Автор неизвестен - Цыганские сказки
Жил цыган — парень молодой и красивый. Был он известным на всю округу плясуном да пением своим славился. Как-то раз получает он письмо, где одна неизвестная дама изъявляет желание познакомиться с ним.
"А одета я вот так, вот так и вот так", — написано в письме было.
Ладно. Приоделся цыган как следует и пошел на встречу.
— Это вы будете Анечка?
— Я.
— Очень приятно. Я — такой-то, рассякой-то.
Дама была очень привлекательной и понравилась цыгану. Да и цыган был хоть куда — красавец писаный. Короче говоря, дает дама цыгану визитную карточку и приглашает на свой день рождения. А надо сказать, что, покуда они говорили да любезничали, цыган угощал даму апельсинчиками да лимонадом. Очень нравились ей эти угощения.
И вот наступил день рождения. Надел цыган свой самый лучший костюм, светлый такой, сиреневый. В туфли обулся лаковые — чистенько. На руку колечко надел с бриллиантиком, папкино. Так и отправился. А тут, как на грех, захотелось цыгану покушать. Забежал он в закусочную и взял пару котлет без гарнира. В эту минуту часы пробили. Глядит цыган — батюшки мои! — времени-то нет. Кое-как завернул котлеты, в карман их положил да скорее на извозчика.
Открывает горничная дверь и впускает цыгана. Глядит парень, а народу в доме человек пятьдесят, не меньше. Рождение справляют. И среди всех — Анечка. Красавица. Глаза черные, как у цыганки, ресницы до половины щеки — хоть верхом садись да поезжай.
— Ой, приехал!
— Приехал, — говорит цыган, — я словом не торгую.
Раздели парня, к зеркалу подвели. Гребеночки, щеточки. Прихорошился цыган. Вот стоят они в прихожей.
Цыган и говорит:
— Анечка, хорошая моя, уж так я торопился, что ничего не успел тебе купить. Ну так я попозже, не обижайся на меня, — а сам все время руку в кармане держит, где у него котлеты лежат.
— А что у тебя в кармане? — улыбается Анечка. — Ты, наверное, принес мои любимые апельсинчики? — и сует руку цыгану в карман.
— Что ты, Анечка, не надо, — засмущался тот, — я тебе в другой раз что-нибудь хорошее принесу.
— А почему же ты руку там держишь? — опять спрашивает Анечка, а сама все дальше руку в карман просовывает. А котлеты в кармане — жирные, теплые.
— Ой, — кричит, — что это такое?!
Пришлось цыгану сознаться…
Пошли они в зал, а там стол огромный, и еды всякой на нем полно. У стола все такие разодетые сидят: женщины все в золоте да драгоценностях и мужчины важные. У цыгана аж волосы поднялись. Что его колечко! Кабы огонь сильный горел, то хоть бы игра была в бриллиантике. А так ничего.
Ладно. Сел цыган за стол. Ну что его учить, как за столом держаться?! Похватал он все руками да на куски порвал. Глядит по сторонам и видит, что все на него смотрят. Понял тут, что не так все делает, как надо. Погрустнел парень, а есть сильнее прежнего хочется. Подходит Анечка:
— Ну что тебе положить?
— Что ты, хорошая моя, не хочу я ничего.
— А как же котлеты?
Совсем смутился цыган, почернел, еще немного и сквозь землю провалится. Слава богу, попросили его тут спеть да сплясать. Известное дело, цыгане на пение и пляску большие мастера. Вот одна дама подходит и просит:
— Не споете ли вы нам что-нибудь, а то скучно?!
А тут и Анечка подхватила:
— Ну спойте, сделайте мне подарок. Тут как запел цыган, как закатил! Все аж с ума посходили.
— Ну еще, еще!
— А кто из вас играть умеет?
Нашли человека.
— Цыганочку умеешь?
— Попробую.
Заплясал цыган, да сразу остановился.
— Нет, так не пойдет, на ковре-то не слышно будет.
— Прочь ковер! — закричали все.
Скатали ковер в трубку и поставили к стене. Как прошел цыган кружочек, а потом чечетки, двойные, тройные. Как ошалели все!
Расходиться стали гости, начали цыгану адреса свои раздавать, чтобы заходил. А ему ни до чего дела нет, есть хочет — умирает. Пришел голодным, а после песен да танцев и того хуже стало. Всем веселье, а ему голодно.
— Ну, покушай хоть чего-нибудь, — умоляет его Анечка, — гости-то ушли, папа с мамой отдыхают, ешь-пей, что пожелаешь.
И вправду, еды осталось полным-полно, вин — море разливанное.
А у цыгана стеснение все не проходит.
— Не хочу да не хочу, — вот весь его сказ. А голод все грызет. Тогда он придумал.
— Анечка, — говорит, — все сделаю для тебя, что захочешь. Заставь меня на голове стоять — целый день стоять буду. Сделай и ты для меня одолжение.
— А что ты хочешь?
— Знаешь, что я заметил? Стоит тебе закрыть глаза, как ты сразу на мою сестру похожей становишься, копия вылитая — она.
— Ну так что?
— Так вот, ты закрой глаза и, пока не скажу, не открывай. Хочу я на это чудо еще раз поглядеть. Закрыла Анечка глаза:
— Ну ты скажешь, когда открыть?
— Скажу. Только смотри не открывай без моего слова. Смотрит цыган на Анечку, а сам по столу знай руками шарит. Нащупает котлету и в карман ее, нащупает вторую и опять в карман, на макароны наткнулся и их в карман. Так всю еду по карманам и распихал.
— Анечка, хорошая моя, посиди еще так немножечко! — кричит, а сам потихоньку, потихоньку и домой.
С той поры он больше к господам ни ногой. Сами посудите, кому голодать-то охота?
Цыганка и змея
Когда цыгане ставят в лесу палатки, то первым делом они читают заговор от змей. Становятся они на колени и говорят:
— Охрани нас бог, сделай так, чтобы змеи не попали в мою палатку, обереги ты детей моих, не дай им пропасть от змей.
Сделают цыгане черту вокруг палатки и только после этого огонь разжигают. Да не всегда заговор помогает.
Была у отца и матери единственная дочь. Возраст у девушки такой, что хоть сейчас замуж выдавай. Любила эта молодая цыганка одного парня из табора и каждый день старалась выкроить хотя бы немного времени, чтобы посмотреть на него, поговорить с ним. Заикнулась было молодая цыганка отцу о любви своей, а тот и слушать не пожелал, только сказал:
— Не пара он тебе, доченька, и думать о нем забудь.
Приходилось парню с девушкой таиться от родителей. Как-то раз поехал отец в город на ярмарку лошадей менять. Попросилась дочь у матери:
— Мама, разреши, я поеду с отцом; он менять будет, а я посмотрю…
— Что ты, доченька, господь с тобой, — замахала руками мать, — не женское это дело — лошадьми заниматься.
— Ну тогда я с женщинами в деревню пойду.
— Зачем? — возразила мать. — Что тебе, есть нечего?
— Все равно я дома не останусь, пойду с подругами в лес, если ты меня никуда не пускаешь.
— Ну ладно, иди, только долго не задерживайся, — вздохнула мать.
Пошла девушка в лес. Не для того она пошла с подругами, чтобы ягод или грибов набрать, парня ей захотелось повидать своего возлюбленного.
Разошлись подруги по лесу, а она поотстала немного. Села на камушек цыганка, ждет своего любимого, а его нет и нет. Знать, что-то задержало. Ждала, ждала девушка, уморилась на солнышке и уснула. А в это время как раз ее парень верхом на лошади к ней на свидание ехал. Посмотрел он на девушку и чуть с коня не слетел: из-под смородинового куста выползла змея и прямо в рот к цыганке залезла. А потом все дальше и дальше, дальше и дальше… Так цыганка змею и проглотила. А как проглотила — проснулась девушка. Холодно ей стало, вот она и говорит:
— Ой, как будто я холодную воду во сне пила. Ничего не сказал ей парень о том, что видел. Поговорили они между собой, поговорили и по домам разошлись.
Проходит время, и начали цыгане замечать, что у девушки живот стал расти. Разговоры пошли в таборе, пересуды. Как увидел отец молодой цыганки такое дело, за кнут схватился. С той поры не стало жизни ей — каждый день бил ее отец без пощады, бил и кричал:
— Ты с кем была? Признавайся подобру, а то засеку до смерти.
А бедной девушке невдомек, ведь никакой провинности за собой она не знала. Только и осталось ей — плакать день и ночь. А каково парню ее любимому смотреть на все это? Мучился он, крепился. Но вот в один прекрасный день приходит он к ее отцу и говорит:
— Знаешь что, отец, напрасно ты ее бьешь, не виновна она ни в чем. Просто твоя дочь заболела. Вот дай мне слово, что отдашь ее за меня замуж, тогда я ее вылечу.
Нечего делать отцу: сколько ни бей дочь, все равно кнутом дела не исправишь.
— Хорошо, парень, будь по твоему. Если докажешь, что моя дочь честная, отдам я ее тебе в жены.
Созвал старый цыган весь табор и такое слово сказал:
— Цыгане, вот этот парень поклялся мне, что он моей дочери и пальцем не коснулся.
— Покарай меня бог, если у меня что-нибудь с ней было, — воскликнул цыган. — Чтоб мне конской шерсти в руках не держать вовек! Больна эта цыганка, и я берусь вылечить ее.
— А я говорю вам свое слово, ромалэ, если этот парень вылечит мою дочь, отдам ее ему в жены!
