Валерий Демин - Тайны Евразии
В XVIII веке активно продолжилось фронтальное географическое и этнографическое изучение Сибири. На ее карте оставалось все меньше и меньше белых пятен. С благословения Петра Великого, но в основном уже после его смерти, состоялась Великая Северная экспедиция, главной целью которой являлось скрупулезное и детальное исследование оптимальных путей из европейской части России в Америку, Китай, Японию, другие страны Юго-Восточной Азии. Экспедиция распалась на ряд этапов, и в ней участвовало несколько морских и сухопутных отрядов – каждый выполнял конкретную задачу.
Наиболее трудные и трагичные испытания выпали на долю двух экспедиций под командованием капитанов-командоров Витуса Ионассена Беринга (1681–1741), выходца из Дании (которого на русской службе звали просто Иваном Ивановичем) и его помощника Алексея Ильича Чирикова (1703–1748), который в ходе 2-й Камчатской экспедиции 1733–1743 годов осуществлял самостоятельное плавание на пакетботе «Святой Павел» в районе Алеутских островов и западного побережья Северной Америки (рис. 118).
Для исследования собственно Северного морского пути и побережья Северного Ледовитого океана были сформированы четыре самостоятельных отряда: им надлежало изучить условия плавания вдоль берегов Сибири и возможности сквозного прохода кораблей от Баренцева до Чукотского моря. На долю всех четырех отрядов, возглавляемых молодыми моряками-лейтенантами, выпало немало славных дел и открытий. На картах Русского Севера и Сибири остались имена Степана Малыгина, Дмитрия Овцына, Семена Челюскина, Василия Прончищева, братьев Харитона и Дмитрия Лаптевых. Однако нас интересует их выдающийся вклад не столько в историю географических открытий, сколько в историю русского духа и пассионарности, без которых, собственно, никаких открытий никогда бы и не состоялось.
Рис. 118. Экспедиции Витуса Беринга и Алексея Чирикова
Точно такая же пассионарная одержимость была присуща и тем русским подвижникам и предпринимателям, которым мы обязаны недолгой, но достославной историей освоения и колонизации Русской Америки. Сибирская Америка – так она именовалась в старину, ибо считалась естественным продолжением Сибири. У русских первопроходцев, избравших однажды курс «встречь солнцу», и в мыслях не могло быть, что существует какая-то граница их безостановочного продвижения на Восток. Дойдя до тихоокеанской оконечности Евразии, русские пассионарии, не задумываясь, проследовали дальше к американским берегам и островам. При этом чисто исследовательские задачи плавно перерастали в решение торгово-хозяйственных проблем.
Рис. 119. Григорий Иванович Шелихов
Такие замечательные первопроходцы, как российский купец-мореход Григорий Иванович Шелихов (1747–1795) (рис. 119) и первый правитель русских поселений на американском континенте, предприниматель и организатор «от Бога» Александр Андреевич Баранов (1746–1818) (рис. 120), вполне обоснованно считали Русскую Америку неотъемлемой частью и естественным геополитическим продолжением Российской империи, последовательно, горячо и не без успеха убеждая в своей правоте и императрицу Екатерину Великую, и ее правительство. Как ни странно, матушка-царица не горела особым желанием и не слишком торопилась превратить Россию в тихоокеанскую державу. Сохранились ее собственноручные заметки на прочитанных документах (как и все остальное, написанное государыней, не слишком согласующееся с нормами грамматики и орфографии): «Многое распространение в Тихое море не принесет твердых полз». Но тут же – гениальное примечание, приоткрывающее секрет, почему эту великую немку, до конца дней своих не научившуюся правильно говорить и писать по-русски, так любили российские подданные: «Военные люди в Сибир равно нужно; сто человек тамо то, что тысечи здесь » [выделено мной. – В. Д.]. (Читая приведенный рескрипт, невольно вспоминаешь вздох сожаления В.О. Ключевского: матушка-царица ухитрялась делать в слове из трех букв четыре ошибки – вместо «еще» она писала «исчо».)
Рис. 120. Александр Андреевич Баранов
Матушка-императрица тоже души не чаяла в своих «детках» и, как полагается настоящей матери, кого журила, а кого хвалила – особенно сибиряков (нижеприводимый текст, в отличие от предыдущих, отредактирован и приведен в соответствие с нормами русской орфографии, хотя синтаксис и оставляет желать лучшего):
«…Как естественные произведения, растения и животные, так и люди в России и Сибири не схожи ростом и лицом; сибиряки смуглы, самые восточные из них похожи на китайцев; русские, например, нижегородцы, не имеют ничего общего с сибиряками. На берегах Волги жители рослы и стройны; белокурые ярославские красавицы не имеют ничего общего с сибирскими женщинами, особенно иноплеменными. Жители Ярославля, Архангельска, Вологды трудолюбивы и веселы, новгородцы слывут сутягами, украинцы незлобливы, галичане слывут простыми и прямодушными. Казанские татары отличаются своими торговыми способностями. Сибиряки умны, любознательны и предприимчивы [выделено мной. – В. Д .]. Москвичи любят удовольствия и наряды; много погулявши по улицам, они возвращаются домой, довольные своим днем. Честность и верность архангельцев всеми признана…»
Поэты неоднократно пытались дополнить и развить лапидарную характеристику государыни, данную сибирякам:Смелость, сметливость, повадка
Рыскать по стране,
Чистоплотность, ум, приглядка
К новой стороне;
Горделивость, мысли здравость,
Юмор, жажда прав,
Добродушная лукавость,
Развеселый нрав;
………………………………………….
Поиск дела, жажда света,
Юной жизни кровь,
Без предела и завета
К родине любовь;
Страсть отстаивать родное
Знать: да что, да как?
Стойкость, сердце золотое, —
Вот наш сибиряк!
Иннокентий Омулевский
Русское завоевание Америки, стремительное, как суворовский натиск, – лучшее подтверждение любых патетических слов, высказанных когда-либо в адрес сибиряков. Эскадра Шелихова состояла из трех галиотов. Сам «русский Колумб», прозванный так стариком Державиным, плыл вместе с красавицей-женой Натальей и двумя малолетними детьми. Общая численность шелиховского отряда составляла 200 моряков и промышленников. После промежуточной зимовки на острове Беринга корабли летом 1784 года подошли к Алеутским островам, они еще издали давали о себе знать отблесками огнедышащих вулканов. Плацдармом русской колонизации на первых порах стал Кадьяк – самый большой остров у восточного побережья полуострова Аляска, давшего впоследствии название всему краю.
Русские моряки и первопоселенцы столкнулись сразу же с тремя разными народами – алеутами, эскимосами и колошами (индейцами-тлинкитами). Первые и вторые проявили дружелюбие, последние – активную враждебность, что вскоре выразилось в многочисленных кровавых столкновениях. В своих подробных донесениях Шелихов рассказывал обо всех «чудесах» Нового Света и населявших его людей:
«Почитали они чудом скороспешное строение у нас домов, потому что они над одною своею хижиною трудятся, отесывая доски завостренными железцами несколько лет, – потому почитают они оные великой цены стоющими. Невежество их так велико, что они, когда мы во времена темных ночей выставляли бывшей у меня Кулибинской фонарь, думали, что то было солнце, которое мы похищали, приписывая и мрачность дней причиною оное. Мне прискорбно было видеть таковую умов их грубость. И для того не долго оставлял я их в сем заблуждении, но старался, сколько можно, изъяснить им, что сие есть дело такого же человека, как и они, с тою только разницею, что они ничего не будут знать до тех пор, пока не будут мирны и заимствовать от нас обычаи и род жизни.Я показывал им способность и выгоды российских домов, платье и употребление пищи. Они видели труды мои работных, когда они копали землю на огороде, сеяли и садили семена; по созрении плодов я велел им оныя раздавать, но они, употребляя их, ничего, кроме удивления, не изъявляли. Многих я велел кормить изготовленною работными моими для себя пищею, к чему они крайнюю чувствуют охоту. Таковое мое с ними поведение час от часу более их ко мне привязывало… <…>
Люди сложения весьма крепкаго и живут до ста лет. Приезжающих гостей встречают, вымаравшись красной краской, и в лучшем их наряде, колотя в бубны и производя пляску, имея в руках военныя свои орудия. А гости подъезжают точно так, как на сражение. Как скоро они приближаются к берегу, хозяева бросаются в море по самыя груди, байдары и байдарки со всем возможным проворством выносят на берег, затем спешат поскорее вынуть гостей из байдар, относят их по одиночке к первому учрежденному для игры месту на своих спинах, там, посадя всех по местам, все молчат до тех пор, пока напьются и наедятся…»
