Автор неизвестен - Цыганские сказки
Снова хлестнул цыган коня по бокам, и снова повозил конь цыгана, повозил и привез на старое место, к дому колдуна. Удивился цыган: “Если бы я сел на дворового хозяина, то он бы меня убил, в грязи затоптал. Значит, и вправду мужик этот колдун! Значит, и вправду кони его заколдованные! Дай-ка, — думает цыган, — я на серого коня пересяду. Может, он меня домой вывезет?”
Пересел цыган на серого коня и поехал. Час едет, другой. И завез его серый конь в такую глушь непролазную, в такое болото, что ему не выйти и не выкарабкаться. Взмолился цыган:
— Господи, спаси ты меня, помоги выбраться из этого болота, клянусь, никогда больше с колдунами не тягаться.
Кое-как к утру насилу выбрался цыган на дорогу, да так и вернулся в табор ни с чем.
Ласточка
Жила на свете цыганка. Была она такая старая, что уже не могла кочевать, а жила в деревне. Денег у нее не было, а потому ютилась она на чердаке, под самой крышей. Жил вместе со старухой ее сын — дурачок. Каждое утро цыганка побираться ходила: где хлеба выпросит, где погадает. Так и перебивалась. А дурачок дома оставался, в дурацкие игры свои играл. Придет старуха домой да всю провизию, что за день набрала, за окошко вывесит, чтобы ветерком обдувало, а то жарко на чердаке, ни ветерка, того и гляди, хлеб зачерствеет да сало испортится. А под коньком этого дома свили себе гнездо ласточки. Известное дело, ласточка — птица домовая и для дома священная. Не дай бог кому ласточкино гнездо разорить — жизни в доме не станет. А тут, как на грех, повадились птицы бабкину еду склевывать. Что с птицы взять? Никакого спроса с птицы. Терпела старуха, терпела да не вытерпела. “Как же так, — подумала она, — из последних сил я эту еду добываю, а тут птицы неразумные ее уносят?!” Взяла старуха палку и разорила гнездо ласточек.
На следующее утро, не успела еще старуха уйти в деревню, как на чердак влетела ласточка, упала на землю и в домового превратилась, в человечка маленького. Подходит домовой к старухе и говорит:
— Ты, старуха, это гнездо на место поставь, а то не будет тебе житья на этом свете!
Испугалась старая цыганка, лицо руками закрыла, а как открыла, глядит: нет никого. Позвала старуха сына-дурачка.
— Сынок, так и так, так и так, сделай милость, поставь ласточкино гнездо на место.
Рассмеялся дурачок. Не поверил он словам матери, не стал гнездо вешать. На следующее утро повторилось то же самое: снова прилетела ласточка, о землю ударилась и в домового превратилась:
— Говорил же я тебе, старая, чтобы ты гнездо повесила на место. А ты меня не послушала.
— Миленький, просила я своего сына, чтобы он повесил, да не слушает он меня. Ты прости его, дурачка.
— Хорошо, только в последний раз тебя предупреждаю: не повесишь гнездо на место — худо будет.
Сказал так домовой и сгинул. Взяла старуха гнездо и попыталась было сама подвесить его к коньку, да только чуть было не сорвалась с крыши. Выпало у нее гнездо из рук, упало на землю и рассыпалось.
На следующее утро снова прилетает ласточка, снова она оборачивается маленьким человечком и говорит:
— Предупреждал я тебя, старая, да не послушалась ты меня. Вот и знай теперь свой срок: осталось тебе жить на белом свете всего одну неделю!
Побежала старуха в церковь, попу все рассказала Опечалился поп и говорит:
— Ничего тебе, старуха, не поможет. Это судьба твоя. Так и случилось: умерла старуха-цыганка через неделю.
Мертвый табор
Жил на свете молодой цыган. Был он из богатого рода и занимался тем, что продавал на ярмарках лошадей. Как-то раз поехал он на ярмарку, сделал с выгодой свое дело и возвращался домой. От города до дома путь ему не близкий. Застигла цыгана в пути ночь. Только собрался он на ночевку устраиваться, как вдруг услышал неподалеку пение цыганское — так и разливаются голоса по ночной росе. Повернул цыган на голоса и через некоторое время к табору подъехал. Стоял этот табор на большой поляне возле реки. Вокруг костры горели, а у костров сидели цыгане и песни пели. И до того хорошо пели, что аж заслушаешься. Остановился цыган неподалеку, стреножил лошадей, однако близко к кострам подходить не стал. Решил приглядеться сначала. Цыгане-то чужого табора: что, мол, за люди, какого рода-племени? А сам все ближе и ближе подбирается. Вдруг заметил он около костра одну красивую цыганку, так хорошо она пела да плясала, что сердце зашлось у цыгана, огнем загорелось. Был этот парень холостым, и решил он во что бы то ни стало познакомиться с этой девушкой, что так поправилась ему. Дал себе слово цыган жениться на этой красавице. А раз дал слово, надо держать его!
Покуда плясали цыгане да пели, парень к табору не подошел, а когда рассветать стало и табор разбрелся по шатрам, заметил парень, в какой из шатров эта красавица-цыганка пошла, и направился следом за ней. Задумал он сговорить девушку или украсть ее, пока цыгане спят. Подкрался он к шатру, открыл полог и в ужасе назад отпрянул. Страшную картину увидел он. В шатре том лежали вповалку цыгане: у кого руки нет, у кого — ноги, у кого — головы. Волосы зашевелились у цыгана. Понял он, что с мертвым табором встретился. Однако постепенно испуг у парня прошел, и принялся цыган красавицу-девушку искать. Видит: лежит она на земле бездыханная. Опечалился цыган, а потом решил: мертвая моя и живая моя! Украду ее все равно, будь что будет! Хоть ночью она оживает, и то хорошо.
Положил цыган мертвую девушку на свой тарантас и уехал. Целый день увозил он ее подальше от табора, а как настала ночь, ожила цыганка, встала:
— Куда ты меня везешь? Ты с ума сошел! Ведь сейчас мои братья тебя настигнут и убьют. Разве ты не знаешь, что от мертвых скрыться невозможно? Поворачивай скорей обратно коней, а не то пропадешь.
— Не боюсь я твоих братьев, люблю я тебя, ты мертвая моя и живая моя!..
Не успел он сказать этих слов, как раздался стук лошадиных копыт: это братья настигли беглецов. Избили они цыгана до полусмерти, а сестру свою обратно увезли.
Очнулся наутро цыган — нет девушки. Умылся парень в речке, передохнул немного и решил;
— Нет уж, раз я слово дал, то от него не отступлюсь. Надо только подальше от мертвого табора ускакать, чтобы братья не догнали.
Опять отыскал цыган мертвый табор и опять, лишь только цыгане разбрелись по шатрам, украл он свою любимую и вихрем помчался из табора. Как только наступила ночь все повторилось: снова напали братья па след беглецов, снова избили цыгана до полусмерти и отняли свою сестру.
— Нет, так легко вы со мной не справитесь, — решил цыган, — если я раньше на тарантасе ехал, то теперь попробуйте меня верхового догнать.
Как задумал, так и сделал. В третий раз украл он мертвую цыганку, положил ее поперек седла и помчался.
И ушел бы цыган от погони на этот раз, будь у него такие же кони, как у братьев, да только известно, что у мертвого всадника — волшебные кони. Цыган в лесу дорогу выбирает, а волшебный конь напрямик летит. Цыган через реку вплавь перебирается, а волшебный конь прямо по воде скачет. Под самое утро настигли беглеца братья. Но бить на этот раз его не стали, сказали только:
— Выбирай, парень, свою судьбу. Не согласишься, убьем тебя сейчас. Все равно тебе сестры нашей не видать, потому что не было еще такого, чтобы мертвая за живого замуж вышла. А случилось с нами вот что: остановились мы табором возле деревни одной, мужики в то время сено косили. Пустили мы ночью лошадей на сенокос, тут они все сено и потравили. Как увидели мужики такое — кто вилы взял, кто топор, кто косу. И всей деревней на наш табор пошли. Так и побили нас всех до единого. Побили и хоронить не стали. Оттого души наши покоя не имеют. Ты предай наши тела земле, отпой пас и поезжай себе с богом, мы тебе зла не сделаем.
Пообещал цыган братьям сделать так, как они просили, да не во всем он сдержал свое слово: табор похоронил и отпел, как полагается, а мертвую свою любовь отпевать не стал и хоронить тоже.
Ожила красавица ночью и говорит ему:
Что ты наделал? Не послушался моих братьев, беду на меня накликал. Не будет теперь душе моей покоя вечно. Суждено мне бродить по земле.
Сказала так цыганка и сгинула. А парень после этого не прожил и трех дней. От тоски умер.
О Вайде и Руже
Жил да был Вайда, цыган, богатый барин. Не дом у у него был, а целый дворец, и работников в том доме полным-полно было. Жил Вайда своим умом, не воровал, копейки денег чужих за всю свою жизнь не взял, только лошадьми занимался — менял, продавал, покупал, на том и состояние свое нажил. И был у Вайды конь знаменитый, на всю округу гремела слава о том коне. Диковинный был конь! Вороной, с гривой длинной, как птица летел он над землей, верным другом хозяину своему был, с полуслова его понимал.
И вот как-то раз прослышал Вайда о том, что в одном дальнем цыганском таборе живет Ружа-красавнца и нет этой Руже равных среди цыганок по красоте и уму. И решил Вайда поехать и посвататься к Руже. Да не просто поехать и посвататься, а заодно и испытать ее, так ли умна она, как говорят о ней.
