Льюис Спенс - Мифы инков и майя
Необычный рассказ о методах, применяемых знахарями-индейцами в перуанских Андах, вероятно, иллюстрирует то, как варварские суеверия превращаются в обряд, производящий впечатление.
В нем говорится: «Нельзя отрицать, что mohanes (жрецы) благодаря практике и традициям приобрели знания о многих растениях и ядах, при помощи которых они осуществляют, с одной стороны, удивительные излечения, а с другой стороны, наносят большой ущерб, но стремление приписать все это сверхъестественной силе заставляет их сочетать свои действия с тысячью заклинаний и суеверий. Самый обычный способ излечения состоит в том, чтобы разместить два гамака близко друг к другу либо в жилище, либо на открытом воздухе: в одном из них лежит пациент, а в другом – mohane, или agorero. Последний, находясь в контакте с больным, начинает раскачиваться, а затем резким фальцетом призывает птиц, четвероногих и рыб дать здоровье пациенту. Время от времени он поднимается со своего места и делает тысячу нелепых движений руками над больным человеком, к которому он прикладывает свои порошки и травы или сосет раненые или пораженные болезнью части тела. Если недуг усиливается, то agorero с присоединившимися к нему людьми поет небольшой гимн, адресованный душе пациента, несущей это бремя: «Ты не должна уходить, ты не должна уходить!»
Когда он повторяет это, к нему присоединяются люди до тех пор, пока, наконец, не поднимается страшный шум и крик, который усиливается пропорционально тому, как больной становится все слабее и слабее; все это делается с той целью, чтобы эти крики достигли его ушей. Когда все заклинания не дают результата и близится смерть, mohane вскакивает со своего гамака и обращается в бегство, а вслед ему дождем сыплются палки, камни и комья земли. Постепенно собираются все родичи и, разделившись на группы, каждый (если тот, кто находится в предсмертной агонии, является воином) подходит к нему со словами: «Куда ты идешь? Почему ты нас покидаешь? С кем мы пойдем на врага?» Затем они рассказывают ему о подвигах, которые он совершил, о числе врагов, убитых им, и о радостях жизни, которые он оставляет. Это произносится различным тоном: в то время как некоторые возвышают голоса, другие их понижают, а несчастный больной обязан выдерживать эти назойливые приставания без звука, пока не появятся первые признаки приближающегося конца. Тогда его окружает множество женщин. Некоторые из них насильно закрывают ему рот и глаза, другие оборачивают его в гамак, навалившись на него всем своим весом и заставляя его испустить последний вздох раньше времени. А третьи, в заключение, бегут погасить свечу и развеять дым, чтобы душа, не имея возможности почувствовать отверстие, через которое она могла бы вылететь, осталась бы в теле. Чтобы этого быстро достичь и не допустить ее возвращения во внутреннюю часть жилища, они кладут у входа отбросы, вонь от которых ее туда не допустит».
Смерть от удушья«Как только умирающий человек задохнулся от того, что ему зажали рот и нос, и его завернули в покровы его постели, самый осторожный индеец, будь то женщина или мужчина, берет его на руки поудобнее и издает легкий вскрик, на который отзываются горестными причитаниями ближайшие родственники и тысяча старух, собравшихся по такому случаю. Пока длятся эти горестные вопли, люди умершего постоянно совершают утомительные действия: ладонью руки они вытирают свои слезы и нагибаются к земле, чтобы вытереть об нее руку. В результате таких периодически повторяющихся действий вокруг глаз образуются грязные круги, которые придают им ужасающий вид, но они не смывают их до тех пор, пока не кончится траур. Эти первые вопли завершаются распитием нескольких изрядных емкостей с masato, чтобы утолить жажду, вызванную горем, а затем все отправляются в дом усопшего, чтобы принять участие в разгроме утвари: одни разбивают котелки, другие – глиняные горшки, а третьи жгут одежду, чтобы поскорее забылась память об усопшем. Если покойный был вождем или могучим воином, его похороны совершаются по римскому обряду: они длятся много дней, все дружно рыдают долгое время и утром, и днем, и вечером, и в полночь. Когда наступает назначенный час, перед домом жены умершего и его родственников начинает звучать траурная музыка и под звуки музыкальных инструментов начинают воспевать его подвиги. Все окрестные жители, находясь каждый у себя дома, сливают свои голоса в один общий хор: одни щебечут по-птичьи, другие рычат, как тигры, а большая часть тараторит по-обезьяньи или квакает по-лягушачьи. Они постоянно делают паузы, чтобы выпить masato. Церемония завершается тем, что уничтожается все, что могло еще остаться у усопшего, а его жилище сжигается. Некоторые индейцы, ближайшие родственники усопшего, обрезают волосы в знак траура, как это делали моавитяне и другие народы…»
Похороны вождя«В день смерти они кладут тело вместе со знаками отличия в большой глиняный сосуд или раскрашенную емкость, которую закапывают в одном из уголков квартала, кладя сверху слой гончарной глины и забрасывая яму землей до тех пор, пока могила не сровняется с поверхностью. По окончании похорон они воздерживаются от посещения могилы и забывают имя этого воина. Племя роамайна выкапывает своих умерших, когда, как им кажется, плоть их уже съедена червями; обмыв кости скелета, они помещают их в гроб из гончарной глины, украшенный различными символами смерти, подобно тому как иероглифы украшали покровы египетских мумий. В таком виде скелет несут домой, чтобы живущие могли отдавать умершему дань уважения – не в подражание тем редким сибаритам древности, которые в свои самые пышные праздники ввели зрелище такого рода, которое, служа напоминанием им об их конце, могло дать им стимул для того, чтобы испробовать все непристойные удовольствия, доставляемые человеческими страстями, прежде чем этот конец настигнет их. По истечении приблизительно одного года кости еще раз предают земле, а человека, которому они принадлежали, забывают навсегда».
Мифы ПеруПеру не так богат мифами, как Мексика, но следующие легенды прекрасно иллюстрируют мифологические образы инков.
Видение ЮпанкиГоворят, что Инка Юпанки, прежде чем он унаследовал верховную власть, пошел навестить своего отца Виракочу Инку. По пути он пришел к источнику под названием Сусур-пугайо. Там он увидел, как в источник упал кусок горного хрусталя, и в нем он увидел фигурку индейца, из затылка которого исходили три ярких солнечных луча. На лбу у него была бахрома, королевский знак отличия Инки. Змеи обвивали его руки и плечи. В ушах у него были серьги, как у Инки, и одет он был так же. Между ног у него была видна голова льва, а другой лев лежал у него на плечах. Инка Юпанки испугался при виде такой необычной фигуры и бросился бежать, когда чей-то голос позвал его по имени. Голос велел ему не бояться, потому что тот, кого он увидел, был его отец, солнце. Еще он сказал, что Инка Юпанки покорит много народов, но он должен поминать своего отца в жертвоприношениях, воздавать ему великие почести и выделить ему доходы с земель. Затем эта фигура исчезла, но кристалл остался, и после этого Инка увидел в нем все, что пожелал. Когда он стал владыкой, он приказал сделать изображение солнца, которое как можно больше напоминало бы ту фигуру, а всем порабощенным племенам приказал строить великолепные храмы и поклоняться новому богу вместо бога-создателя.
Невеста-птицаИндейцы канари получили свое название по названию провинции Канарибамба, в Кито, и у них есть несколько мифов о своем происхождении. В одном из них рассказывается, что во время потопа два брата нашли убежище на очень высокой горе, которая называлась Уакакуан, и, когда воды поднялись, гора поднялась одновременно с ними, так что они не утонули. Когда наводнение спало, им пришлось искать себе пищу в долинах, и они построили крошечный домик и стали жить в нем, питаясь травами и кореньями. Однажды, придя домой, они удивились, увидев, что для них уже приготовлена пища и chicha, чтобы утолить жажду. Так продолжалось десять дней. Тогда старший брат решил спрятаться и посмотреть, кто приносит им пишу. Вскоре появились две птицы, одна акуа, а другая торито (иначе: птицы quacamayo), одетые как индейцы канари и волосы которых были заколоты точно так же.
Более крупная птица сняла llicella, или накидку, которую носят индейцы, и мужчина увидел, что у нее красивое лицо, и понял, что похожие на птиц существа на самом деле являются женщинами. Когда он вышел из своего укрытия, женщины-птицы очень рассердились и улетели. Когда младший брат пришел домой и не обнаружил еды, он разозлился и решил спрятаться и подождать возвращения женщин-птиц. Через десять дней quacamayos появились вновь, и, пока они были заняты, молодой человек ухитрился запереть дверь и таким образом не дал улететь младшей птице. Она прожила с братьями долго и стала матерью шестерых сыновей и дочерей, от которых произошли все индейцы канари. Поэтому это племя почтительно относится к птицам quacamayo и использует их перья на своих праздниках.
