А. Немировский - Мифы и легенды народов мира т. 2 Ранняя Италия и Рим
Марк Порций Катон Старший – великий оратор и знаток римской старины, блюститель староримских нравов, известный своим суровым цензорством, законами против роскоши, сопротивлением проникновению греческого влияния.
161
Публий Корнелий Сципион Африканский – победитель Ганнибала и Публий Корнелий Сципион Эмилиан – разрушитель Карфагена.
162
Гай Фабриций Лусцин – консул 278 г. до н. э., прославившийся своей твердостью и неподкупностью.
163
Квинт Фабий Максим, прозванный Кунктатором (Медлителем), – полководец эпохи 2-й Пунической войны, избиравшийся консулом пять раз. Герой Ганнибаловой войны, поднявший упавший в поражениях дух римлян, жестокий завоеватель Сиракуз. Избегая сражений и выматывая силы Ганнибала мелкими стычками, он практически обеспечил будущую победу Рима во 2-й Пунической войне. Попал в подготовленную карфагенянами ловушку и погиб в 208 г. до н. э.
164
Гай Клавдий Марцелл – безвременно ушедший из жизни племянник Августа.
165
Заданный Энеем вопрос вводит диалог, затрагивающий не только судьбу династии Августа, императорского Рима, но и трагедию любого общества и любой человеческой семьи. Преждевременная смерть юноши Гая Клавдия Марцелла, наследника Августа и надежды всей империи, явилась причиной несчастий последующих римских поколений, попавших под власть императоров-выродков – Тиберия, Калигулы и Нерона. Читатели "Энеиды" уже через тридцать лет после смерти ее автора могли бы оценить на своих судьбах пророческую силу вергилиевой музы. Как известно из биографии Вергилия, при чтении в доме Августа этого отрывка из еще не обнародованной поэмы мать погибшего юноши лишилась чувств. Одновременно Вергилий подготавливает читателя к эпизодам войны в Италии, развязанной прибытием троянцев, главными жертвами которой стали юноши, едва вступившие на жизненный путь (Нис, Эвриал, Паллант и др.). Римское общество, только что перенесшее гражданские войны, воспринимало эту общечеловеческую трагедию с особой остротой.
166
Ворота для сновидений из рога и слоновой кости впервые введены Гомером. Толкование их Вергилием восходит к темной пифагорейской символике. Возможно, пропуская Энея через ворота лжи, Вергилий хотел сказать, что посещение подземного мира – фантазия, подобная лживому сну.
167
Цирцея (греч. Кирка) – дочь Гелиоса и Персеиды, превращавшая попадавших к ней моряков в животных. Земли Цирцеи легенда помещала на берегах Лация. У автора эпохи Римской империи сын Цирцеи фигурирует основателем Рима. И поныне горы Лация, видимые с моря, называются Цирцеевыми. Для Энея берега Цирцеи – страна сказки, которую он мог услышать хотя бы от своей няни Кайетты.
168
У римлян Гений был хранителем не только отдельного человека, но и места. Ему полагалась бескровная жертва. В римском искусстве Гений обычно изображался в виде змея или бородатого мужчины, увенчанного зеленью и цветами, с рогом изобилия в правой руке и со скипетром в левой. В народных верованиях его связывали со змеями.
169
Называя Землю первой из богинь, Вергилий следует генеалогии Гесиода, согласно которой Земля (Гея) первой возникла из первоначального Хаоса, породив Урана, Горы, Понт, а затем от Урана родила титанов, циклопов, сторуких, а от связи с Понтом – морских старцев.
170
В традиционном обращении к музе Эрато, покровительнице лирической поэзии, Вергилий определяет свою кардинальную задачу. То, как он это делает, позволяет понять, что поэт исходил в общей оценке войны из современной ему параллели гражданской войны конца римской республики. Именно она могла рассматриваться как гибельное столкновение страстей. Разумеется, мифическая война, в которой участвовал Эней, такой войной быть не могла. Обращает на себя внимание выделение как особой задачи описание действий тирренского отряда. Имеется в виду тирренский отряд кораблей. И это опять-таки характеризует Вергилия как продолжателя этрусской историкомифологической традиции, каким после него был император Клавдий.
171
В латинско-римской религиозной традиции Латин – царь древнейшего в Италии народа (аборигенов), которому он передал свое имя – латины. Называя Латина сыном Фавна, Вергилий следует местной традиции (матерью Латина считалась нимфа Марика, покровительница города Минтурн). Имелись другие версии происхождения Латина, делавшие его сыном волшебницы Цирцеи и Улисса (Одиссея), сыном Цирцеи и Телемаха, сыном Геркулеса и гиперборейки Паланты, давшей имя Палатину.
172
Сатурн – древний этрусско-италийский бог, отождествленный с греческим Кроном. Рассказывали, что лишенный своим сыном Юпитером (Зевсом) власти, Сатурн прибыл в Италию на корабле и, сделав резиденцией Капитолий, основал поселение, которому дал свое имя – Сатурния. Царствование Сатурна считалось золотым веком, и воспоминанием о нем мыслился праздник Сатурналии с его перевернутыми общественными порядками – рабы как бы становились господами, господа им прислуживали.
173
Своим именем дочь Латина обязана городу Лавинию, древнему религиозному центру латинских племен. Вергилий вслед за Гомером развертывает военные события как продолжение соперничества женихов за обладание невестой, но в отличие от прекрасной Елены его Лавиния не демоническая красавица, а истинная латинянка – скромная, послушная воле родителей. Вергилий отвергает версию киклических поэм, согласно которым Лавиния – дочь жреца-царя острова Делоса Ания, сопровождавшая Энея в его странствиях на Запад. Мать же ее Амата – единственный отрицательный женский персонаж "Энеиды", напоминающий властностью участницу гражданской войны в Риме Фульвию, жену триумвира Антония, эту "бой-бабу", втянувшую в войну против Октавиана Августа этрусский город Перузию и ставшую виновницей его гибели.
174
Согласно римской мифологической традиции, Турн – сын царя Давна, внук загадочного италийского бога Пилумна, который вместе с не менее загадочными богинями Интерседонией и Деверрой считался хранителем дома, защищавшим его от проделок и злодеяний злого духа леса Сильвана, сына нимфы Венилии. Согласно версии, видимо восходящей к Катону Старшему, Турн – союзник и впоследствии зять Энея. Вергилий превращает его в потомственного врага Трои, делая отпрыском Акрисия и Данаи, деда и дочери Персея, основателя Микен, города Агамемнона.
175
Еще одно предсказание величия Римской империи, которой будут править потомки Энея и Лавинии.
176
Беллона – римская богиня войны, соответствующая греческой Энио, спутнице Ареса. Ее считали женой (матерью или кормилицей) бога войны Марса.
177
Аллекто – греч. "неутомимая".
178
Фурии – лат. "неистовствующие", в римской мифологии богини возмездия, отождествленные с греческими эриниями. Вергилий помещает фурий в тартаре и описывает их в облике чудовищных змееволосых женщин.
179
Эта оценка характеризует Аллекто как аллегорию гражданской войны. Для Вергилия, как это видно по предшествующему изложению, война могла быть справедливой, если она преследует цель расширения державы, и несправедливой, если друг против друга сражаются граждане. Собственно говоря, это концепция Августа и его пресловутого "римского мира".
180
Подступом к охватившей древний Лаций войне оказался раздор в самом царском доме. Амата, вместо того чтобы в соответствии с исконными латинскими обычаями повиноваться воле супруга, какой бы она ни была, проявила преступное своеволие. Она покинула дом и увела с собою дочь Лавинию, разрушив этим самым планы Латина и надежды Энея на примирение. Такое поведение было в принципе возможно лишь при измене домашним богам-пенатам и почитании иноземного бога вина и виноделия Диониса (Либера), который один лишь мог освободить женщину от исполнения долга перед мужем и домом. Посредниками в распространении культа Диониса по всей Италии были этруски, предки Вергилия. Приводя слух о латинских женщинах, последовавших примеру Аматы, Вергилий, кажется, имеет в виду занесенные из Этрурии в 186 г. до н. э. вакханалии, запрещенные под страхом смертной казни специальным решением римского сената.
Вакханалии в повествовании Вергилия – прообраз несправедливой, неистовой войны, в которую втянул благочестивого Энея его соперник, жених Лавинии Турн, обманутый и ослепленный Аллекто. Недаром ведь в образе этой подстрекательницы подчеркивается, что ей любо сводить в поединке братьев и вносить раздор в жилища. В соответствии с античным толкованием войн виновниками их чаще всего являются женщины. Не будь Елены, не было бы Троянской войны. Будь в семье Латина сын, а не дочь, не было бы Латинской войны. Не было бы ее, если бы ко времени высадки Энея Латин овдовел. За Аматой же стоит Аллекто, за Аллекто – Юнона. Да и в гражданской войне между триумвирами винили не их, а египетскую царицу Клеопатру. В этом женоненавистничестве античные люди не одиноки. Вспомним библейскую Еву.
