Сборник - Поэзия и проза Древнего Востока

258 Подруга его ему вещает, дальнему Утнапишти:
259 «Гильгамеш ходил, уставал и трудился, —
260 Что ж ты дашь ему, в свою страну да вернется?»
261 А Гильгамеш багор уже поднял,
262 Лодку к берегу он направил.
263 Утнапишти ему вещает, Гильгамешу:
264 «Гильгамеш, ты ходил, уставал и трудился, —
265 Что ж мне дать тебе, в свою страну да вернешься?
266 Я открою, Гильгамеш, сокровенное слово,
267 И тайну цветка тебе расскажу я:
268 Этот цветок — как тёрн на дне моря,
269 Шипы его, как у розы, твою руку уколют.
270 Если этот цветок твоя рука достанет, —
270а Будешь всегда ты молод».
271 Когда Гильгамеш услышал это,
271а Открыл он крышку колодца,
272 Привязал к ногам тяжелые камни,
273 Утянули они его в глубь Океана.[314]
274 Он схватил цветок, уколов свою руку;
275 От ног отрезал тяжелые камни,
276 Вынесло море его на берег.

277 Гильгамеш ему вещает, корабельщику Уршанаби:
278 «Уршанаби, цветок тот — цветок знаменитый,
279 Ибо им человек достигает жизни.
280 Принесу его я в Урук огражденный,
280а Накормлю народ мой, цветок испытаю:
281 Если старый от него человек молодеет,
282 Я поем от него — возвратится моя юность».
283 Через двадцать поприщ отломили ломтик,
284 Через тридцать поприщ на привал остановились.
285 Увидал Гильгамеш водоем, чьи холодны воды,
286 Спустился в него, окунулся в воду.
287 Змея цветочный учуяла запах,
288 Из норы поднялась, цветок утащила,
289 Назад возвращаясь, сбросила кожу.
290 Между тем Гильгамеш сидит и плачет,
291 По щекам его побежали слезы;
292 Обращается к кормчему Уршанаби:
293 «Для кого же, Уршанаби, трудились руки?
294 Для кого же кровью истекает сердце?
295 Себе самому не принес я блага,
296 Доставил благо льву земляному!
297 За двадцать поприщ теперь уж качает цветок пучина,
298 Открывая колодец, потерял я орудья, —
299 Нечто нашел я, что мне знаменьем стало: да отступлю я!
300 И на берегу я ладью оставил!»
300а Через двадцать поприщ отломили ломтик,
301 Через тридцать поприщ на привал остановились,
301а И прибыли они в Урук огражденный.

302 Гильгамеш ему вещает, корабельщику Уршанаби:
303 «Поднимись, Уршанаби, пройди по стенам Урука,
304 Обозри основанье, кирпичи ощупай —
304а Его кирпичи не обожжены ли
305 И заложены стены не семью ль мудрецами?»[315]

1,2 Уснули князья, простерты мужи, день завершен;
3,4 Шумливые люди утихли, раскрытые замкнуты двери,
5 Боги мира, богини мира,
6 Шамаш, Син, Адад и Иштар,[317] —
7 Ушли они почивать в небесах;
8 И не судят больше суда, не решают больше раздоров,
9,10 Созидается ночь, дворец опустел, затихли чертоги,
11 Город улегся, Нергал кричит, И просящий суда исполняется сном;
12 Защитник правых, отец бездомных,
13 Шамаш вошел в свой спальный покой.
14 Великие боги ночные,
15,16 Пламенный Ги́биль, могучий Орра,[318]
17,18 Лук и Ярмо, Крестовина, Дракон,
19,20 Колесница, Коза, Овен и Змея,[319] —
21 Ныне восходят.
22,23 В учрежденном гаданье, в приносимом ягненке
24 Правду мне объявите!

Двадцать четыре строки: посвящение ночи.

Заговор.
Житель потемок прочь из по[темок]
Ушел поглядеть на солнечный свет.
Что ж оно[321] осерчало так, что мать его плачет,
В небесах у богини струятся слезы?
5 Это кто же такой, — тот, кто на земле заводит рев?
Если это — собака, пусть отломят ей ломтик,
Если это — птица, пусть ей выбросят крошек,
Если ж это — строптивец, дитя людское,
Пусть споют ему заговор А́ну и А́нту,[322]
10 Чтоб отец его спал, свой сон довершая,
Чтобы мать-рукодельница довершила урок свой.
Не мой это заговор, — заговор Эа и Асаллухи заговор Даму и Гулы,[323]
Заговор Нинаккукуттум, госпожи чародейства:
15 Они мне сказали, а я повторяю.

Заговор, чтобы успокоить младенца.

Обряд таков: ты положишь в головах у младенца
хлеб, трижды прочтешь этот заговор, проведешь от
20 головы до ног и бросишь этот хлеб собаке: оный младенец утихнет.
Таблетка Кицир-Набу́, заклинателя.

Ша́маш, когда ты восходишь над Великой Горой,[325]
Когда ты восходишь над горою Смерти, над Великой Горой,
Когда ты выходишь из Дуль-куга,[326] дома судьбы,
Когда ты восходишь над фундаментом неба,
Там, где небо с землею слиты в одно,—
Великие боги спешат услышать твой суд,
Ануннаки бегут услыхать твои повеленья,
Люди, сколько их есть на земле, все тебя ожидают,
Всякий скот на земле с четырьмя ногами
Навстречу твоим лучам открывает глаза.
Шамаш, мудрый и сильный, сам с собой ты в смете,
Шамаш, мощный воитель, суд небес и земли!
Все, чем полнится сердце, пусть оно тебе скажет, —
Жизнь всех человеков возвратится к гебо.
Жизнь того, о владыка, кто захвачен врагами,
От кого удалились правда и прямота,
Кто выносит немилость, кто живёт в униженье,
На кого нападают, — а ему невдомек,
На кого нападают, так, что он и не видит,
Кто охвачен заразой, кто охвачен тоской,
На кого злые духи поднимают свой голос,
К кому злые демоны проникают в постель,
Кого призраки злые в ночи одолели,
Кому злые черти сокрушают главу,
У кого злые боги измучили тело,
У кого бес недобрый дыбом поднял власы,
Кем могучей рукою обладает Лама́шту[327]
И кого лаба́су[328] ударяет рукой,
На кого нападает демон всяческой скверны,
Кого оком наметил полуночный Лилу́.
Чью могучую грудь сжимает Лили́ту,
На котором отмечен отверженный знак,
Тот, кто очарован враждебным проклятьем,
Тот, кого обозначили злые уста,
На кого клевещет язык злоречивый,
На кого поднял недруг недобрый глаз,
Кто проклятой слюной[329] не к добру зачарован,
Кого волшебник словами связал, —
Шамаш! Его жизнь лежит пред тобою,—
Все народы ведешь ты, как единый язык.
Я сюда прихожу глашатаем Эа,[330] —
Ради жизни больного послал он меня.
То, что Эа сказал мне, я тебе повторяю:
Моему государю, сыну своего бога,—
Рассуди его суд, прикажи повеленья,
От болезни и скорби исцели его тело,
Воду света и силы пролей на него,
И его изваянье окропи ты водою,
И омой его тело дождевою водой.
Злобный дух, злобный демон, злоумышленный призрак,
Злобный черт, злобный бог, злоумышленный бес,
Ламашту, лабасу, приносящие злое,
Лилу и Лили́ту, помрачившие день,
И тоска и зараза, и болезни и скорби —
С моего государя, сына своего бога,
Как вода да стекут, от него да уйдут.
Шамаш, чье повеленье нерушимо вовеки,
В этот день да отпустит, да простит его грех;
Злоречивые козни от него да отступят,
Царский бог[331] да прославит твою вышнюю мощь.
Этот царь исцеленный да поет твою славу,—
Я, твой раб, заклинатель, прославляю тебя!