Эдуард Шюре - Великие легенды Франции
Чувства достоинства, независимости и братства, развившиеся в маленькой республике Страсбурга благодаря конституции и мудрости магистратов, стали причиной того, что характер горожан получился особый. Визит представителей Цюриха в 1576 г. позволил проявиться этим особенностям особенно ярко. Жители Цюриха, чтобы доказать свою дружбу и преданность Страсбургу, обещали преподнести горожанам подарок нового вида. Был снаряжен корабль, на нем расположились главные магистраты города, и, при помощи весел, через Лимматт и Рейн, делегация достигла Страсбурга. Когда гости из Цюриха сошли на берег в Страсбурге, они показали удивленным хозяевам свой подарок: кастрюлю, где все еще кипело какое-то варево. Жители Страсбурга удивились: как, такое путешествие только из-за кастрюли какого-то варева? Пятьдесят лье ради каши из проса! Но смешки прекратились, когда старый магистр сопроводил подарок такими поистине историческими словами: «Это, – сказал он, – лишь символ. Если когда-нибудь, да не допустит Господь этого, Страсбург окажется в затруднении, жители Цюриха придут на помощь так быстро, что даже тарелка каши не успеет остыть». [8]
Кто бы мог подумать, что эти слова придется проверить через три столетия и что эта веселая сцена повторится, на этот раз трагедией? Все помнят события войны 1870 г., когда во время осады Страсбурга немецкими войсками группа посланцев из Швейцарии, возглавленная представителями Цюриха, проникла в город и заставила прекратить обстрел города, чтобы оказать помощь и поддержку осажденным. Они не смогли спасти город-побратим, который Пруссия не пощадила, но хотя бы перевязали раненых и принесли осажденным то, в чем те нуждались больше всего: новости из Франции. Увы! Известия были неутешительными. Великая новость, которой осажденные еще не знали, называлась Седан. Весть о падении Седана потрясла Эльзас до глубины души, но не заставила сомневаться в Родине. Если в Эльзасе когда-либо чувствовали духовную связь с Францией, это было в дни великих бедствий. Разве бедствия, пережитые вместе, не связывают людей и народы сильнее, чем радости? Так говорят. Ибо и после этого Эльзас не переставал посылать во Францию знаки своей нерушимой преданности. Швейцария с пониманием отнеслась к этим чувствам и подтвердила старинную дружбу своей глубокой симпатией. Французский Эльзас не забудет этого никогда.
Интерьер Страсбургского собораРаз уж мы обратились к недавним событиям, нельзя расстаться с собором без рассказа об осаде, которая уже стала частью его легенды. Новейшая история приобретает здесь фантастические оттенки. Вот как французский солдат, капитан корабля Дюпети-Туар, рассказывает о первой ночи бомбардировки города. «Вечером 18 августа я, как всегда, отправился в Контад. Ночь выдалась темная, и мы ждали, глядя во все глаза на темные массы зелени. Вдруг горизонт осветился, и на город посыпался град снарядов, пролетая прямо над нашими головами. Они падали со всех сторон, а расстояние до батарей было таким, что мы видели только отблеск выстрела. По времени, которое проходило между выстрелом и падением снаряда, мы рассчитали, что расстояние от батарей до города было около трех километров. В тишине послышался низкий гул, который надвигался на город, охваченный мраком. Потом появились огоньки, потом повсюду занялся пожар. Потом шпиль собора, отбрасывавший странные отблески, запылал, и, перекрывая грохот артиллерии, треск пожара, послышались высокие голоса детей. Чтобы ускорить капитуляцию города и заставить мирное население оказать давление на военное командование, немцы начали то, что они сами называли „кровавый танец“». Известно, как страсбуржцы ответили на этот вызов. Послушаем теперь, как прусский офицер спустя восемь дней описывает происходившее вне города, когда бомбардировка достигла своего апогея: «Длинные улицы из конца в конец были охвачены огнем. Зарницы озаряли небо. Я находился на батарее у городка Хаусберген. Снаряды с фитилями летали, как кометы. Бомбы, рассеянные среди них, отбрасывали слабый свет и чертили в небе дуги, а потом тяжело падали на улицы и крыши. Все прусские и баварские батареи расположились вокруг города. Они стреляли разом, и грохот стоял такой, что земля ощутимо дрожала у нас под ногами. Со всех валов яростно отвечали на наш огонь. Над Страсбургом поднималось зарево. С чисто военной точки зрения, события этой ночи представляют несомненный интерес. Что же до осады, бомбардировка нам совершенно не помогла, как это со всей отчетливостью показали дальнейшие события». [9] Вот два исторических документа о тех легендарных ночах. Но это не все. Однажды послышался зловещий крик: «Собор горит!» И в самом деле, горела крыша нефа, и огонь подбирался к основанию башни, не в силах до нее дотянуться. Видя такое, кто не вспомнит древнюю легенду? Рассказывают, что в ночь св. Жана, когда зимние ночи особенно длинны, старые строители собора шевелятся под своими могильными плитами. Потом выходят из могил главные архитекторы, держа в руках компас и магистерский жезл, потом лучшие камнетесы с веревками, потом скульпторы и мастера витражей. Все собираются под сводом главного нефа, здороваются, узнавая друг друга, пожимают руки. Они мечутся и шепчут, как тысячи листьев, соприкасающиеся друг с другом. По лестницам и галереям величественная процессия движется к башне. Дева в белом платье, держащая резец в левой руке и молоток в правой, возглавляет шествие. Это ваятельница Сабина. Она поднимается до самого шпиля и танцует в серебряном свете луны. Через час эти тени людей рассеиваются, как листья, унесенные порывом ветра. Ах, старые, забытые тени, наивные художники, полные энтузиазма, что сказали бы вы пламени этого пожара, видя, как от немецких снарядов гибнет собор, ваше творение? Что бы вы ответили, если бы услышали крики детей Страсбурга? Любому эльзасцу ответ известен заранее. Вы сказали бы: «Мы с вами, потомки!»
V. Крестьянская война. – Колдуны и проповедники
Как немецкий Эльзас средних веков стал французским времен революции? Мы не сможем понять глубинной энергии данного превращения, если не примем в расчет внутренней эволюции, предшествовавшей этому процессу. Именно эпоха Реформации, история Эльзаса XVI в. даст нам возможность разобраться в произошедшей перемене. Скрытый огонь, сделавший возможным взрыв 1789 г. и, как следствие этого, слияние с Францией, загорелся именно в это время.
Чтобы разобраться в произошедшем, нам достаточно кратко коснуться событий этой эпохи. И мы не расстанемся с направляющей рукой легенды, равно посещающей одинокие вершины гор и населенные города, большие дороги и тайные тропы. В этот беспокойный XVI век у легенды появляются три новых действующих лица, внезапно уводящих нас от основных сюжетов идеалистического искусства предшествующей эпохи к нервным формам современного реализма. Эти новые герои легенд – бунтующий крестьянин, колдун и свободный проповедник.
До тех пор, пока феодализм был воинственным, то обороняясь, то нападая, он возвышал души, придавал обществу новые формы. Но учреждения, созданные человеком, быстро теряют из виду свои идеалы и портятся под действием страстей. Золотой век рыцарства прошел. Жизнь немецких сеньоров к концу XV в., как и почти везде в Европе, определялась безудержной страстью, безжалостным деспотизмом. Их дни проходили в турнирах и застольях, карнавалах и маскарадах. Как только наступал перерыв в сезоне охот, они искали повод для войны с соседом. Чтобы платить своим шутам и одаривать женщин, они становились фальшивомонетчиками или разбойниками. Замки в Вогезах, эти неприступные логова, изобиловали певцами и льстецами. Ночью и днем оттуда были слышны звуки дудок и крики сокольничих, тренирующих птиц. Как сообщает современник, «хмель справлял свои именины каждый день, а вопли – каждый второй». И кто за все это платил? Бедный крепостной, несчастный крестьянин. Тощий и жалкий, придавленный налогами, он тихо умирал на своем клочке земли, в то время как ад торжествовал на горе. Чтобы вытрясти из крестьянина последние гроши, его травили собаками, как дикого зверя, его худую спину осыпали плеточными ударами. Вводили жестокие законы против браконьерства в охотничьих угодьях феодала. В подземной тюрьме одного из замков нашли человеческий скелет в окружении оленьих рогов и клыков кабана. Иногда заключенные умирали от голода и жажды в своих узилищах. Крестьянка, пришедшая в ночи к донжону, могла слышать хрипы умирающего, полные ненависти к мучителям.
Начиная с XV в. против подобного положения вещей в Вюртемберге сложился тайный союз, и вскоре о нем заговорили в соседних землях. Это было настоящее тайное общество крестьян, превратившееся в братство бедного Конрада . Члены общества собирались в лесах по ночам. У братства были свои церемонии, странные и полные печальной иронии. Глава общества встречал новичков рукопожатием и предлагал им разделить владения братства на луне , поля и виноградники в лесу великой нехватки , отдых на горе голода , трапезу в долине милостыни и аренду замка Нигдеи . У братства было свое тайное знамя, на котором в голубом поле изображался бедный Конрад, стоящий на коленях перед распятием. В 1514 г. был введен общий налог на продукты сельского хозяйства. Глава братства бедного Конрада созвал собрание в поле. Он нарисовал лопатой круг и сказал: «Меня зовут бедный Конрад, таковым я и останусь. Кто не хочет отдавать злодеям свой последний грош, становись со мной в круг». Вскоре знамена братства взвились над городами, а сеньорам направили письменные прошения. Феодалы пытались разобщить братство, прибегали к угрозам и пыткам. Ничего не помогало. Евангелические и реформационные идеи поддерживали смелость бедного Конрада. Он слышал от проповедников, что дети одного отца не могут быть рабами своих братьев, и эта проповедь была ему ближе, чем речи на латыни, произносимые в церкви. Он написал двенадцать статей, первая из которых провозглашала отмену крепостного права. Сеньоры не приняли статей. Тогда бунт стал всеобщим. Бедный Конрад нашел свой символ: крестьянский башмак. Этот башмак, поднятый на шесте, стал символом войны с сеньорами. Крепостной, ставший человеком, воскликнул: «Один башмак – чтобы избавиться от повинностей, другой башмак – чтобы дойти до края мира. Латы вместо плуга, меч вместо цепей!» Вскоре запылали монастыри, замки, церкви. В Эльзасе это грандиозное восстание закончилось резней. Сеньоры утопили бунт в крови. Но память народа никогда не забудет героический образ крестьянина, начертавшего на своем знамени: «Пусть тот, кто хочет быть свободным, следует за лучом солнца!»
