Карл Мунк - Один
Кузнец по-прежнему дожидался, когда же незваный гость догадается, что пора бы и честь знать. Но тут, когда уж он совсем открыл рот, чтобы посоветовать чужаку убираться на холм старой ведьмы, как почувствовал, как неведомая сила приподняла его над лавкой, перенесла к порогу. Шляпа кузнеца, сманеврировав в воздухе, шлепнулась, въехав прямо на глаза, а плащ, сам собой сдернутый с гвоздя в косяке, словно живой обернулся вокруг плеч.
Вотан ударил себя по коленям ладонями:
– Вот и ладно! Сборы завершились – можно и в путь!
Кузнец, внезапно потерявший и волю, и дар речи, безропотно заспешил следом за чужаком.
Жена кузнеца с минуту глядела вслед исчезающей парочке. Потом кинулась по соседям.
– Беда! – колотилась в запертые на ночь двери. – Чужак-то свел моего мужа!
Ветер усилился, стегая женщину дождем ледяных струй дождя. А ее голос тонул в завываниях бури. Но соседи, даже расслушав, гасили коптилки, и, таясь у двери, дожидались, пока женщина постучится к другим: слишком неестественным было бушевание стихий, разразившихся над деревней.
Вотан и кузнец, ветер им упирался в спины, достигли холма. И тотчас ненастье сменилось мирным покоем летней ночи. Кузнец, видя, что никаких новых несчастий ему на голову не просыпалось, приободрился. Достигли вершины холма. Вотан, приподняв с земли ровно обструганный шест, похожий на жердь для изгороди, взвесил его на руке:
– Сможешь сделать такие же?
– Я – мастер! – Он ухватил шест оглядывая со всех сторон: пожалуй, работа была точнее, чем сумел бы он сам, но и металл был незнакомым.
– За заготовками дело не станет, – словно предугадал его сомнения Вотан, открывая длинный и узкий ящик, наполненный точно такими же, чуть менее блестящими жердями.
Малость подковать – будет не отличить от готового.
– Лады! – согласился кузнец, и, не выдержав, все же спросил: – А для чего ты устроил это? Зачем не пришел по-людски?
– Да затем, что вы – лишь вот эти заготовки, – туманно отвечал чужак. – А стать людьми – вам еще учиться и учиться.
Кузнец лишь плечами пожал. Но заказ выполнил в срок, огрызаясь на приставания жены и выпад соседей:
– А вам какое дело, где я был? Вот сами сходите к Вотану и спросите!
Кузнец был детина здоровущий – с расспросами поотстали.
Вотан же, приняв работу, накопал вдоль всего холма ямок и вбил колья частой шеренгой, отгородившись от любопытных взглядов.
Теперь можно было приступать ко второй части задуманного – место для лагеря Одина устраивало, теперь лишь оставалось избавиться от местных жителей.
Местным же жителям не терпелось избавиться от чужака. Чаша терпения переполнилась, когда, то один, то другой селянин стали примечать, что стоит посмотреть ночью в сторону холма Старой Ханы, как у человека начинали болеть и слезиться глаза, веки опухали, а ресницы по ночам покрывало слоем липкого гноя.
– Колдун он, не иначе, – пополз шепоток, становясь все громче.
Когда смеркалось, трое братьев Нейле, отчаянные головы, поговаривали даже, что, отлучаясь, якобы по торговым делам, не брезговали разбоем на проезжих дорогах, собрались наведаться к чужаку.
Не то, чтобы верили в колдуна, зато не раз видели, сколько золота таскает Вотан в карманах. Невесть какие сокровища прячет он за частоколом. Братья ящерками прошмыгнули к вершине холма, прячась за густым кустарником и зарослями чертополоха, разросшегося, как на грех, по обе стороны дороги, ведущей на холм.
Солнце пряталось за кроной дуба, когда братья достигли изгороди. Через щели видели, как Вотан, утрамбовав песок ногами, чертит что-то деревянным прутом. Меряет шагами расстояние, вбивает по контуру колышки и снова рисует непонятные узоры.
– Ишь, злых духов вызывает наш колдун! – хмыкнул старший брат, вытаскивая из-за пояса нож.
Младший из братьев приник к земле. Ему показалось, что он чувствует легкое жжение, но солнце еще не закатилось, и вряд ли изгородь при свете причинит сильный вред. Зато, раз и навсегда разбогатев, они смогут каждый отстроить по дому, а парень и хозяйку себе присмотрел.
Старший кивнул: Вотан был один, а, даже изорись чужак, зовя на помощь, братья хорошо знали свою деревню: немногие и на зов родной матери откликнутся.
Братья решили брать подворье Вотана штурмом. Разом поднялись с земли и ринулись в незапертую калитку, отлитую из точно таких же, но более коротких черных заготовок.
Что произошло, когда Вотан повернулся лицом к непрошеным гостям, братья рассказать не сумели. Смертный холод сковал их члены. Они почувствовали, как волосы зазвенели ледяными сосульками, а сосуды, замерзая кровью, рвутся и хрустят.
Последним воспоминанием был ярко-синий пронзительный взгляд Вотана – братья оледенели и тут же начали таять, истекая светлой водицей, впитавшейся в песок. Вскоре на месте разбойников лишь темнело мокрое пятно, которое, постепенно бледнея, высыхало.
– Овечьи хвосты! – выругался Один. Он, приготовляя место для лагеря, замешкался, и сам виноват, что эти мужланы решили выступить первыми.
Но теперь Один знал, как действовать. Он неторопливо спустился в деревню, побрякивая в кармане золотишком. Стучал в дверь, вежливо испрашивая дозволения войти. После того как Один, обмахиваясь неизменной шляпой, покидал жилище, в хижине оставались лишь лужицы талого льда. И так, заставляя алчных до золота селян самим открывать Вотану двери, великий ас не миновал ни один двор, не оставив в живых ни мужчин, ни женщин, ни младенцев.
Слишком много надежд он связывал с этим местом, чтобы мог бы позволить себе быть милосердным или снисходительным. Лишь удивленная скотина провожала синий плащ чужака, когда Один, миновав околицу, в последний раз хозяйски окинул округу.
Край, затерянный в долине среди гор, поросших девственными лесами, вызывал Одина померяться силами. Так дик и своенравен был этот мир, отныне на многие дни пути избавленный от людей.
Скоро сюда придут другие, избранные.
Великий ас не случайно выбрал для лагеря, где поселится его дружина, это место. Тут, незримая смертным, проходила одна из осей, соединяющих Миргард – обитель людей, с Асгардом. Ось простиралась и дальше, пронзая пространства и соединяя цепочку миров в нерушимом единстве. Ось питала энергией прорицательниц, в таких похожих местах старались урвать часть божественного тепла проныры-карлики и гномы.
Добрым словом Один помянул и Старую Хану, гибелью своей охранившей священное место на холме от посягательств людишек, которые готовы за пядь плодородной земли тащиться на многие километры.
Страх, переживший и прорицательницу, и, пожалуй, ее преемницу, перенесшуюся в ту ночь в иные земли, очистил место от дурных сил и не позволил селянам заселить склоны холма.
– Я скоро вернусь! – крикнул Один, прощаясь со своим новым домом.
– …вернусь! – подхватило и разнесло эхо. Сборы Одина в путь были недолгими: надвинуть на глаз шляпу, чтобы ненароком кого не заморозить, выдав не к месту способности великого аса. Один в своем предприятии решил выдавать себя за богатого бездельника, опасающегося за свои несуществующие сокровища: каждому лестно послужить богу. Одину же в дружину воинов требовались иные.
Путники приближались к стойбищу пастуха с разных сторон. Но заметили друг друга почти одновременно. С севера путь был, видимо, дольше: юноша, укутанный в короткий меховой плащ, тяжело опирался на посох. Шедший с востока не торопился. К стоянке, примитивному шалашу, окруженному частыми кольями изгороди, подошли, уже перекинувшись взглядами. Навстречу, яростно заходясь лаем, но при этом виляя обрубком хвоста, кинулась здоровенная косматая дворняга. Юноша замахнулся посохом на собаку.
– Верный, место! – остановил удар звонкий голос, и навстречу путникам выбежала рослая девушка. Она ухватила пса за загривок, оттащила, оглаживая и теребя густую шерсть.
Кто же лезет с палкой к собаке? – укорила юношу. – А если б порвал?
Тот хотел ответить резкостью, но, оценив белую кожу, оттененную длинными блестящими волосами, умерил пыл.
– Кто же лезет к собаке, не вооружившись палкой? – лишь передразнил.
Второй путник прервал перепалку: девушка уже открыла рот, чтобы выпустить иголки и указать гостям, где их место. А Один вовсе не собирался быть свидетелем этой прискучившей игры. Стоило двум молодым, юноше и девушке, встретиться, как тут же они начинали юлить, перебрасываться колкостями, а все ради чего? Лишь с тем, чтобы выполнив положенный ритуал, оголить зад?
– Можем у тебя заночевать? – Один был уверен, что незнакомец не откажется разделить с ним ночлег.
– Но, – замялась та, оглядываясь на шалаш, – как я могу пустить незнакомых людей, если даже не знаю ваших имен.
– Только-то, – подмигнул Одину юноша. – Я, к примеру, Тар.
– Зовусь Вотаном, – назвал Один одно из своих имен. Как и все асы, при появлении на свет Один уже обладал несколькими именами, чтобы запутать и отвратить злых духов, взбреди тем в голову начать охоту на аса. А каждый новый год, подвиг или просто деяние, прославившее аса, добавляло к списку имен великого еще одно.
