Валерий Демин - Гиперборейские тайны Руси
Похожий сюжет встречается и в китайском фольклоре. Искусный игрок на флейте Сань Лан приводит в буйный восторг и неистовство драконоподобного владыку Подводного царства (рис. 13). Проводились также параллели между эпизодом в Подводном царстве и концовкой 41-й руны «Калевалы», где Вянямёйнен завораживает игрой на кантеле морского бога Ахто.
Рис. 12. Пляска Морского царя. Художник Л. Фалин
У нашего Садко непростые и запутанные отношения с Морским царем. Судя по некоторым из вариантов былин, знакомы они были задолго до того, как новгородский гусляр оказался в Подводном царстве. Первая встреча произошла еще на родной земле, на берегу Ильмень-озера:
Как пошел Садке (так!) к Ильмень-озеру.
Садился на бел горюч камень
И начал играть в гусельки яровчаты.
Как тут-то в озере вода всколыбалася,
Показался Царь морской.
Вышел со Ильменя со озера. <…>
Морской царь оказался в Ильмень-озере не случайно. В мифологиях разных народов владыки водной стихии предстают хозяевами не только морей и океанов, но также рек и озер (последние в индоевропейской традиции считаются детьми Морского царя). В дальнейшем в славяно-русском фольклоре Морской царь превратился в дедушку Водяного и поселился чуть ли не в каждой речушке, озере и даже пруде (по этнографическим записям, в некоторых местностях уверяли, что в разных концах озера живут разные водяные). Несмотря на ласковый эпитет «дедушка», русский водяной – довольно-таки злобное, коварное и опасное существо. Он постоянно топит любого неосторожного купальщика, утаскивает к себе в подводные чертоги детей и молоденьких девушек (последних упорно преследует даже на суше) и постоянно требует жертв – людей и животных. Византийские историки и русские летописцы в один голос утверждают, что славяне-язычники регулярно приносили в жертву озерам и рекам живых людей – особенно пленников. Персидская княжна, принесенная в жертву матери-Волге Стенькой Разиным, – реальный отголосок тех стародавних традиций.
Рис. 13. «Китайский Садко» Сань Лан ублажает Морского владыку игрой на флейте. Художник Марсель Лаверде (иллюстрация из книги «Море: мифы и легенды». Париж – Москва. 1994)
Имя новгородского гусляра – Садко – на первый взгляд кажется если не загадочным, то уж непривычным – точно. На самом деле в его основе лежит самый что ни на есть обычный лексический корень «сад», в свою очередь дающий множество однокоренных слов с целой гаммой смысловых оттенков. Происхождение русского слова уходит в самые глубины общеиндоевропейской традиции: в древнеиндийском (ведийском) языке sadayati означало то же самое, что и в современном русском – «сажает». Загадка былинного имени кроется совсем в другом. Дело в том, что утвердившаяся вокализация имени – Садко – далеко не единственная фонетическая форма. Мало у кого из былинных героев имя произносится так по-разному: Садке (им. падеж), Садка (им. падеж), Садок, Сотко. Все эти формы пытались интерпретировать по смыслу и генезису. Например, один из самых выдающихся русских филологов академик Федор Иванович Буслаев (1818–1897) высказывал предположение, что Садок – не что иное, как переиначенное еврейское имя Цадок («Праведный»), и, следовательно, если доводить до логического конца гипотезу Буслаева, поддержанную и другими исследователями, – Садко не русский, а еврейский купец, этакий новгородский Шейлок в молодости. Другие историки, напротив, не мудрствуя лукаво, Садко отождествляли с упомянутым в одной из новгородских летописей и устных преданий неким Сотко Сытиновичем, чье имя расшифровывается совсем просто: дескать, это – «сотник».
Исходя из многообразия фонетических форм имени Садко, которое большинству сказителей было непонятно, следует более-менее устойчивыми в нем признать только сочетание согласных звуков: с + д(т) + к, что предоставляет еще большие возможности для семантического истолкования. В теонимическом плане здесь сразу же напрашиваются аналогии и с древнеегипетским Сетом, и с древнеримским Сатурном, и с эллинскими демонами плодородия сатирами. Между прочим, в тунгусо-маньчжурской мифологии тоже есть демон, который так и зовется – Садко (с тем же ударением, что и в русском языке); это – кровожадный и хитрый дух болезней, в которого превращаются после смерти души злых людей.
Что же в таком случае из всего сказанного следует? Вывод напрашивается один! Приведенные фольклорные образы и проанализированные сюжеты имеют общее происхождение, уходящее своими корнями в эпоху этнолингвистической и социокультурной общности, которую с полным основанием можно назвать ГИПЕРБОРЕЙСКОЙ.
Глава 2
Остров Буян
Остров на море лежит,
Град на острове стоит…
Море синее кругом,
Дуб зеленый над холмом.
Александр ПУШКИНОстров пышный, остров чудный;
Ты краса подлунной всей,
Лучший камень изумрудный
В голубом венце морей!
Алексей ХОМЯКОВСакральный центр гиперборейской Руси известен каждому. Это – остров Буян. Магическое словосочетание усваивается раньше, чем ребенок начинает читать и писать. Оно приходит в наш духовный мир и поселяется там навсегда через сказки и присловья. Раньше это происходило через устных информаторов – хранителей сказочного знания, нынче источником первого знакомства с островом Буяном может стать и пушкинская «Сказка о царе Салтане», где рефреном повторяется одна и та же строка: «Мимо острова Буяна, / В царство славного Салтана» (рис. 14). Стихи эти дети, что называется, с пеленок слышат от родителей, в кино, по радио и телевидению. И в данном случае функцию хранителя и пропагандиста сакральной мифологемы выполняет Пушкин.
Ведь с точки зрения космически обусловленных законов сохранения и распространения ноосферной информации совершенно не важно, каким конкретным путем это происходит. Важно только одно – чтобы информация была сохранена и от поколения к поколению передавалась живым потребителям. Через некоторые смысловые константы происходит кодировка энергоинформационного поля Земли и Вселенной, откуда устойчивая информация всегда может быть извлечена различными способами[12] и в самой разнообразной форме, включая зрительные образы в виде живых картин или же обобщенных символов. В этом смысле мифологемы, как и научные понятия, исполняют роль своего рода ноосферной клавиши: произнести ее вслух или даже мысленно – значит активизировать соответствующий канал энергоинформационного поля, открывающий доступ к самой информации и предоставляющий возможность использовать такую информацию в благих или, напротив, зловредных целях.
Рис. 14. Иллюстрация И.Я. Билибина к «Сказке о царе Салтане»
Роль именно такой ноосферной клавиши в русских заклинаниях и заговорах играет остров Буян. Стоит произнести магическое словосочетание (при соответствующем настрое, естественно, и после медитационного очищения) – и приоткрывается окно в мир иной (имеющий физическую, но пока еще непознанную и непонятую природу), при помощи которого можно воздействовать в нужном направлении на болезнь, – к примеру, остановить ее или полностью излечиться, или на любовь – приворожить, скажем, предмет вожделения, пробудить интерес, влечение, страсть в женщине или мужчине (в зависимости от того, кто именно произносит магическое заклинание). Можно, наоборот, напустить порчу, наказать изменщика (изменницу), соперника (соперницу). Словесное заклинание или проклятие – оружие весьма действенное.
Как правило, мифологема «остров Буян» воспринимается в форме обычного сказочного образа, игры фантазии, так сказать, – не более, не менее. С позиций ноосферного подхода это далеко не так. Код-мифологема позволяет активизировать весь массив знания, сосредоточенного в глубинных ноосферных «пластах». Отсюда: фольклорное понятие не может не соответствовать какой-то исторической реальности, и по кодовому имени или ключевому слову можно получить достаточно полную информацию об этой реальности. Это только непосвященному или с точки зрения ползучего эмпиризма кажется, что сказители, писатели, поэты, художники, композиторы черпают свои образы и вдохновение из ничего, просто фантазируют. Такое представление верно лишь отчасти. На самом деле творческие личности черпают сакральную информацию, которая затем превращается в произведения литературы и искусства, не из ничего, а из ноосферы. Происходит это (как и в случаях научных открытий или религиозных откровений) путем творческого озарения – ноосферных вспышек в сфере сознания. Механизм здесь совершенно один и тот же, результаты только разные.
