Юрий Пернатьев - Домовые, русалки и другие загадочные существа
О повадках птицы можно сказать в основном то, что они очень похожи на орлиные. Рухх выслеживает добычу с большой высоты (кроме слонов годятся носороги, небольшие киты, буйволы, а порой тигры или даже питоны; бывает, что птица постится и ловит акул). Обнаружив достойную дичь, пикирует на нее, причем старается сразу же лапами переломить жертве хребет.
Рухх откладывает яйца и высиживает птенцов на земле. Птенцы кормятся опять-таки свежими слонами, хотя есть упоминания о более нежной пище для малышей, такой как, например, африканский бегемот или крупная свинья. Неизвестно, правда, зачем рухх уносит осколки скорлупы подальше от гнезда – может, чтобы по ним ее не выследили? Хотя все-таки что-то может выдавать гнездо: то ли слоновьи останки, то ли 5-метровые пищащие птенцы.
Один натуралист упоминает, что птица рухх гнездится высоко в труднодоступных местах, причем летает над облаками, так что ее можно и не заметить. Однако, добавляет ученый, находчивые местные жители обнаруживают гнездо по разбросанной вокруг непереваренной еде величиной с дом (хищные птицы имеют обыкновение отрыгивать остатки пищи). Надо сказать, что индийские раджи, китайские императоры, монгольские ханы предлагали немалые деньги за перо птицы рухх. Не вполне понятно, правда, как можно его употребить: единственное широко известное и много где описанное использование такого пера – в качестве… сосуда, который способен вместить «двадцать пять мехов воды».
Нельзя сказать, что птица опасна для людей; с драконом или василиском ее не сравнить. И не только потому, что она не наделена колдовской силой, не дышит огнем или смертельным ядом – она, оказывается, совершенно равнодушна к людскому сообществу. Даже самый маленький птенец рухх не питается человечиной. И все же, как утверждают, птица-великан может стать причиной разных стихийных явлений. Например, сохранились сообщения о том, что неосторожное приземление или даже просто громкий хлопок ее крыльев становились причиной лавины либо камнепада.
Первооткрывателем птицы рухх считается персидский ученый Бузург ибн Шахрияр, разместивший ее в Индии. Другие говорят, что эта птица прилетает с Тибета, где множество высокогорий. Китайцы предполагали, что птица по имени пёнг живет на Суматре, или Яве, или на Цейлоне и прилетает из-за моря. Арабы, изучив бо́льшую часть Азии, решили, что птица под названием асфур-альфилю гнездится на Мадагаскаре. А может быть, в центральной Африке, где-нибудь в окрестностях Килиманджаро или в верховьях Нила. Некоторые современные ученые полагают, что ближе всего к истине арабы. Дескать, на острове Мадагаскар водились те самые эпиорнисы, и вымерли они, похоже, лет пятьсот назад – то есть древние арабы вполне могли их застать.
Птица рухх не сразу удостоилась особого места в средневековой систематике. Так, например, рабби Бенджамин из Туделы отождествлял ее с грифоном, в результате чего на Западе эта путаница длилась до самого путешествия Марко Поло – тот окончательно разделил для западной науки этих существ. Тем не менее на Востоке рухх иногда изображали четвероногой, но при этом признавали птицей.
Иранцы знали эту птицу под другим именем – симург. Она обладала даром предвидения, но натура ее была двойственна, заключая в себе «добрую» и «вредоносную» половинки. В учении суфистов симург символизирует совершенного человека, обладающего знанием Божественной Сущности. Однако эту Сущность, как и легендарную птицу, невозможно увидеть. Сейчас некоторые специалисты полагают, что слова «рухх» и «симург» родственны, а симург во многом похож на грифона. Как царь птиц, симург-рухх изображался фантастическим крылатым существом с головой и лапами пса, покрытым рыбьей чешуей, что символизировало его господство на земле, в воздухе и в воде, а его яркое оперение затмевало блеск фазана и павлина.
Симурга наделяли способностью исцелять, иногда он выступал орудием судьбы, и ему приписывали бессмертие. Он был свидетелем троекратной гибели мира и знает все обо всех эпохах, прошедших и будущих. Симург был приемным отцом персонажа иранских легенд Заля, которого он младенцем нашел в пустыне и выкормил в своем гнезде, а затем давал пророчества его сыну Рустаму – знаменитому герою иранского эпоса.
Согласно этим представлениям, симург, как и птица рухх, велик и могуч. Подобно мифическому фениксу и волшебной птице мусульман анке симург живет от 700 до 2000 лет; дождавшись, когда у него подрастет птенец, он бросается в пламя и сжигает себя на погребальном костре.
В одной из поэм XII века автор делает симурга символом божества. Содержание аллегории весьма любопытно. Обитающий в дальних краях царь птиц Симург роняет одно из своих великолепных перьев где-то в центре Китая. Узнав об этом, другие птицы, которым надоели царящие среди них раздоры, решают отыскать повелителя. Они знают, что имя царя означает «тридцать птиц»; знают, что его дворец находится на горной гряде, кольцом окружающей землю. Сначала некоторые птицы, выказывая малодушие, не решаются отправиться в путь: соловей ссылается на свою любовь к розе; попугай – на свою красоту, ради сохранения которой ему надо жить в клетке; куропатка не может расстаться со своими птенцами и гнездом среди холмов; цапля – с болотами; сова – с мрачными деревьями. Но в конце концов они пускаются в это опасное путешествие и преодолевают семь долин и морей; название предпоследнего из них – Головокружение, последнего – Уничтожение.
Многие из паломников не выдерживают тягот пути и возвращаются обратно, кое-кто из оставшихся птиц погибает. Тридцать же самых стойких, пройдя через все страдания и благодаря этому достигнув очищения, добираются до высокой горы Симурга. Наконец они обрели то, к чему стремились! И тут они осознают, что они-то и есть божественная птица, что «симург» – это каждая из них и они все вместе.
Эту историю в XV веке по-своему переосмыслил Алишер Навои в аллегорической поэме «Парламент птиц» (или «Симург»). В ней тоже рассказывается, о том как, пролетая над Китаем, Симург обронил перо необычайной расцветки – сверкающее столь ярко, что весь Китай оделся сиянием. С этого дня все китайское население обрело пристрастие к занятию живописью. Самым виртуозным живописцем стал Мани, легендарный основатель манихейства – религии, сочетающей черты зороастризма и христианства. Так в классической восточной поэзии образ Мани стал воплощением гениального художника, а симург, в дополнение ко многим своим волшебным качествам, – еще и символом искусства.
Птицы Солнечного сада
Сирин, Алконост, Стратим, Гамаюн – птицы древнейших сказаний. О них упоминают русские летописи, их изображения сохранились среди иллюстраций к древним рукописным книгам, на ювелирных изделиях Киевской Руси, в резьбе белокаменных соборов Владимиро-Суздальской земли (Дмитровский собор во Владимире – 1212 год, Георгиевский собор в Юрьеве-Подольском – 1230 год). Кто они, эти загадочные птицы-девы из Райского или, по-другому, Солнечного сада и как они попали в русскую культуру? Ответ на этот вопрос кроется в легендах и преданиях Востока.
Прежде чем попасть в Древнюю Русь, чудесные истории о легендарных птицах проделали долгий путь по Хвалынскому (Каспийскому) морю, а затем по Славянской реке (Волге), по которой плыли корабли из Индии и Персии. Суда везли разные товары, украшенные рисунками, в которых переплетались фантастические травы, цветы, звери и птицы. По притокам Волги, где водой, а где и волоком, отправляли их во все стороны Руси.
Кроме Волги был и другой путь, связывающий Киевскую Русь с Востоком, – это путь по Днепру и Черному морю. Шумным и оживленным был порт Корсунь (Херсонес) – на территории современного Севастополя. Корсуньские купцы не только держали в своих руках всю торговлю с Востоком, но и рассказывали местным жителям о далеких странах, пересказывали услышанные там мифы и легенды. Так на славянской земле начали оживать образы, ставшие затем понятными и близкими.
Алконост и Сирин. В византийских и славянских средневековых легендах Алконост – чудесная птица, жительница славянского рая Ирия. Лик у нее женский, тело – птичье, а голос сладок, как сама любовь, поэтому тот, кто услышит ее пение, может от восторга забыть обо всем на свете. Как говорится в предании, «Алконост близ рая пребывает, иногда и на Евфрате-реке бывает. Когда в пении глас испущает, тогда и самоё себя не ощущает. А кто вблизи тогда будет, тот все на свете забудет: тогда ум от него отходит, и душа из тела выходит».
Образ птицы Алконост восходит к греческому мифу об Алкионе, дочери бога ветров Эола, жене фессалийского царя Кеика – сына бога утренней звезды Эосфора. Как сообщает Овидий в «Метаморфозах», Кеик трагически погиб в бушующем море, в то время как Алкиона ждала его на вершине утеса. Когда же к скале прибило волной тело погибшего мужа, она бросилась с вершины в бушующие волны моря. И произошло чудо: боги превратили Алкиону в морскую птицу-зимородка, которая затем оживила погибшего мужа. Птицей стал и Кеик, соединившись с дочерью богов.
