Николай Баженов - Пустынник Агафон
Николай Баженов - Пустынник Агафон краткое содержание
Николай Баженов
Пустынник Агафон
Николай Дмитриевич Баженов вступил на опасную стезю фельетониста в 1933 году, когда впервые опубликовался в многотиражке московского завода "Динамо". Столкновения с опровергателями и не всегда добродушное ворчание обиженных героев фельетонов закалили характер Николая Баженова, но не ожесточили его доброе, мягкое сердце.
Таким он остался и в преддверии своего шестидесятилетия - добрым к добру, злым ко злу, — о чем свидетельствуют написанные им сборники сатирических рассказов: "Важная персона", "Народное средство", "Прощеный день", "Зеленое ведро" и другие.
Рисунки А. БаженоваИ богу свечка и черту кочерга
Кто кому молится?
К директору районного Дома культуры Сергею Ивановичу Свиридову зашел массовик Володя, серьезный худой юноша в очках. Зашел он под вечер, неловко поклонился и начал переминаться с ноги на ногу, что означало у него высшую степень волнения и тревоги.
- Ну, какие пироги? — улыбнулся ему директор. — Пари держу, что подобрал наконец руководителя фотокружка.
- Нет, Сергей Иванович, я по другому вопросу зашел. Я, Сергей Иванович, с серьезным сигналом к вам.
Он покосился на находившегося в директорском кабинете бухгалтера Сивого, потом подошел поближе к столу и, вытянув, шею, сказал:
- Мне думается, что Андрей Ильич, наш лектор на атеистические темы, — франкмасон!
Свиридов и Сивый в изумлении воззрились на Володю.
- Чего-о? — переспросил директор. — Франкмасон? Чушь какая-то! Сейчас никаких франкмасонов, сиречь вольных каменщиков (Сергей Иванович любил блеснуть эрудицией), нету. Вымерли! Это я точно знаю.
Володя сконфуженно шмыгнул носом.
- Ну, может, я неправильно выразился, — сказал он. — Франкмасон в моем понимании есть глубоко религиозный человек, если хотите, фанатик и изувер, но тщательно скрывающий свою веру. Разоблачить его трудно, потому что людям он говорит одно, а сам чувствует другое. Разве что случайно когда-нибудь обмолвится.
Бухгалтер Сивый понимающе закивал.
- А ведь это бывает в жизни, Сергей Иванович, — вмешался он в разговор, — я тоже такого знавал в свое время. В коллективе слыл воинствующим атеистом, церковь, служителей культа почем зря хулил, а придет домой, запрется, бух на колени и ну отвешивать поклоны, чтобы, значит, бог простил ему его хулу! Только он назывался не франкмасон, а двурушник, который и нашим и вашим.
- Да вы что, оба белены объелись, что ли? — рассердился Свиридов. — Андрей Ильич - высокой квалификации лектор, никакой он не двурушник и не франкмасон. Народ его слушает охотно, потому что он к каждой лекции хорошо готовится, интересные примеры подбирает. Мало ли что могут наговорить на человека? Язык без костей. Но тсс... кажется, он пришел, легок на помине. У него же нынче лекция "Происхождение праздника пасхи".
И действительно, дверь распахнулась, в кабинет стремительно вошел молодой еще, но уже с изрядной лысиной маленький чернявый человечек. Он бросил на диван объемистый портфель и зябко потер руки.
- Брр! Холодище-то нынче! Не весна, а наказанье господне! Выйдешь из дому и всю дорогу молишь бога, чтобы скорее до Дома культуры добраться.
- Неужели так холодно? — спросил бухгалтер.
- И-и, не приведи господь! — пожаловался лектор.
Свиридов и Сивый выразительно переглянулись.
- М-да, нынче свежо, — согласился директор, — там уже народ собрался, Андрей Ильич, должно быть, опять зал полный.
- Вот это хорошо! — искренне обрадовался лектор. — Мне ведь по заданию райкома еще одну лекцию прочесть нужно. На кроватной фабрике в семь часов. Маловато времени, да, пожалуй, успею. А? Ну, господи благослови, пошел я.
Он забрал свой портфель и выскочил в фойе. Оставшаяся троица некоторое время молчала.
- Бога-то он, верно, к месту и не к месту поминает, — размышлял Свиридов, задумчиво барабаня пальцами по столу. — Может, это машинально, по привычке, а может, и вправду верующий. Кто его знает! В душу к нему не заглянешь. Неужто и он дома перед иконами на колени бухается? Ай-яй! Конфузия! А вдруг область об этом узнает...
- Непременно с кем-нибудь посоветуйтесь, — предложил Сивый, — хоть бы в райисполкоме. А то не ровен час...
На следующий день Свиридов с раннего утра сидел в приемной председателя райисполкома Бухтеева и дожидался, когда он появится. Наконец грузный, страдающий одышкой председатель показался в дверях и медленно двинулся в кабинет, бросая на ходу ожидающим:
- Привет! Наше вам с кисточкой! А тебе, Свиридов, что надо? Опять какую-нибудь чертовщину выкинул?
- Посоветоваться зашел, — ответил директор Дома культуры, — есть одно щепетильное дельце.
- Щепетильное? А ну проходи.
Пока председатель снимал пальто, Свиридов поделился своими сомнениями насчет лектора. Председатель молча слушал, потом сердито засопел.
- Какого беса ты ко мне с подобными пустяками пристаешь? Тут от посевной аж чертики в глазах мельтешат, а ты еще своим франкмасонством голову морочишь! Лучше бы к предстоящему смотру сельских хоровых коллективов предложения продумал. Ох, боюсь, этот сатана Капелькин провалит нам мероприятие!..
- Как же мне все-таки быть-то? — уныло спросил Свиридов. — Поскольку сигнал о лекторе поступил, стало быть...
- Посылай всех сигнальщиков к чертовой бабушке! — вскипел Бухтеев. — А еще лучше посылай их ко мне. Я им такое франкмасонство покажу, что сам Вельзевул завертится в своем пекле. Распустились, дьяволы! Ну да я их распотрошу, сто чертей им в глотку!
Глубоко задумавшись, вернулся Свиридов в свой кабинет и устало плюхнулся в кресло. К нему мгновенно подскочили массовик Володя и бухгалтер Сивый. В ответ на их немой вопрос Сергей Иванович беспомощно развел руками.
- Ничего не могу понять. Хоть убей! Ну, хорошо, допустим, Андрей Ильич часто поминает бога потому, что в него верует. А товарищ Бухтеев кого почитает? Выходит, что чер... Господи! Помоги рабу твоему разобраться в этом запутанном деле!
Братья Карамазовы
Настоящая фамилия братьев, конечно, была другой - Егорушкины. Жили они в своем домике, с небольшим садом и огородом, возле самой реки. Родители их, уроженцы Сибири, работали в колхозе, отец конюхом, а мать - бывшая монашка - птичницей. И Петьша и Гриньша, как звали их родители на сибирский манер, были ребята рослые, коренастые - в отца. И голоса были отцовские, басовитые. А вот от матери им ничего не перепало - ни ее кротости, ни фанатичной веры в бога. Вместе с нами, пионерами, шагали братья на первомайской демонстрации и весело орали на все село:
- Долой, долой монахов.
Раввинов и попов!..
Кроме пения, любили еще братья Егорушкины драться. И однажды, когда они, не поделив трех яблок, сорванных в колхозном саду, тузили друг друга, кто-то из соседей, смеясь, крикнул:
- А ну, братья Карамазовы, прекратите озорство!
С того случая они и получили свое прозвище.
Немало воды утекло с той поры в местной речушке Копытовке, но дух братьев Карамазовых по-прежнему оставался боевым. Особенно неутомимым в рукопашных подвигах был старший брат Петьша. Это ему, кстати, досталось тогда спорное яблоко. А затем, когда конюх и бывшая монашка упокоились на погосте, — то и дом со всем хозяйством, ибо Петьша выкупил причитающуюся младшему брату половину наследства.
Месяц гулял младший Егорушкин на братнины денежки, пока не ухлопал их до единой копейки. Так с гулянки его и призвал военкомат в ряды армии.
Воевать на фронте братьям не пришлось: попали они в некую тыловую, очень важную воинскую часть и прослужили там всю войну, не испытав даже бомбежки. Вернулись братья, естественно, целыми и невредимыми, правда, без больших наград.
На предложение правления колхоза потрудиться в одной из полеводческих бригад или по примеру отца на конюшне братья поблагодарили за честь, однако решительно отказались, сославшись на слабое здоровье и усталость. Их стыдили, ругали, но, поскольку Егорушкины все же были защитниками Родины, оставили в покое.
И вдруг прибегает как-то мой сосед и, взволнованно размахивая единственной рукой, сообщает:
- Петьша-то Карамазов в апостолах ходит. Вот провалиться мне на этом месте!
- В каких апостолах? — спрашиваю.
- В обыкновенных, евангелических, — отвечает, — кажись, их какими-то протопресвитерами кличут. Собрались, говорят, в области сектанты и порешили Петьшу рекомендовать на эту должность. А общее собрание наших верующих, значит, его назначение оформило. Смехота!
Я скептически покачал головой. Протопресвитер! Должно быть, это что-то вроде епископа.
- Епископы сектантам не положены, — авторитетно возразил сосед, — скорей всего Петьша будет на манер протопопа.
