Анна Овчинникова - Легенды и мифы Древнего Востока
Наверное, тот, кто писал «Песнь о разрушении Ура», сам пережил падение столицы, такое смятение и страх бьются в его словах. Попытайтесь увидеть то, что видел этот человек, и почувствовать то, что чувствовал он! Хотя с тех пор прошло четыре тысячи лет, это на самом деле было — так попытайтесь представить то, о чем вспоминает безымянный писец:
Когда день озарил город, этот город лежал в руинах.
Отец Нанна, этот город в руинах. Рыдает народ.
Когда день озарил стены — рыдает народ, —
Его люди — не черепки битые — вокруг лежат.
Его стены насквозь пробиты — рыдает народ.
В главных воротах, где прежде ходили, лежат трупы.
На его площадях, где праздники были, навалены люди.
В переулках и улицах, где раньше гуляли, лежат трупы.
В местах, где праздники прежде справляли,
людей навалены груды.
Кровь страны, словно медь и свинец
в плавильные печи текущие, льется.
Ее мертвецы, словно жир овечий, на солнце тают.
Мужи, что сражены топором,
шлемы свои надеть не успели.
Словно олени, ловушкою пойманные,
земли наглотались своими ртами.
Мужи, что были копьем пробиты, перевязи надеть
не успели.
Вот гляди, как будто там, где мать их рожала,
лежат, своею залитые кровью.
Те, что дубинками сражены были,
их руки перевязь повязать не успели.
Без опьяняющего питья пьяны,
головы набок они склонили.
С оружием стоявший, оружьем сражен. Рыдает народ.
От оружья бежавший, бурей сметен. Рыдает народ.
Бедняков и богачей Ура — всех их охватил голод.
Старики и старухи, что из дома не вышли,
в пламени они погибли.
Малышей, что на материнских коленях лежали,
словно рыбок, унесло водою…
Казалось, это и впрямь конец.
Пало безмолвие на страну, доныне неведомое людям[82], —
гласит последняя строчка «Плача…».
Да, державе Шумера и Аккада уже не суждено было возродиться, долгое время на ее территории существовали лишь небольшие разрозненные государства. Однако шумеро-аккадская культура не погибла, а осталась жить в отстроившихся заново древних городах и нашла свое продолжение в культуре самого молодого города Междуречья — Вавилона. А начиная с XVIII века до н. э. центр всех месопотамских событий переместился именно в Вавилон…
Поэтому пора войти в Ворота Иштар[83], уповая на то, что тамошние стражи не сдерут с нас последнюю тряпку, подобно подземному привратнику Нети.
ВАВИЛОН
ИСТОРИЯ МЕСОПОТАМИИ ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Учительница:
— Назови мне имя законодателя из Древней Месопотамии, начинающееся на «х», а кончающееся на «и».
Ученик (не задумываясь):
— Хачапури!
История из жизниВорота Бога
После падения третьей династии Ура территория Междуречья вновь запестрила множеством враждующих друг с другом мелких государств, правители которых старались заручиться в междусобных войнах поддержкой аморейских наемников. Это привело к весьма неожиданным результатам. Сперва аморейские вожди поступали на службу к царям, а потом свергали своих нанимателей и провозглашали царями самих себя. В итоге лет через сто после падения Ура почти во всех городах Междуречья правили аморейские династии.
Один из таких энергичных вождей, Суму-Абум, в 1894 году до н. э. укрепился в небольшом городке на севере Исина. Раньше здесь стоял шумерский город Кадингирр — «врата бога», что по-аккадски звучало как «баб-илу», откуда в дальнейшем произошло греческое название города — Вавилон. Суму-Абум основал в захолустном городишке династию, которой суждено было превратить Вавилон в столицу огромной могущественной державы. Но произошло это только через сотню лет, когда к власти пришел царь Хаммурапи.
Хаммурапи в совершенстве овладел искусством разделять и властвовать. Ловкий политик и дипломат, удачливый полководец, он ни перед чем не останавливался ради достижения поставленной цели. Достаточно вспомнить печальную судьбу Зимлирима, правителя государства Мари: из верного союзника Вавилона он превратился во врага, едва отпала необходимость в союзе с ним. Хаммурапи опустошил Мари, превратил дворец Зимлирима в руины и казнил того, кого еще недавно проникновенно называл своим «братом». Так же решительно вавилонский царь расправился с Ашшуром, Эшнуной, Эламом и Ларсой.
В результате политических интриг и удачных военных походов Хаммурапи стал владыкой государства, в период своего наивысшего могущества занимавшего территорию нескольких современных стран: южной Турции, Сирии, Ливана, Израиля, Иордании, Аравии, Ирака и Кувейта.
Своей огромной державой царь управлял через многочисленных чиновников, дотошно вникая во все вопросы войны и мира. Как и во времена третьей династии Ура, жрецы и торговые агенты-тамкары превратились в обычных государственных служащих, а общинные органы самоуправления остались не у дел: новый объединитель Месопотамии не желал ни с кем делиться властью. Даже странно, что Хаммурапи не объявил себя живым богом, как это сделали Ур-Намму и Шульги! Он ограничился тем, что свел близкое знакомство с Ану, Энлилем и Ша-машем.
О тесной дружбе царя с богами свидетельствовала стела из черного базальта, воздвигнутая в центре Вавилона. Наверху стелы бог Шамаш (лично) вручал Хаммурапи знаки власти, а надпись ниже горделиво возвещала о том, что…
«Когда великий бог, царь ануннаков, Энлиль, владыка небес и земли, судящий судьбы страны, вручил Мардуку, первому сыну Эа, господство над всеми людьми и возвеличил его среди игигов, назвал Вавилон его великим именем, сделал его могущественнейшим среди стран света и утвердил в нем вечное царство, чье основание прочно, подобно небесам и земле, — тогда меня, Хаммурапи, славного, богобоязненного князя, для того, чтобы дать сиять справедливости в стране, чтобы погубить беззаконных и злых, чтобы сильному не притеснять слабого, чтобы я, как Шамаш, восходил над черноголовыми и освещал страну, — призвали Ану и Энлиль для благоденствия людей»[84].
Далее, после перечисления всех благодеяний, оказанных царем своей стране, следуют 282 статьи законов Хаммурапи — любопытнейший памятник тогдашней юридической мысли.
Но и сама вступительная надпись чрезвычайно интересна! Итак, центр мироздания переместился в Вавилон, и хорошо известные нам боги вручили главенство какому-то Мардуку. Кто он такой и откуда взялся? Ответ на этот вопрос дает вавилонская поэма «Энума элиш» — «Когда вверху», где рассказывается о рождении и блистательной карьере Мардука, а также о том, как, по представлениям вавилонян, возникло все сущее на земле.
Происходило же это так…
«Когда вверху»
Когда вверху не названо небо,
А суша внизу была безымянна,
Апсу первородный, всесотворитель,
Праматерь Тиамат, что все породила,
Воды свои воедино мешали[85].
Да, тогда еще не существовало ни земли, ни деревьев, ни животных, но в глубине первородного океана уже зрели семена жизни. И вот из пучины появились боги Лахму и Лахаму, а вслед за тем — Аншар и Кишар. Последняя парочка вскоре произвела на свет Ану, который (неизвестно от кого) породил бога Эйя.
Вся эта божественная компания отличалась крайне непоседливым характером: Лахму и Лахаму, Аншар и Кишар, не говоря уж про Ану с Эйя, сновали туда-сюда, вспенивая спокойные дотоле воды, галдели, хохотали и не давали ни минутки отдыха Апсу и Тиамат.
И если матушка Тиамат еще кое-как сносила выходки своих отпрысков, то Апсу вконец озверел от бессонницы и решил положить конец шуму, бултыханью и плаванью брассом и кролем.
Апсу уста свои открыл,
Кричит раздраженно, обратись к Тиамат:
«Мне отвратительны их повадки!
Мне днем нет отдыха, покоя — ночью!
Их погублю я, дела их разрушу!
Да утихнут звуки, во сне да пребудем!»
— Да ты никак задумал детоубийство?! — возмущенно отозвалась Тиамат. — Имей терпение, варвар! Скоро дети подрастут, остепенятся, и тогда ты снова сможешь дрыхнуть не просыпаясь!
