Ирина Судникова - Исторические рассказы и анекдоты из жизни Русских Государей и замечательных людей XVIII–XIX столетий
Тогда Панин начал объяснять свои мысли и замечания на каждую статью, а Императрица в то же время записывала карандашом его слова.
— Во многом одобряю я, — сказала она. — замечания ваши, граф, но по некоторым статьям еще поспорю с вами. Для этого приглашаю вас ко мне обедать. — Потом, подав Панину руку, она произнесла громко: — Сегодня я удостоверилась, что у меня есть Сенат и сенаторы. (1)
* * *Екатерина подарила одной из придворных дам, госпоже Верр, десять тысяч рублей на покупку дома. Покупая дом. Верр совершила купчую крепость на общее имя со своим мужем. Когда последний умер, наследники его отыскивали себе (за выделом указной части) половину дома, и Сенат утвердил их право. Императрица, основываясь на том, что деньги были подарены жене, нашла это решение несправедливым и поручила генерал-рекетмейстеру Маслову рассмотреть дело.
Через несколько времени Маслов доложил Государыне, что сенатское постановление правильно и сообразно с уставами.
— Так те уставы глупы и смешны, — сказала она.
— Ваше Величество имеете власть их переменить, — возразил Маслов, — но до тех пор никто иначе не должен поступать.
— Напишите указ, чтоб весь дом принадлежал вдове, — отвечала Екатерина. — я этого хочу!
— Но, Государыня, этим нарушится правосудие и право собственности. — заметил Маслов.
— Прошу не рассуждать! — крикнула Императрица с гневом.
Маслов замолчал, собрал бумаги, поклонился и вышел.
На другой день, явившись с докладом, Маслов подал Императрице две бумаги, сказав:
— Вот. Ваше Величество, два указа по делу Верр: один согласный с вашей волей, а другой — с законами.
Екатерина молча взяла бумаги и положила их в стол, затем, выслушав и разрешив остальные доклады Маслова, ласково и милостиво поговорила с ним и отпустила домой.
В тот же вечер Сенат получил подписанным тот указ, который соответствовал представлению Маслова, а следовательно, и справедливости. (1)
* * *26 ноября 1792 года, в день Св. Георгия Победоносца, празднуемый при дворе угощением всех георгиевских кавалеров, находящихся в столице, Императрица присутствовала за обеденным столом. Кавалеры сидели не по чинам, а по старшинству получения ордена. Екатерина беседовала с героями, ей лично известными, о сражениях и победах, прославивших их имена и Отечество, вспоминая и рассказывая малейшие подробности каждого дела. Недалеко от нее сидел контр-адмирал NN, украшенный орденом 3-го класса, истый моряк и по наружности, и по всем своим приемам, совершенно чуждый дворских тонкостей и вежливостей. Он уже, по своему обычаю, осушил несколько рюмок доброго вина и несколько подогрел и без того неробкую и горячую свою душу. Императрица, желая почтить его своим вниманием, но не помня его подвигов, обратилась к нему с вопросом:
— Вы где получили Егорьевский крест?
— Под Чесмою, Ваше Величество.
— Чем вы тогда командовали?
— Кораблем «Рафаилом».
— А! Теперь знаю. Этот корабль отличился, — и Императрица начала перечислять отличия, оказанные кораблем.
— Совсем не то, Государыня. — перебил ее моряк.
— Как это?
— Совсем не так было.
— Да так сказано в донесении.
— Мало ли что говорится в донесениях. А вот как было. — и моряк рассказал по-своему ход сражения и действия своего корабля.
Императрица с кротостью выслушала его рассказ и с добродушною веселостью примолвила:
— Есть русская пословица: кто лучше знает, тому и книги в руки. (1)
* * *Заслуженный солдат, выждав удобный случай, когда Императрица выходила из кареты, стал перед нею на колени с бумагою в руке. Бумага принята и прочитана. Это была тайная жалоба целого полка, стоявшего в Малороссии, на полкового командира, князя Г., в том, что он не выдает жалованья, отчего солдаты терпят крайнюю нужду, что они выбрали единодушно лучшего из своих товарищей, унтер-офицера, чтоб он довел их горе до матушки их, правосудной Государыни.
Императрица приказала президенту Военной коллегии, графу Захару Григорьевичу Чернышеву, тайно разведать, точно ли жалоба справедлива, и хорошо содержать присланного. Чернышев поместил его в своем доме и производил розыски. Между тем родные князя Г., узнав о его беде, всячески умоляли графа Чернышева спасти его. Дело тянулось долго и, наконец, казалось как бы забытым. Через несколько месяцев граф Чернышев для того, чтобы солдат, живший в его доме, не напоминал о деле и не попался бы когда-нибудь на глаза Императрице, отправил его на службу в один из сибирских полков, да и сам перестал думать и забыл об этом деле.
Но не забыла Екатерина.
— Что же, граф. — спросила она однажды Чернышева. — собраны ли сведения по жалобе полка?
— Нет, Ваше Величество, еще не получено полных и верных.
— А присланный от полка?
— Живет, Государыня, у меня в доме во всем довольстве. Ему идет и вино, и пиво, обед посылаю ему с моего стола.
— Захар! — грозно сказала Императрица. — Ты лжешь! Ты обманываешь меня! Я знаю все. Слушай же, Захар, начальника полка сменить и предать суду, присланного немедленно возвратить в Петербург.
Полку было возвращено все законное, присланный унтер-офицер был пожалован в офицеры и возвратился в свой полк, благословляя имя Государыни. (1)
* * *Кому не известны эрмитажные вечера Екатерины, где она, оставив царское величие и отдыхая от дневных государственных занятий, являлась не Императрицею, но ласковою, любезною хозяйкою? Едва ли будет возможно когда-нибудь описать все подробности этих вечерних отдыхов Великой Государыни.
При конце одного из таких вечеров Екатерина, сев ужинать, видит, что подле нее одно место осталось пустым.
— Ах, боже мой, — говорит она, — ужели я так несчастлива, что подле меня и сидеть никто не хочет?
Надобно знать, что на этих маленьких вечерах за стол садились не по чинам, а по выдернутым наудачу билетам, такова была воля державной хозяйки. Начались розыски между гостями: матери взглядывали на билеты своих дочерей. Наконец, номер пустого места подле Императрицы нашли у княжны С. В. Голицыной, впоследствии графини Строгановой, тогда десятилетней девочки, и велели ей занять место. Императрица, обласкав ее, рассказывала ей во время ужина забавные сказки. Дитя, склонное к смеху, прохохотало весь ужин. Встав от стола. Императрица взяла ее за руку, подвела к матери, княгине Н. П. Голицыной, и примолвила:
— Кажется, ваша дочь не скучала у меня. (1)
* * *День бракосочетания Великого Князя Александра Павловича, именно 3 сентября 1793 года, ознаменован был многими монаршими милостями, в том числе и наградами чиновников по разным ведомствам. Между последними, судье киевского совестного суда, коллежскому советнику Полетике был пожалован орден Св. Владимира. Но в рескрипте о том вместо «коллежского» он наименован был «статским советником». Получив этот рескрипт, Полетика представил его в губернское правление и требовал объявить ему по установленному порядку этот чин. Не имея указа от Сената о пожаловании Полетики в статские советники, губернское правление затруднялось в исполнении его требования и вошло с представлением в Сенат, испрашивая его разрешения. Когда, наконец, обстоятельство это чрез генерал-прокурора представлено было на рассмотрение Императрицы с означением именно того, что Полетика наименован в рескрипте статским советником по ошибке. Государыня сказала: — Государи не ошибаются, и ошибки их должно принимать за истину.
И Полетика стал статским советником.(1)
* * *Полковник Боборыкин, выпущенный из капитанов гвардии в армию, имел надобность быть в 1-м департаменте Сената, но входил туда по черной лестнице, темной и узкой. На этой лестнице Боборыкин встретился с канцелярским чиновником, и когда последний, усиливаясь пройти вниз, не посторонился, Боборыкин толкнул его и при этом ударил два раза хлыстиком. Это случилось во время собрания Сената, и происшествие немедленно сделалось известным. Экзекутор не мог не довести о нем до сведения генерал-прокурора. Последний был также в необходимости донести о том Императрице.
Во внимание к важности места Государыня, признавая поступок Боборыкина дерзким, оскорбительным для Сената, написала на докладе следующую резолюцию:
«Боборыкина надлежало за это отдать головою Сенату, но вместо того повелеваю выдержать его при Сенате под арестом две недели и потом отправить к отцу, чтоб наставил его в правилах доброй нравственности». (1)
* * *При открытии губерний, по учреждению Екатерины, Калужскую губернию открывал генерал Кречетников, человек деятельный, опытный и усердный, но много о себе думавший, гордый и заносчивый.
Время открытия губернии приближалось. Митрополит Платон, управлявший Московскою и Калужскою епархиями и долго ожидавший приглашения наместника для совместного действия, но, к удивлению своему, не получавший его, решился ехать туда как бы для обозрения епархии. Разъезжая по уездам и монастырям, он наконец приехал в Калугу. Наместник сообщает ему о всех своих намерениях.
