Народ - Украинские сказки и легенды
— А ко мне, — говорит третья, — только за полночь перевалит, двенадцатиглавый Змей прилетает.
Расспросили они и поехали.
Подъезжают, видят, стоит двор: и покои, и конюшня — все в нем стеклянное. Старшие братья и говорят:
— Тут место ненадежное, сюда заезжать не будем.
А Ясат стал уговаривать, ну и заехали. Братья улеглись спать возле коней, а попович Ясат говорит:
— Мне что-то неможется, лягу я посреди двора, может, на ветру полегчает.
Братья уснули, а он пошел под мосток. Еще не подошло время к полуночи, вдруг гудит земля, едет на коне трехглавый Змей: конь спотыкается, воет борзая, сокол об землю бьется.
— Стой, конь, не спотыкайся, а ты, борзая, не вой, сокол, об землю не бейся, тут нет никого, кто бы с нами потешился; есть за тридесять земель попович Ясат, тот бы с нами сразился, но сюда и ворон костей его не занесет.
Вот вылезает тогда попович Ясат из-под мостка, берет меч, кладет ему на плечо.
— Нет, — говорит, — Змей, идем биться вон на ту гору!
— Дохни, — говорит Змей, — на ту гору, чтоб стала она каменной.
— Дохни ты, проклятый, раз ты такую силу имеешь, — отвечает Ясат.
Как дохнул проклятый, так и стала гора вмиг каменной. Вот бились-бились, а потом Ясат убил Змея, спалил, пепел по ветру развеял, чтоб и в пепле не притаился, нечистая сила. Коня в стойло отвел, а сам опять под мостком уселся.
Вот в самую полночь гудит земля — едет на коне, еще лучшем, теперь Змей шестиглавый: конь спотыкается, воет борзая, сокол об землю бьется.
— Стой, конь, не спотыкайся, а ты, борзая, не вой, сокол, об землю не бейся — тут нет никого, кто бы с нами потешился. Есть за тридесять земель попович Ясат, тот бы с нами сразился, да сюда и ворон костей его не занесет.
Вылазит Ясат из-под мостка, кладет ему меч на плечо.
— Идем на ту гору биться.
Пошли. А Змей говорит:
— Дохни на ту гору, чтоб стала железной.
— Дохни ты, проклятый, коль силу такую имеешь.
Дохнул проклятый, — стала гора железной. И как начали биться, и этого попович Ясат убил, спалил, по ветру развеял, чтоб и в пепле не притаилась нечистая сила. Коня забрал и к братьям привел — еще покрасивей того.
Взял, подвесил к потолку посох. Поставил под ним тарелку и говорит братьям:
— Как начнет кровь с посоха капать, бегите скорей на ту гору ко мне на подмогу.
Сказал это, а сам пошел под мосток. Только полночь минула, вдруг гудит земля — едет на таком прекрасном коне Змей двенадцатиглавый: конь спотыкается, воет борзая, сокол об землю бьется.
— Стой, конь, не спотыкайся, а ты, борзая, не вой, сокол, об землю не бейся: тут нет никого, кто бы с нами позабавился. Есть за тридесять земель попович Яоат, тот бы с нами сразился, да и то навряд ли — сюда и ворон костей его не занесет.
Вдруг вылезает из-под мостка попович Ясат, кладет Змею на плечо меч:
— Идем биться!
— Идем, только на ту вон гору.
Пришли, а Змей говорит:
— Дохни на ту гору, чтобы стала масляной.
— Дохни ты, проклятый, раз силу такую имеешь.
Дохнул проклятый, — стала гора масляной. Начали они биться: бьются и бьются, а потом, как ударит попович Ясат Змея, тот и загруз в масле по самые колена. Как ударит Змей Ясата, тот так и загруз в масле по самые плечи.
Стал тогда Ясат просить дать ему три часа передышки. Ждет и ждет Ясат братьев — нету. Вот снял он тогда с ноги красный сапог и как кинул его сразмаху, так прямо и пробил конюшню. Просыпаются братья, видят — не только кровь с посоха капает, а и тарелка вся уж в крови плавает.
А на Ясата тем временем мухи и комары наседают.
— Чего это они на меня садятся? — спрашивает Ясат.
— Это кровь твою пьют, — Змей отвечает.
А на проклятого воронье да галки садятся. Спрашивает Змей Ясата:
— Чего это они садятся?
— Это они, — отвечает Ясат, — твое мясо клевать собираются.
Вдруг видят: бегут два человека. И давай тогда биться. Прибежали на подмогу братья, помогли — и Змея убили, спалили, по ветру пепел развеяли, чтоб и в пепле не притаился, нечистая сила. Забрали и этого коня, да такого красивого, что и не рассказать!
Выехали. А Ясат и говорит:
— Позабыл я свой шейный платок.
— Возьми лучше наш, — говорят братья, — назад возвращаться не надо.
— Нет уж, вернусь. Вы потише езжайте, а я вас нагоню.
Вернулся ко двору, глядь, а три змеихи, которые были в хлеву, уже там. Обернулся он красным петушком и уселся у ворот на ограде. Выходят все три змеихи. И вдруг та, к которой ездил трехглавый, говорит:
— Кабы знала я, кто моего убил, обернулась бы я ему на пути студеной, чистой криницей, — он напился бы воды, да и лопнул.
— А я, — молвит та, к которой приезжал шестиглавый, — обернулась бы яблоней с такими яблочками, что если бы он поел их, то лопнул бы.
— А я, — говорит та, к которой ездил двенадцатиглавый, — обернулась бы костром и его бы сожгла.
— А гляньте-ка, какой славный петушок, надо б его поймать.
А Ясат тогда — порх: догоняет братьев.
Едут они и едут. Вдруг перед ними такая славная криница — вода чистая такая. Братья и говорят:
— Давайте-ка напьемся!
А Ясат как начал, как начал их отговаривать, — отговорил все же, не стали они пить.
Едут дальше, видят — стоит у дороги такое славное дерево с яблочками, да такими прекрасными! Братья и говорят:
— А ну, сорви по десятку. Неужто нас за это кто побьет или выбранит?
Стал Ясат их опять отговаривать — не сорвали-таки яблок.
Едут и едут, вдруг видят — откуда ни возьмись костер в степи загорелся, всю дорогу заступил (а это третья змеиха прикинулась). Братья, те прошли, а Ясатов конь ногой за костер зацепился — значит, он виноват! Вот и давай тогда змеиха за ним гнаться. Он не убежит, она не догонит, он не убежит, а она не нагонит. Вдруг видит — стоит кузница, а там кузнец Василь. Ясат в той кузнице и заперся. А дверь толщиною с ладонь, железом кованая.
— Отдай мне, — говорит, — Василю, Ясата!
— Пролижи дверь, я его тебе на язык посажу.
Лизнула змеиха раз, а за вторым разом и дыру уже пролизала.
— Всунь язык, я тебе его отдам!
Тем временем разогрел он клещи, и только она всунула, а он ее язык — клещами! А потом и убили ее.
Отдал тогда Ясат коня царю, а тот за него дочку выдал и полцарства выделил.
И живут они, проживают там и теперь. И я там был, мед, вино пил, по бороде текло, в рот не попало. Вам сказка, а мне бубликов вязка.
ВОЛШЕБНЫЙ ПЕРСТЕНЬ
Шел однажды по селу парень, детина росту высокого. Повстречался ему по дороге хозяин и спрашивает:
— Откуда ты, сыне, идешь?
— Иду, — говорит, — может, где на работу наймусь.
— Ну, — говорит, — ладно. Будешь у меня служить.
И поступил тот хлопец к хозяину на работу.
Начал хлопец в поле работать, старался и за это хозяину понравился. Вот проработал он так год, а хозяин и говорит:
— Ну, теперь, сынок, я тебе заплачу, ты у меня пробыл год и работал прилежно. Что ж тебе за труды заплатить?
А тот говорит:
— Ничего мне, дядько, не надо, дайте мне только буханку хлеба да две копейки.
А хозяин говорит:
— Я тебе заплачу больше, этого мало, что ты?
— Больше я не хочу, — говорит.
Взял он буханку и две копейки, — а была там возле болота криница, вот отнес он их и бросил в нее. А сам приходит и говорит:
— Что ж, буду служить у вас, дядько, и дальше.
Проработал второй год, и говорит ему опять хозяин:
— Ну, сыне, я тебе заплачу.
А тот платы не хочет, просит хлеба буханку и опять две копейки.
Отнес он их снова к той кринице, бросил туда хлеб и две копейки, а сам приходит и говорит:
— Что ж, дядько, послужу я у вас еще.
Проработал он третий год, а хозяин говорит:
— Ну, сыне, теперь я должен тебе хорошо заплатить.
А тот говорит:
— Я ничего не хочу, а только хлеба буханку да две копейки.
Отнес их и бросил в криницу. Приходит к нему:
— Ну, дядько, теперь уж не буду я у вас больше служить, пойду домой.
Подходит он к той кринице, глядь — все всплыло наверх — и шесть копеек, и три буханки хлеба. Взял он их и идет себе своей дорогой. Идет, видит — дети окружили кого-то и бьют, как случается и у нас на улице. Он подходит, а они обступили маленького щенка и убить его собираются. А он говорит им:
— Ребята, не бейте его, жалко песика! Я вам за него заплачу, отдайте мне его.
— Ладно, берите, — говорят.
Дал он им две копейки и полхлеба, взял песика и идет себе дальше.
Вот прошел он часть дороги, так, примерно, как до Конюшкова, видит — идет гурьба ребятишек. Подходит он к ним:
— Куда вы, ребята, идете? — спрашивает.
— Несем котика топить.
— Нет, лучше я его у вас куплю.
— Что ж, купите.
Дал он детям две копейки и полхлеба, отдали они ему котика. Пустил он котика, дал ему немного хлеба, накормил песика и котика, идет своим путем-дорогой.
