Пер. Рифтина - Китайские народные сказки
Так за одну ночь был в Чжаочжоу построен Большой каменный мост, очень прочный и очень красивый. Весть об этом разнеслась по всей округе, даже до восьми бессмертных с острова Пэнлайдао дошла. А один из них, по прозванью Чжан Го-лао, был большим охотником до всяких происшествий. Узнал он про диво дивное, вывел своего осла с черной отметиной на лбу, кожаные мешки на него навьючил, в левый положил солнце, в правый - луну. Потом Чай-вана кликнул, взял Чай-ван свою тачку с золотыми спицами и серебряными ручками, погрузил на нее четыре горы высоченные, и отправились они в путь. Подошли к Чжаочжоускому мосту, Чжан Го-лао и спрашивает громким голосом:
- Кто этот мост строил?
Лу Бань в это время как раз мост осматривал, услышал он голос и отвечает:
- Я строил, а что? Не так построил, как надо?
Указал Чжан Го-лао рукой на осла да на тачку и спрашивает:
- Можно проехать, мост не обрушится?
Расхохотался тут Лу Бань и говорит:
- Мулов и лошадей выдерживает, что ж об осле и тачке толковать? Проезжайте, не бойтесь!
Улыбнулись Чжан Го-лао и Чай-ван, на мост взошли, - один на осле верхом сидит, другой идет, - тачку перед собой толкает. Закачался мост, того и гляди рухнет. Видит Лу Бань - плохо дело, прыгнул под мост, обеими руками его подпер. Потому и не рухнул мост. Выдержал тяжесть, еще крепче стал. Только южный его край чуть к западу сдвинулся.
По сей день видны на Чжаочжоуском мосту следы восьми ослиных копыт да борозда от тележки Чай-вана, а под мостом сохранились отпечатки рук Лу Баня. В прежние времена под Новый год продавались картинки, где был нарисован Лу Бань, поддерживающий мост.
А Чжан Го-лао проехал мост, обернулся к Лу Баню и говорит:
- Жаль мне твои глаза!
Подумал тут Лу Бань: «Глаза есть, а человека не распознал», - и устыдился. Вырвал он у себя один глаз, у края моста положил, прочь пошел. Проходил после по мосту Ма Юй-Эр, подобрал глаз, в лоб себе вставил.
Лу Бань считается первым учителем плотников, поэтому и сейчас плотник, когда хочет проверить ровность и точность линий, один глаз прикрывает. А статую Ма Юй-эра стали делать с тех пор с тремя глазами.
Не забыли люди, что это Лу Бань построил чжаочжоусцам Большой каменный мост, и по сей день мальчишки-пастухи распевают:
Кто построил в Чжаочжоу
Мост из белых валунов?
На осле верхом проехав,
Кто на запад сдвинул мост?
И от чьей тяжелой тачки
На мосту остался след?
Это наш Лу Бань построил
Мост из белых валунов.
На осле верхом проехав,
Чжан Го-лао сдвинул мост.
Прокатил Чай-ван тележку -
На мосту остался след 1.
1Перевод Г. Ярославцева.
ЖЭНЬШЭНЬ-ОБОРОТЕНЬ
Отправились в старину два брата в горы охотиться. Облюбовали небольшое ущелье, в котором ручей был, и стали каждое лето над пропастью жерди класть, в каждую жердь с двух сторон по деревянному колышку вбивали, чтоб не упала. Бегают ласки да лисы по жердям, шныряют, с горы на гору прыгать не надо.
А как выпадет иней, шерсть у лис и ласок снова отрастет, привяжут братья к каждому колышку по ловушке да еще камешек снизу пристроят. Зверь пойдет, в ловушку попадет, в воду упадет, захлебнется. Братья шкурки продадут и живут безбедно.
Но вот однажды в тридцатый день двенадцатой луны снег повалил, все горы укрыл. На равнине лежит в три чи толщиной. Взял старший брат сани, в селенье поехал. Привез вина немного, мяса. Наделали они пельменей, приготовились Новый год на славу встретить. Пельмени налепили, а время варить не подошло, вот и подумал старший брат прогуляться, в чужой шалаш за десять ли отправился. Остался младший брат один. Ждал, ждал, старший брат все не возвращается. Налетел тут ветер, подхватил меньшого брата, завертел, закрутил, ну, ровно свиток бумажный, неведомо куда отнес. Открыл юноша глаза, смотрит - перед ним пещера горная. В пещере кан широкий, на кане девушка сидит. Не ведает юноша, куда его занесло, хотел прочь пойти, а девушка его и спрашивает:
- Ты куда идешь?
Отвечает юноша:
- Домой, к своему шалашу.
Опять спрашивает девушка, спокойно так:
- А дойдешь?
Рассердился юноша и говорит:
- Отчего же не дойти?
Сказал он так, к двери подошел, хотел бежать, да не тут-то было. Вниз глянул - обомлел. Пещера та, оказывается, на осыпи каменной по самой середине горы расположена. Вверх посмотришь - вершины не видать, вниз поглядишь - дна не рассмотришь. Ни назад дороги нет, ни вперед. Затревожился меньшой брат, не знает, как и быть, заплакал горько и говорит:
- Сестрица, а сестрица, хоть каплю доброты яви, помоги мне отсюда выбраться!
Слезла девица с кана, подошла к юноше, платочек вытащила, слезы ему вытерла, засмеялась весело и говорит:
- Уж раз пришел - не суетись. Поживи здесь немного!
Не слушает меньшой брат девушку, пуще прежнего плачет, свое твердит:
- Я домой хочу! Все едино ворочусь!
Говорит девушка:
- Куда ж ты пойдешь? Ведь последний день старого года нынче. Вот встретим с тобой вместе Новый год, а после потолкуем.
Сказала так девушка, на каменный стол рукой указала, а там и рыба, и мясо, и вино, и рис - чего только нет! Поглядел юноша на стол, еще сильнее загрустил. Топнул ногой и говорит:
- Я домой хочу! Все едино ворочусь!
Еще ласковее говорит ему девушка:
- Ты погляди, какой снег! Придешь в свой шалаш, что делать будешь? Поживи лучше здесь!
Смотрит юноша: постель вся шелком да атласом убрана, еще пуще слезами заливается. Как ни уговаривает его девушка - все напрасно. Вытащила она тогда тихонько веер маленький, три раза помахала за спиной у юноши, вмиг успокоился юноша, не плачет больше. Вытерла ему девушка слезы, сели они вместе, есть да пить стали, мужем и женой сделались.
Живет юноша в пещере пятнадцать дней, пятнадцать ночей, о доме родном и думать забыл, о старшем брате и подавно. Вот и пятнадцатый день нового года наступил, он днем юаньсяо зовется. Поужинали юноша с девушкой, дала она ему одежду новую и говорит:
- Много дней прожил ты здесь, сердце небось тоска гложет, нынче Праздник середины первого месяца, давай сходим на равнину, повеселимся, на праздничные фонари поглядим.
Обрадовался юноша. Родился он в глухих горах, отродясь праздника фонарей не видел. Зажмурил юноша глаза, как девушка велела, чует, будто ветер ему по ногам дунул, кто-то в воздух его поднял и вмиг на землю опустил.
Открыл меньшой брат глаза: что за веселье вокруг! Харчевни, винные лавки, торговцы круглыми блинами - люду разного и не счесть. Одни из хлопушек стреляют, другие возле лотков стоят торгуют, третьи на ходулях ходят. А уж до чего нарядно одеты, так и не расскажешь: платья всех цветов да фасонов, на любой вкус. Фонари, что по улицам носят, каких только нет! О семи звездах, о восьми углах, с девятью сыновьями, с восемью бессмертными, с птицами разными, с мячами вышитыми, со львами, с аистами… А один фонарь - дракон светящийся, его целая толпа на палках носит. Маленьких цветных фонариков видимо-невидимо. Глядит на них меньшой брат, будто завороженный, чуть не кричит от радости. Только держит его девушка крепко за руку, ни с кем разговаривать не велит, от себя ни на шаг не отпускает. Нагляделись они на фонари, девушка ему и говорит:
- Закусить бы надо!
И повела она юношу в большую винную лавку, отдала ему веер, наказала пуще ока его беречь, чтоб не потерялся. А в винной лавке шум, гам, кто в трубу дует, кто на струнах бренчит, кто плектрой по струнам бьет, кто поет, кто на пальцах загадывает, кто арии исполняет, кругом яркие фонари да свечи восковые горят - так и сверкают огнями. От шума этого, от суматохи уши у меньшого брата не слышат, глаза не видят. Как за еду принялись, меньшой брат по забывчивости веер на стол положил. Тут откуда ни возьмись парень чернолицый мимо промчался - хвать веер! Увидала это девушка, аж в лице изменилась, помчалась наверх, давай с тем парнем драться. И так отнимает, и эдак отбирает, никак отнять не может. Сбежала она вниз и вдруг пропала - струйка дыма легкая. Поднялся тут меньшой брат, тоже стал с тем парнем драться, гоняются друг за дружкой, все столы в лавке вверх ногами перевернули, пол рисом да закусками испачкали. Собрался вокруг народ, смотрит. Вскорости обоих в ямынь отведи.
Слуга из лавки, тот, что вино разносит, показал, что веер и впрямь меньшому брату принадлежит. Взял судья веер, юноше отдал. А чернолицый не унимается, кричит во все горло, что его это веер - и баста! Рассердился судья, ударил колотушкой деревянной по столу, как закричит:
- Ясно мне, что ты в винной лавке грабеж учинил, и свидетели это подтвердили, и доказательства налицо. Как же ты смеешь перечить да отпираться?
Говорит чернолицый:
- Коли это и впрямь его веер, пусть скажет господину, что на том веере нарисовано. Скажет - тотчас вину свою признаю.
Стал чиновник меньшого брата спрашивать, а тот и не знает. И пришлось юноше напоследок все, как есть, чиновнику рассказать. Обернулся тогда судья к чернолицему, спрашивает:
