, то, может быть, приступим?
– Я лично не желаю, – мрачно говорит Илья Данилович, – это моя старуха. Я даже сомневаюсь, не простудить бы…
– В физическом отношении для ребенка никакого вреда! – убежденно говорит Макарий.
– А для ребячьей души, стало быть, польза? – запальчиво спрашивает Илья Данилович. – Ну хорошо. Все равно, я деньги уже отдал, но вы хоть мне объясните в популярной форме, какая польза от того, что вы парнишку три раза окунете в водопроводную воду? Ведь всякое дело, всякая работа нуждается в критике…
– Это не работа. Это совершение обряда.
– Ах, вот то-то, что не работа! А зачем же…
– Папа!
…Илья Данилович едва не падает со скамьи. Что это? За забором толпа ребятишек с любопытными, оживленными физиономиями. В центре ее невестка с Илюшкой на руках… Эх, провалиться бы сейчас в преисподнюю или вознестись бы куда-нибудь, как пророк Илья, чтоб не переживать такого конфуза!..
– Папа, что вы здесь делаете? – спрашивает невестка, едва переводя дух от быстрой ходьбы.
Илья Данилович не умеет врать. Он густо краснеет и говорит:
– Вот, с попом спорю…
Белобрысенькая девочка без двух передних зубов забегает вперед и шепеляво говорит:
– Неправда! Неправда! Он Илюфку фобирался крифтить!
– Это верно? – спрашивает невестка.
