Эпосы, легенды и сказания - Сага о Гуннлауге Змеином Языке
Торстейн ответил:
– Она была обещана Гуннлаугу, и я хочу сдержать слово, которое я дал ему.
Скафти сказал:
– Но разве не прошли три года, условленные между вами?
Торстейн ответил:
– Еще не прошло лето, и летом он может вернуться в Исландию.
Скафти сказал:
– А если он не вернется до конца лета, то на что мы можем надеяться в нашем деле?
Торстейн ответил:
– Мы встретимся здесь будущим летом, и тогда будет видно, что всего благоразумнее. Сейчас же бесполезно говорить об этом.
На этом они расстались, и люди поехали с тинга домой. Но сватовство Храфна к Хельге не осталось тайной.
Гуннлауг и в это лето не вернулся в Исландию. Следующим летом на альтинге Скафти и Хравн стали свататься очень настойчиво. Они говорили, что Торстейн теперь свободен от всякого обещания Гуннлаугу. Торстейн отвечал:
– У меня немного дочерей, и я бы не хотел, чтобы одна из них стала причиной раздора. Я хочу сначала встретиться с Иллуги Черным.
Так он и сделал. Когда они встретились, Торстейн спросил:
– Не думаешь ли ты, что я теперь свободен от обещания твоему сыну Гуннлаугу?
Иллуги отвечал:
– Конечно, если тебе так угодно. Но я мало что могу сказать по этому поводу, так как не знаю точно намерений моего сына Гуннлауга.
Тогда Торстейн пошел к Скафти, и они порешили, что в начале зимы у Торстейна в Городище должна состояться свадьба, если Гуннлауг до этого не вернется в Исландию, но что Торстейн будет свободен от всякого обещания, если Гуннлауг вернется и потребует, чтобы тот выполнил обещание. После этого люди поехали с тинга домой, а Гуннлауг все не возвращался. Хельге же очень не нравилось принятое решение.
X
Теперь надо рассказать о Гуннлауге, что тем самым летом, когда Храфн вернулся в Исландию, он поехал из Швеции в Англию, получив на прощанье от Олава богатые подарки. Конунг Адальрад принял Гуннлауга хорошо, и Гуннлауг прожил у него зиму в большом почете.
В то время в Дании правил конунг Кнут, сын Свейна. Он недавно вступил на престол своего отца и постоянно грозил Англии войной, потому что его отец, конунг Свейн, завоевал себе в Англии большие владения, прежде чем умер там, на западе. Как раз в то время там стояло большое датское войско под предводительством знатного человека по имени Хеминг. Он был сын Струтхаральда и брат ярла Сигвальди и управляя от имени Кнута теми владениями, которые завоевал себе конунг Свейн в Англии.
Весной Гуннлауг попросил у конунга позволения уехать. Тот сказал:
– Не годится тебе уезжать от меня, когда в Англии предстоит такая война, ведь ты мой дружинник!
Гуннлауг ответил:
– Воля ваша, государь. Позвольте мне, однако, уехать летом, если датчане не придут.
Конунг ответил:
– Тогда будет видно.
И вот прошло лето и за ним зима, но датчане не пришли. После середины лета конунг отпустил Гуннлауга, и тот поехал на восток, в Норвегию, и застал ярла Эйрика в Хладире, в Трандхейме. Ярл принял его хорошо и предложил ему погостить у него. Гуннлауг поблагодарил ярла за приглашение, но сказал, что ему нужно повидаться со своей невестой. Ярл сказал:
– Теперь уже отплыли все корабли, которые снаряжались в Исландию.
Тогда сказал один из дружинников:
– Корабль Халльфреда Беспокойного Скальда стоял вчера в устье фьорда у мыса Агданес.
Ярл сказал:
– Это возможно. Он отплыл отсюда пять ночей тому назад.
Ярл Эйрик велел затем доставить Гуннлауга в устье фьорда на корабль Халльфреда, и тот принял его с радостью.
Это было в конце лета.
Вскоре подул попутный ветер, и они были довольны. Халльфред спросил Гуннлауга:
– Ты слышал о сватовстве Храфна, сына Энунда, к Хельге Красавице?
Гуннлауг сказал, что слышал об этом, но ничего определенного не знает. Тогда Халльфред рассказал ему все, что знал об этом, и также о том, как многие говорили, что Храфн не храбрее, чем Гуннлауг.
Тогда Гуннлауг сказал вису:
– Море спокойно, но буря
Тоже меня не удержит,
Пусть ветер на пенных кручах
Крутит корабль, играя.
Горе, коль в юные годы
Голову воин сложит,
Но с Храфном в бою не сравняться
Вдвое горше герою.
Тогда Халльфред сказал:
– Хорошо было бы, друг, если бы твоя встреча с Храфном была удачнее моей. Несколько лет тому назад я пристал на своем корабле в Глинистом Заливе, к северу от пустоши. Я должен был заплатить половину марки серебра работнику Храфна, но я медлил с уплатой, и тогда Храфн прискакал с шестьюдесятью людьми и перерубил корабельные канаты. Корабль выбросило на глинистый берег, и он чуть не разбился. Мне пришлось дать Храфну решить дело и заплатить целую марку. Вот что я могу рассказать о моей встрече с ним.
Потом они говорили о Хельге, и Халльфред очень хвалил ее красоту. Тогда Гуннлауг сказал такую вису:
– Все ж, осторожный воин,
Стали разящей хозяин,
Девы себе не добудет,
В белый убор одетый,
Ведь скальд, бывало, касался
Тонких перстов опоры
Перины рыбы равнины,
Длинным мысам подобных.
– Хорошо сложено, – сказал Халльфред.
Они пристали к берегу в Лавовой Бухте на Лисьей Равнине за полмесяца до начала зимы[6] и выгрузились там.
Жил человек по имени Торд. Он был сын одного бонда с той равнины. Он любил затевать кулачные бои с торговыми людьми, и тем обычно доставалось от него. И вот он условился с Гуннлаугом, что тот будет биться с ним. В ночь перед боем Торд молил Тора о победе. Наутро, когда они стали биться, Гуннлауг подшиб Торду обе ноги, и тот свалился как подкошенный. Но при этом Гуннлауг вывихнул ногу, на которую опирался, и упал вместе с Тордом. Тогда Торд сказал:
– Может статься, что и кое в чем другом тебе посчастливится не больше!
– В чем же? – спросил Гуннлауг.
– В твоей тяжбе с Храфном, сыном Энунда, если он возьмет в жены Хельгу Красавицу в начале зимы. Я тоже был на альтинге, когда договаривались об этом.
Гуннлауг ничего не ответил. Его ногу перевязали, чтобы вправить ее в сустав, но она очень распухла.
Гуннлауг и Халльфред с их спутниками – всего их было двенадцать человек – оставили Лисью Равнину за неделю до начала зимы и приехали в Крутояр в ту самую субботу, когда в Городище уже сидели за свадебным пиром. Иллуги обрадовался приезду своего сына Гуннлауга и его спутников. Гуннлауг заявил, что он хочет сейчас же ехать в Городище. Иллуги возразил, что это едва ли благоразумно, и всем тоже казалось так, кроме Гуннлауга. Но Гуннлауг не мог ходить из-за своей ноги, хотя он и старался скрыть это. Поэтому из поездки в Городище ничего не вышло. Халльфред поехал наутро к себе домой к озеру Хредуватн в Долине Северной Реки. Их владениями управлял тогда его брат Гальти. Это был достойный человек.
XI
Теперь надо рассказать о Храфне, как он праздновал свою свадьбу в Городище. Говорят, что невеста была очень печальна. Видно, верна пословица: что смолоду запомнится, то не скоро забудется. Так было теперь и с ней.
Случилось тогда, что человек по имени Свертинг посватался к Хунгерд, дочери Тородда и Йофрид. Он был сын Бьёрна Козы и внук Мольда-Гнупа. Свадьбу должны были играть после праздника середины зимы в Сканей. Там жил родич Хунгерд Торкель, сын Торви и внук Вальбранда. Матерью Торви была Тородда, сестра Одда из Междуречья.
Храфн поехал со своей женой Хельгой домой, на Мшистую Гору. Когда они прожили там короткое время, случилось однажды утром, до того, как они встали, что Хельга не спала, а Храфн еще спал и стонал во сне. Проснувшись, он рассказал Хельге, что ему снилось. Он сказал тогда такую вису:
– Снилось, лежу изранен
Гадюкой испарины лука,
Кровью моей окрашено
Ложе лозы покровов.
Ты же, о Ньёрун браги,
Ран не врачуешь Храфну,
В сторону смотришь. И скальду
Трудно унять тревогу.[7]
Хельга сказала:
– Я бы, конечно, не стала плакать, если бы это случилось. Вы меня бессовестно обманули. Наверно, Гуннлауг вернулся в Исландию.
И Хельга стала горько плакать.
Вскоре после этого стало известно о возвращении Гуннлауга в Исландию. Хельга стала тогда так холодна к Храфну, что он не мог удержать ее дома, и они поехали назад в Городище, но и там брак с Хельгой доставлял Храфну мало радости.
Позднее той же зимой стали люди снаряжаться на свадебный пир к Торкелю из Сканей. Был туда приглашен и Иллуги Черный с сыновьями. И вот когда Иллуги снаряжался в путь, Гуннлауг сидел в доме и не снаряжался. Иллуги подошел к нему и сказал:
– Что же ты не готовишься в дорогу, сын?
Гуннлауг ответил:
– Я не собираюсь ехать.
Иллуги сказал:
– Ты, конечно, поедешь, сын! Не надо позволять себе тосковать по какой-то одной женщине. Веди себя так, как будто это тебя не касается. Будь мужчиной! А в женщинах у тебя никогда не будет недостатка.
Гуннлауг послушался отца, и вот гости съехались на свадебный пир. Иллуги и его сыновья сидели на почетном сиденье, а Торстейн, сын Эгиля, его зять Храфн и поезжане жениха – на втором почетном сиденье, против Иллуги. Женщины сидели на поперечной скамье, и Хельга Красавица сидела рядом с невестой. Глаза Хельги и Гуннлауга невольно часто встречались, и было, как говорится в пословице: глаза не могут скрыть любви. Гуннлауг был хорошо одет. На нем был тот самый богатый наряд, который ему подарил конунг Сигтрюгг. Он очень выделялся среди других мужчин своей силой, ростом и красотой. На пиру было мало веселья.
